Одри, соня не услышала об измене матери и смерти отца, но все же, краткая и искаженная история моей жизни в ее руках теплилась, причем весьма прочно, ибо начал я со школы и закончил этим самым годом, весьма паршивым и ублюдским, если говорить абсолютно честно и открыто. Иногда переводя дыхание, я раз за разом отказывался от предложенных соней напитков, которые, казалось, шли в процессе возрастания ценности, начав с воды и закончив каким-то элитными виски, но понять что он был создан так же порочно как и весь мир вокруг оказалось несложно, стакан тоже был соткан из болезни. Наконец, спустя минут пятнадцать, я замолчал, переводя дыхание.
- Полагаю, сделка завершена? - Поняв, что от Сони я так и не услышу ничего, я решил самостоятельно подвести к нашему прощанию, чтобы не тратить лишнего времени. - Или же ты чем-то недовольна в моем рассказе? Я хочу закрыть сделку до конца, в этом ты права.
- Да, ты правда рассказал мне о всей своей жизни… я не вправе требовать у тебя излишних подробностей, это будет… Нечестно. - Соня поднялась, рисуя взмахом волос позади себя дверь, что вскоре распахнулась. За ней виднелась дорога, ведущая к мраморным покоям, освещенным тусклым светом факелов. - Я рада, что ты принял правильное решение, Руфи…
- Я тоже рад, что не умер и остался в сознании. - Поднявшись с кресла, я медленно двинулся в сторону дверей, не сводя взгляда с девочки и готовясь к любой подлости. - Получается… на этом, экскурсия подходит к концу, или у тебя есть что сказать мне?
- Да… если ее можно так назвать. - Соня замерла, а после начала исчезать из пространства, так же внезапно, как и появилась в нем. - До новой встречи, Руфус Рисс… И я надеюсь, что когда-нибудь, я смогу назвать тебя нашим союзником…
Пустая месть среди фантазий
Бррр… встреча оставила после себя крайне смешанные чувства страха и болезненного стыда, вызванного преимущественно эмоциями. Пятнадцатилетняя девочка не должна была вызывать во мне столько смятения, страха и попросту трепета, сколько вызывала. Она точно имела силу, но в сравнении даже с клоном Серафима, она казалась мне весьма скромной и в некотором роде безопасной. Наверное, не стоило так легко соглашаться на этот договор… с другой стороны, я понятия не имел, кто покровительствует им, какие силы “Она” способна даровать своим аколитам и почему, раз столь могущественна, способна проигрывать, неужели простой просчет? Учитывая, чем являлся Серафим, было похоже, что дары она раздает весьма внушительные, тогда в чем проблема? Вот же проклятье… почему всегда так много пробелов и неточностей? Я не видел ничего, что связывало бы двух встреченных мною культистов между собой крови повязки на глазах, что смело могло бы быть попросту элементом некого “дресс-кода”. Серафима вряд ли можно назвать живым, скорее, он являлся просто орудием в руках “Ее”. Чем же была соня? Ее руками было сотворено проклятье, она не была просто приманкой или юной послушницей, она в точности исполнила волю своей хозяйки, создав нечто, что смогло подчинить себе разум титана и отобрав у бесчестного количества смертных их мысли, эмоции и надежды. Подобное не смог бы реализовать неумелый глупец или те немногие архимаги, что существует на данный момент. Это был не просто высший магический порядок, это был его принципиально новый подвид.
Признаться, сама сущность сони тоже стала еще более интересной, чем например естество Серафима. Последний - бездумное оружие, а вот девочка, это некий творец… архитектор ложных миров, если угодно. Она построила для Прометея клетку мечты, и возможно, на первых порах была вдохновлена Надеждой, как способом для сращивания воедино человеческих чувств. Конечно, если вообще все проклятье не построено с помощью сущности Надежды как таковой… Боже мой, как же я надеялся, что это место переживет мою шоковую терапию, исследование болезни могут открыть столько тайн… Впервые, за долгие годы, я понял, во имя чего рискуют исследователи и ученые. Завеса, что отгораживает тебя от истины, так и провоцирует на то, чтобы сорвать ее, лицезрев светлый лик правды. Моя рука беспокойно касалась шершавого камня внутри куртки, подобранный осколок может дать мне новые возможности, а быть может, исчезнет с пробуждением, сказать наверняка было невозможно, да и я не хотел терять надежду слишком рано… Не исключено, что я смогу открыть новую главу в науке и магии, а быть может, по пробуждению попросту увижу в своем кармане распущенный гриб, который еще о обожжет мне руку.
Но мысли все еще не были столь захватывающими, чтобы отбить у меня волю к продолжению работы, я наконец вышел из душной комнаты, и стоило мне только выйти из домика сони, как тот бесследно исчез за спиной, оставляя меня на протяженной дороге, ведущей к верхнему, ложному пантеону и состоящей преимущественно из весьма опрятного, чистого металла. Здесь не было болезни, что приятно удивило, учитывая тот факт, что творения сони могли прожить в любых условиях. Ну что же… несколько раз аккуратно ударив подошвой о металл и получив соответствующий отзвук, это была небольшая проверка на подлинность, я двинулся вперед, разрушая тишину своим неровным маршем. Шагая чуть ли не по воздуху, я глядел как внизу разложили свои кости множественные мелкие боги, терзаемые болезнью и возносящие руки и глаза к пантеону на небесах. Геката, Морфей, все двенадцать муз, Борей и так далее… та насмешка, что была вложена в пытки каждого, казалась болезненно оскорбленной их существованием. Музы бесновались в кровавом танце на небольшой арене, те, что отвечали за духовные начала, играли на своих собственных связках, перебирая дрожащими пальцами по этим натянутым струнам. Певицам зашили губы и растерзали горло, отчего те отчаянно мычали и кряхтели, не в силах исполнить песни, танцовщицам сшили между собой руки и ноги, заставив изуродованных муз кататься по сцене, усеянной битым стеклом. За этим представлением наблюдала Геката, чье тело жгли на черном огне, привязав его к трибунам этого дьявольского амфитеатра. На шее болталась дощечка с презрительным “предатель”. Борею
