в зачетных портянках. Да и посрать — человеколюбие призракам не свойственно.
Фунт потер руки — прям по классике образа. И мы потратили 30 минут на урегулирование сучьих финансовых вопросов. Осознав, что через секунду в нем образуются лишние отверстия, торговец сдался и подтвердил сделку. А мы с тощим насильно увели Фрау, которая всерьез приготовилась к членовредительству — кипела бойлером, стравливая шипящее дыхание. Немного жутковато, если что. Довольная Таша — типа долг исполнен — нетерпеливо мялась на дорожке, поторапливая.
— Нужно био, — наконец осмысленно высказалась кулинар. — Цены охренеть… Торгуется, падла, охренеть… Падла.
— Мы поняли, — похлопал я женщину по плечу. — Выдыхай.
Обратный путь, как водится, воспринялся короче — десяток поворотов, лавирование между коренным населением и кантуемым грузом, короткие рывки вдоль периметров чужих кланов под приглядом внимательных глаз и финалочка — десяток метров дорожки к лагерю Оторвы, где кричало и стучало в приливе трудового ажиотажа.
Таша едва махнула на прощание и рассосалась на максимальной скорости. А мы тихо прошествовали к стоянке. Прям родное гнездо — в условиях постоянного марша не требуется много времени, чтобы свыкнуться с отдельной точкой пространства, в которой задержался. Да и успели слегка обустроиться — облагородить зону отдыха близ кострища.
— Все спокойно, — доложил Замес, щербато улыбаясь.
Я кивнул, прикидывая, как организовать бойцам помывку. Смена № 7 — справная команда, а не скопище чертей. Сделав мысленную пометку, устроился на лавке близ шаявшего костерка:
— Разбирайте припасы. Переупаковывайте.
— Чего-нибудь горяченького? — задала риторический вопрос Фрау.
— И это тоже.
Приятно посмотреть на работу подопечных — стараются для себя, стараются для группы, демонстрируя кровную заинтересованность. Их вещи, их пища, их жизнь в не самых благоприятных условиях зоны. Они понимают и мне тепло.
— Мое! — Крыса прижала зеленые носочки к груди и приготовилась к обороне.
— Для тебя и взял, дура, — фыркнул Шест.
И вновь размеренный ритм. Поели, попили, хотя вода, несмотря на акву, оставляла желать лучшего, и занялись подготовкой к завтрашнему выходу. Выйдем с утречка в ничейный сектор, а там возьмем свое и никак иначе. Сигнал, что по первости сдал назад, сохранял позицию, но не факт, что наш выход не сподвигнет машинерию на повторное бегство. Или на атаку. Или на хер знает что. Гадать не стану.
К вечеру расфасовали насущный груз, успели размяться и расположились на законный отдых, украшенный сытным ужином из обновленных припасов. Каша с прожилками сои — почти Мишлен. Нас старательно игнорировали — не удивлюсь, если Оторва отдала прямой приказ — обходить стороной, не контактировать, пока не убудем к хренам. Но так даже проще — меньше нервов.
Ночь, подсвеченная факелами и кострами, подступила исконно резко и щедро накрыла лагерь. Звуки убыли, мысли прибыли, отягощая слабые разумы. Я присмотрелся к бойцам — сидят ровно, играют словами и серьезных тревог не демонстрируют. Лучшее лекарство от нервов — правильный распорядок, когда руки при деле и головы заняты обработкой приказов. А посыл прост — дежурства по расписанию и здоровый сон в нездоровом климате.
Все знакомо, все пройдено… отчего грохот взрыва, что разметал тишину, прозвучал слегка неожиданно.
Цапнув автомат, я укатился на пару оборотов и рыскнул прицелом. В слабых отсветах пламени игрались тени, но ни одна не несла метки угрозы. Дежуривший Замес привстал и пялился на зарево, пульсирующее над домами со стороны центра.
