подверглись не меньшему, но куда более интересному кощунству, чем храмы. Все деревья оказались мертвыми дриадами, чьи лица остались изуродованным останками, в которых неизменно виднелся один глаз, остатки очертаний лиц и искривленный в ужасе рот, заросшие корой и лозами. Тела летних нимф оказались жестоко изрублены, почти что превращены в щепки, а потому по ним вперемешку текли сок, кровь и смола. Пруды и реки, что некогда пронзали и делили между собой большую часть территории Олимпа, либо повернули свое течение вспять, начав течь к хмурым небесам, алыми полотнами простираясь в пространстве, либо иссохли, оставив лишь грязь и траншеи, блестящие от болотного цвета кристаллов. В какой-то момент, текущие к небесам реки выгибались, начинали корчиться, словно от боли, меняя свое направление к отражению главного храма, к иллюзии Пантеона, что находилась над разрушенным оригиналом, от которого Промтеей оставил лишь трон Зевса, возвышенным над всем Олимпом и от того видимый даже с противоположной стороны. На своем законном месте сидел и бывший глава Олимпийцев, лишенный рук, ног, чье сердце и плоть сжирали налетевшие вороны, а глаза давно склевали черноперые орлы, кружившие в вечной драке между собой. И все это на руинах, поросших багровыми, сумеречными, темно-зеленым и бронзовыми и черными кристаллами и странными растениями, тоже сотканными из болезни, что возвышались корявыми выродками.
Я смотрел на это с неким трепетом, постепенно все ближе приближаясь к засилью алых кристаллов, что находились около ворот и цвели там, подобно настоящим растениям. Я обязан осмотреть их… чего-то бы мне это не стоило, я должен был узнать, что есть болезнь в своей основе, и как именно разрозненные, уничтоженные имматериумом воспоминания вплетались в суть магии. Сейчас, любая информация могла оказаться решающей, невероятно важной и даже ключевой. Сердце бешено билось в груди, ожидая нападения, чего угодно, но не спокойной прогулке…Что мне вообще здесь делать? Неужели, путь ведет к отражению Пантеона? Но что тогда ждет внутри? Прометей? Столько вопросов, ответы на которые можно получить исключительно практическим путем… Но какие здесь могут быть враги? Разве что, само проклятье попытается остановить меня, но какие шансы на подобное? Как мне казалось, весьма мизерные… Обладает ли оно самосознанием? Я хотел узнать каждый аспект этого вопроса, и разобраться, насколько разумно предполагать, что оно является полноценной сущностью с своей силой и личностью. Мог ли именно проклятию служить Серафим? Или есть что-то большее, за этими кристаллами? Болезнь спокойной могла быть Ею, и даже более того, оно могло быть продолжением Ее. Как же тяжело мыслить в подобной обстановке, просто невыносимо.
Я наконец оказался около искореженных врат, полностью лишившись пути назад. Вокруг меня шептались между собой и смеялись десятки кристаллов и крупных построек из болезни, что собой заменили разрушенные части открытых ворот, что тускло отражали мрачные отголоски ложного Пантеона. Казалось, среди кристаллов не было понятия жизни и смерти, ибо все имело рассудок и сознание, сливалось воедино, перемешивалось между собой и вновь оживало. Медленно шагая среди этих тихих разговоров или громогласных речей я вглядывался в сами кристаллы, видя в них каждый раз свою, уникальную картину. Это мог быть целый мир, скрытый под разноцветным отблеском и хрупкой оболочкой. Я уже не мог назвать это болезнью, казалось, что в каждом из этих фрагментов имматериума заключена если не собственная жизнь, то по крайней мере самостоятельно рожденные мысли и мечты. На многих были глаза, на некоторых рты, иные почти стали похожи на людей, имея странные отростки, почти что конечности, выщербленные в стальных остатках. Но при этом, никакого эффекта на меня они не оказывали, я не чувствовал боли, какого-то дискомфорта или наоборот, радости, эйфории, что могла быть ловушкой. Даже напротив… Мои эмоции и чувства были столь чисты и оригинальны, что невольно, я вообще потерял ощущение неправильности. Казалось, что все как и должно быть, и эти кристаллы… чуть ли не безобидны, чуть ли не полезны.
В моем сознании родилась интересная идея, связанная с вышеупомянутыми особенностями кристаллов. Что будет, если их расколоть? Идея быстро сыграла на моем природном интересе и любопытстве, буквально овладевая каждой мыслей и развивая их дальше, заставляя работать над проблемой сущности этих неизвестных доселе организмов и их предназначением. Тело в это время в весьма бодром темпе искала что-нибудь тяжелое но не слишком, я планировал кинуть объект в кристалл, и вскоре мои пальцы сжимали небольшую, но увесистую палку из золота, которая раньше была частью ворот. Взгляд быстро пробежался по множественным кристаллам, выбирая по собственному мнению наиболее хрупкий, после чего, с уверенностью достойной куда более благородной цели, я метнул в него палку, наблюдая, как в крошки рассыпается его структура, изображение внутри тает, а пространство вокруг захлестывает вой ужаса, исходящий из его отверстий.
На секунду я оглох, но быстро оклемался, пытаясь убедить себя, что они не были живыми, но казалось, что я убил вполне себе мыслящее и крайне уязвимое к боли существо, способное на то, чтобы страдать и умирать. Предсмертный крик весьма явно намекал на это, как и лужица жидкости, оставшаяся среди осколков, видимо выступившая в качестве крови или магии. Еще больший ужас навело то, что как только умер собрат, остальные конструкции как одна замолчали, переставая шептать и разговаривать, вместо этого, блики на их поверхности словно имитировали быстрые взгляды, направленные на меня. Все затихло, оставив вашего покорного слугу среди потенциально нового вида существ, и при этом, в абсолютном ужасе. Не бывать мне естествоиспытателем… Но вот нормальным специалистам, думаю, пригодится немного материала. Поэтому недолго думая, я взял осколок себе, в спешке уходя в глубь Олимпа. Не исключено, что это пригодится мне.
- Зачем ты разбил его? - Голос из пустоты заставил меня остановиться, не пройдя и десяти минут, стараясь не двигаться и даже на секунду перестав дышать, я подумал, что вот так и встречу конец, во гневе неизвестного и неизведанного. За несколько минут крайне быстрой ходьбы, я скрылся от места преступления и углубился в Олимп лишь на несколько десятков метров, бежать до Пантеона было слишком далеко… Значит, придется столкнуться с чем-то, что завело этот разговор. - Руфус Рисс… Зачем ты сломал мое творение?
Голос был крайне уставший, почти что жалобный, определенно женский и даже
