Террагенезис: Земля - Роман Драксодий

но ты сказал про личную свободу, а это очень скользкая дорожка. Ты ведь понимаешь, что свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого? В любом случае потребуется жёсткое регулирование на уровне законов, что уже не вяжется с твоей «полной свободой».

— Почему? У меня будет всего полтора закона! — я победно улыбнулся. — Защита жизни и здоровья, ну и частной собственности. Всё. А дальше крутитесь, как говориться, как хотите.

— Ерунду говоришь, — проворчала мама, — нужно прорабатывать каждый аспект жизни. Не просто же так во всех странах такие толстые книжки с законами. Как ты собираешься урегулировать взаимные претензии граждан с такими широкими формулировками? Взять ту же провокацию: кто-то кого-то назвал козлом, за что и получил в морду. Провокации у тебя не запрещены, значит виноват тот, кто ударил.

— А вот тут, мамуля, и начинает работать тоталитаризм! — я растянул губы в победной улыбке. — Тотальное наблюдение за всеми и каждым поможет определить причину конфликта и наказать виновного, если пострадавший пожалуется.

— А если он не успеет? — скептически спросила она.

— Неотвратимость наказания, мама, абсолютная неотвратимость — это то, что будет сдерживать всех от опрометчивых поступков. Как говориться: живи сам и дай жить другим!

— Ясно, — она задумчиво поковыряла ложкой в салате. — А как быть с «власть имущими»?. Они ведь будут свободнее других.

— О чём ты? Я буду единственная власть. Я и система социального контроля. Авторитаризм, однако! А кого не устраивает — наши границы открыты, досвидули.

— А что будет со страной, когда ты умрёшь? — довольно резко спросила мама.

— Я не планирую умирать ближайшую тысячу лет, чего и вам советую, — самодовольно заявил я. — А там уже устаканятся традиции, историческая память и ежи с ними, да и система контроля должна стать вечной, по задумке.

— А если у тебя ничего не получится? — вкрадчиво спросила она.

— Всё будет нормально, — я отмахнулся. — В конце концов живут же в странах, где всё совсем дерьмово. Та же Африка. Вон, Сэм не даст соврать.

— Я в России так-то родился, — усмехнулся мамин негр, — хотя да, тоже не сахар было, после развала СССР.

— Ну вот. О чём и речь, — я многозначительно кивнул и переключил всё внимание на еду.

— Ой, а можно спросить, раз уж речь зашла о Сэме? — подала голос Ева.

— Он не продаётся, — заявил я с набитым ртом.

— Фу, быть таким! — Ева натурально показала мне язык и повернулась к моей маме: — А как вы познакомились?

— На картошке они познакомились, в универе, но вам, капиталистам не понять весь глубинный смысл этого мероприятия! — опять влез я. Ишь чего, дразниться вздумала!

— Да, — мама кивнула, — я тогда была на четвёртом курсе и беременна Ванькой.

— Она так красиво управлялась с лопатой, что я смог устоять! — рассмеялся Сэм, глядя на озадаченные лица англосаксов.

— Не совсем понимаю, — Ева глупо улыбнулась.

— Ох ты ж горе, асоциальное! Смотри, показываю.

Я встал из-за стола и сделал вид, что копаю и достаю что-то из земли, при этом максимально оттопыривая задницу.

— А, поняла! — Ева засмеялась и тут же спросила: — А где его биологический отец?

— Понятия не имею, — пожала плечами мама. — Он исчез, как только узнал, что я беременна. Самуэля это не смутило и вот мы вместе уже тридцать шесть лет. Классическая история для средней полосы России.

Ева растерянно кивнула, видимо не так и не поняв, что тут Российская классика: бросать беременных женщин или жить с неграми.

— А совместных детей у вас нет? — продолжила допрос Ева, чем вызвала у меня ряд подозрений.

— Нет, — мама вздохнула. — Сперва мы были безденежными студента с младенцем на руках, потом усиленно работали, а потом бац! И уже полтинник.

— Ничего, родите, я гарантирую! — рассмеялся я. — Будете нянчить своего карапуза и ещё тысячу внуков и внучек.

Кружка в руках мамы замерла на полдороги, а её брови многозначительно поползли вверх.

— Иван?

— Что? — я улыбнулся. — А я разве не говорил, что создаю новую расу разумных существ, из которых и будет состоять империя? Ты же сама всегда говорила, что мы в ответе за тех, кого приручили. Вот я и усыновлю всех, кого создам!

Видеть непробиваемую маму настолько шокированной, это дорого стоит, но насладиться выражением её обескураженного лица мне не дали:

— Хозяин, предварительный анализ и расчёт курса показывает, что флот из девяти военных кораблей движется по направлению к острову, — доложил сеятель и я сразу переключил внимание на один из зондов.

Девять корветов шли позади грузового корабля, которого ждали тристанцы. Что ж, вот и первые проблемы государственного масштаба.

Через день-полтора и они будут здесь, а у меня нет даже вышки связи, чтобы вежливо попросить их свалить обратно в туман.

— Что-то случилось? — Льюис с любопытством подался вперёд, видя, как я завис и смотрю в одну точку.

— Да, девять военных кораблей идут сюда.

— Ты же не думаешь их топить? — тут же насторожилась мама.

— Нет, не думаю, — честно соврал я про самый крайний вариант развития событий. — Скорее всего, просто сломаю навигационное оборудование. Спасибо, всё было очень вкусно, но меня ждут дела государственной важности.

Я попрощался со всеми и поспешил на выход. Разумеется, я могу отдавать приказы сеятелю и терраформерам откуда угодно, но рядом с мамой совершенно не получалось сосредоточиться.

«Ой, посмотрите на малыша, это его первый шажок к тоталитаризму. А это у него прорезается либеральная оппозиция, и он постоянно плачет и грызёт всех подряд. Вот он научился самостоятельно пить налоги из общества, а вот у него в первый раз встал торчком остросоциальный кризис и он с удивлением тычет в него пальцем…»

Примерно так, на мой взгляд, выглядит практически любое занятие, когда его оценивают твои родители, даже если тебе тридцать семь годиков… или пятьдесят. Поэтому пришлось уйти в подполье, точнее, спуститься к сеятелю.

Тишина и окружение, похожие на декорации научно-фантастического фильма, быстро настроили на нужный лад. Закрыл глаза и полностью погрузился в псевдовиртуальное пространство, больше напоминающее фантазирование перед сном, только