думаете мне не жаль хорошего бойца? Мне тоже жаль Гарри.
— Конечно, с ним такая ипостась пропала, а она немалых денег стоит, — вырвалось у Юрия.
— О, очнулся, герой! Заруби себе на носу, я твою наглость прощаю последний раз. Потом просто задушу, честное слово. Так что держи язык за зубами, если хочешь прожить подольше.
Эта фраза прорвала плотину слов, что накопились у Юрия, и теперь они опрометчиво хлынули на Боровски. Тот не стерпел и со злорадной ухмылкой выдернул из кармана зловещую пластину, но воспользоваться не успел. Коготь распорол расплывшееся тело от паха до шеи. Все произошло очень быстро, те, кто наблюдал сцену со спины, ничего не понял. Единственным информированным очевидцем оказалась Мэй, потому что сидела сбоку.
— Это невозможно… — прошептала она, на всякий случай забившись подальше в угол.
Как ни странно, туша Боровски исчезла, как будто ее не было и вовсе, и теперь перед Юрием скорчившись лежал болезненного вида тощий маленький человек.
— Ты кто такой? — от неожиданности Юрий попятился, озираясь по сторонам.
— Да это же была ипостась! — догадалась Мэй.
— Что, не ожидали, да? — человек изогнул губы то ли от боли, то ли изображая кривую усмешку. — Всегда хотел жить на полную катушку. Много есть, пить, сколько влезет, ну и остального, до кучи. И что? Рак желудка уже в самой последней стадии!
Он попытался подняться, но скривился от боли и остался сидеть прямо на полу. Несколько мгновений он открытым ртом ловил воздух, как рыба, вытащенная из воды, потом успокоился, свесив голову на грудь.
— Он, часом, не того… — с опаской произнесла Юки.
— Не дождетесь! — яростно выкрикнул Боровски и застонал от боли. — Или дождетесь… Судя по ощущению, совсем немного осталось.
Все поднялись с места, молча разглядывая того, кто совсем недавно распоряжался их судьбой и жизнью. На полу сидел невзрачный человек с серым, изрезанным морщинами лицом, в вытянутых трениках и некогда белой футболке с адидасовским трилистником на груди.
Многоножка, в теле которой все находились, сама продолжала бег, следуя предопределенной дорогой. Никого не интересовало ни куда она бежит, ни как это у нее получается, ни то, что происходит за ее хитиновыми боками. Мир для ребят сузился до одного, невзрачного на вид человека.
— Как же больно… — Боровски поднял голову, стараясь рассмотреть кто его окружает. — На этот раз, похоже, действительно все… Все собрались? А у меня сюрприз! — выкрикнул он, брызгая красной слюной.
Эмоциональная вспышка напугала окружающих, заставив отпрянуть на шаг назад. Но Боровски выкрикнул не просто так, из кармана он выдернул металлический диск и хотел рассмеяться, но, захлебнувшись слюной, издал что-то похожее на каркание ворона.
Говорить он уже не мог. Маска боли на его лице на мгновение растворилась, уступив место торжественному выражению единственного обладателя вселенской тайны. Он выставил перед собой руку с диском, тряся им, как козырным тузом, выскочившим из рукава. Все онемели, не сводя взгляда с предмета, который мог запросто отправить их на тот свет. Только Шварц не растерялся. Он быстро и ловко выхватил пластину двумя пальцами и поднял высоко над головой.
Виду у Боровски стал, как у капризного ребенка, у которого отобрали лучшую игрушку. Он глубоко выдохнул, да так и остался сидеть со стеклянным взглядом, сохранив этот вид навсегда.
— Кто-то не понял, что он хотел сделать? — недовольно произнес Шварц, увидев, как от него все отшатнулись. — Сейчас бы корчились в судорогах рядом с трупом. Я всех вас спас! Свобода!
Он вытянул шею и провел пальцем по месту, где раньше красовалось круглое пятно, как от ожога. Остальные непроизвольно сделали то же самое, при этом больше доверяя тому, что видели друг у друга. Юрий тоже потер тыльной стороной ладони по шее и никакой болезненности и припухлости не ощутил. Судя по чистой коже у остальных, угроза наказания за бегство исчезла вместе с жизнью Боровски.
Шварц прошел сквозь расступившихся ребят и крикнул:
— Стоп, машина!
Многоножка замерла, прижавшись к обочине. Часть ее боковины откинулась, открывая выход.
— Покедова! — он шагнул в сторону свежего воздуха и дорожного шума. На выходе остановился и бросил через плечо отобранную у Боровски пластину. — Выкиньте амулет ланисты куда подальше. Штука без хозяина бесполезная, а найдет кто из людей его гильдии, не поздоровится.
Он помахал рукой и исчез в проеме двери.
— Пожалуй, я тоже пойду, — замялся Малибек. — Подамся в родные края, надоело мне все эта магия-шмагия! Хочу покоя, год буду спать, есть и ничего не делать.
Он ударил по ладони Юрия и сбежал следом за Шварцем.
— Ну а вы почему сидите? — Юрий повернулся к девушкам и кивнул в сторону выхода. — Там свобода!
Мэй подобрала брошенную Шварцем пластину и повертела в руках. Матовый кругляш тускло сверкал полированными гранями, как затертая грязная монета из плохого металла.
— Вот она, наша свобода! — девушка подбросила пластинку вверх и ловко поймала той же рукой.
— То есть? — не понял Юрий.
— То и есть. В этом наша жизнь. Чему ты так удивляешься? Кто-то копает, кто-то строгает, а наше ремесло — это бой на арене. Единственное, что не нравится, так это то, что тобой помыкают и за тебя решают проигрывать тебе или побеждать. Теперь все изменилось и нам нет больше нужды подстраиваться под чужую волю.
— Спасибо тебе за все! — Юки стряхнула невидимую пылинку с одежды парня. — Только сделай для нас еще кое-что… Утопи амулет в каком-нибудь непролазном болоте.
Юрий не успел и рта раскрыть, как Мэй сунула ему в руку пластину и ободряющее похлопала по плечу, ненавязчиво подталкивая к выходу.
— Почему вы за меня все решили? — наконец нашелся он. — Мне нужно вернуться в город…
— В город — это туда! — с улыбкой ткнула пальцем в обратную сторону Мэй. — Нам не по пути. Ты убийца ланисты, не забыл? Зачем тебе возвращаться с нами в его лагерь, когда тебя будут повсюду искать, а там в первую очередь?
— А вас? Вас не будут искать?
— За сорванный плод свободы наказывают не того, кто от него откусил, а того, кто его сорвал. Как ты думаешь, Драк, кто это?
В наступившей тишине Юрий смотрел на лица девушек, не понимая, разыгрывают его или нет. Впрочем, в том, что они говорят