— Командир? — хрипло выдохнула Ива. В голоске еще сонная одурь, но с правильными нотками готовности.
— Подъем. В ружье, — рыкнул сухо, приподнимаясь на колено.
— Куда?
— Оружие взяли и к Марте, — пояснил сухо. — За следующий тупой вопрос сломаю к херам.
Бойцы задвигались более осмысленно. Тускло блеснуло колюще-режущее и рядом со мной зашуршало, задышало. Позиция заняты, колесница надежным холодком подпирает плечо.
На территории повторно грохнуло — взвился огненный всполох, разметав тени. С десяток выстрелов переплелись с уходящим эхом взрыва. Сука, что-то серьезное, что-то нехорошее… От сарайчиков клана Вобля послышались крики встревоженных людей и отрывистые команды.
— Держим позицию, — надавил голосом. — Целим подходы.
Перестрелка сместилась, наполняясь объемом — звуки метались меж стен, путая картину. А функция спелась с чуйкой и подвывала на повышенных оборотах.
Дыхание у бойцов нехорошее — нет правильной ритмики.
В проход, что вел от провала выплеснуло с десяток теней — выплеснуло грамотно, с использованием тактических укрытий, короткими бросками, что усложняло прицеливание.
Прежде чем я успел скомандовать, неизвестные дали залп из шмалабоев с достаточной примесью огнестрела. Дистанция далеко не оптимальная, выстрелы не прицельные, но хреново другое. Ушлепки метили в позицию смены № 7.
Ну так здравствуйте, суки.
Окончание главы 12)
О борт Марты искрой чиркнул рикошет, резанув коротким звоном.
— Пригнулись! — рыкнул бойцам.
Настроение дурное и злобное — как всегда при незапланированном пробуждении. Хочется, сука, насаждать и заносить.
Треснула расщепленная оградка, крики и топот множились, сплетая хаос и тьму — сплав, в котором легко царить призракам.
Вражеский залп. Топот.
Тени сместились, старательно подавляя огнем — прям раздражает непривычная грамотность противника. Точнее отвык от необходимости избегать кинжальной атаки — когда жмешься к укрытию под трескучей канонадой и ждешь мгновения — той самой секунды для адекватного ответа.
По щиту Замеса ушел искристый зигзаг попадания — звук нетипичный, позволивший врагу определиться. Умник подогнулся, рядом вздрогнула Фрау.
А пожалуй, достаточно.
Нападавшие, в отсутствие реакции жертв, вошли в ритм — бросок, нырок, выстрел, смещение. Психология заточена на повторяемость того, что работает. А повтор позволяет упредить.
— По команде, — прошипел сопящим бойцам.
Две секунды, три…
— Огонь.
Могло случиться лучше, если уж быть откровенным. На нерве подопечные немного поторопились и попал только Замес, отправив бегущий силуэт в скомканное падение. Захрустела галька и хриплый голос рявкнул:
— На семь и на пять!
Уже интереснее. Тогда как вам, блять, мое на двенадцать?
Стрелял с отсечкой, чтобы на душевном подъеме не опустошить рожок. Коротко доводил стволом, выходя на намеченные вектора, и заносил гостинцы. Три-четыре попадания могу записать, вот только выстрелы обозначили проблему наличия пассивной защиты. Сучата теряли рвение, но поднимались.
— Крыса, право — обходишь по флангу, ждешь моей атаки. Шест, Замес, первый выплеск на щиты и ответный удар. Ива, Фрау, на колесницу — к броне на две четверти, стрельба по готовности.
Главное держать тон, не позволяя бойцам усомниться. Вражины рвутся к позиции, которую мы шикарно засветили — теперь полумрак лишь досадная помеха упырями, возжелавшим крови.
Я ошибся.
Боестолкновение на сокращенной дистанции в первые же секунды показало, насколько я неправ и куда могу засунуть боевую раскадровку, намеченную на инстинкте.
Улучив момент, когда
