они бросили меня здесь? Почему я должна была выслуживаться перед советниками и терпеть Ранко? И все для того, чтобы угодить на виселицу! Меня бросили, все бросили… Как же я хочу домой!
Лес, Города, лес, и вот мы снова в девятом Объединении, в его центральном Городе. Ворота открываются перед нами, охотники и стражи выстраиваются идеальными рядами и отдают честь. Чуть поодаль, за оградительной линией – толпа, радостно скандирующая имена советников и особенно Дарио. Их защитники, их добродетели вернулись домой! Мне становится противно, и я заставляю себя вспоминать Маргарет, чтобы убедиться – не все советники одинаковы, нельзя грести всех под одну гребенку. Но меня все равно снедает ненависть, такая же острая, как тогда, в ночь, когда мы с Льюисом подорвали башню. Перед глазами всплывает его лицо, его отрешенный взгляд. Интересно, теперь я выгляжу также?
Машина подъезжает к зданию ОБ. Его стены возвышаются над нами, меня охватывает паника, и я вдруг понимаю, что не хочу умирать. Не хочу, НЕ ХОЧУ! Я отшатываюсь в противоположный конец сиденья, как будто это может помочь, и судорожно цепляюсь за ручку двери. Выпустите меня, выпустите! Ни водитель, ни страж не обращают внимания на мое поведение. Машина тормозит, и нас окружают охотники. Паника захлестывает меня. Кажется, как только откроется дверь, я без раздумий брошусь бежать, даже не думая о том, что меня застрелят на месте. «Успокойся, – твержу я себе, – успокойся!»
Дверь щелкает, и меня грубо выволакивают наружу. Холодный резкий воздух врывается в легкие и отрезвляет голову. Я быстро осматриваюсь: бежать невозможно, по крайней мере, не сейчас. И куда подевался Ворон?
Охотники ведут меня внутрь ОБ. По коридорам разливается горячий воздух, но это тепло я бы предпочла свежести зимнего леса. Здесь пусто, наши шаги отдаются гулким эхом. Мы идем с такой скоростью, будто за нами кто-то гонится. Знакомое место, снова коридор, лифт на нулевой этаж. Внизу новый полутемный коридор, здесь прохладно и пахнет сыростью. По обе стороны тянутся стальные двери, за которыми не слышно ни звука. За некоторыми из них держат Тима и тех, кто проник в Город вместе с ним. Он же поверил, что я могу вытащить их… Надо что-то придумать, надо что-то придумать!
Меня заводят в одну из комнат. Я машинально дергаюсь, видя эти белые стены и чувствуя этот омерзительный лекарственный запах. Воспоминания о галлюцинациях возвращаются тут же, и во рту собирается горечь, словно меня вот-вот вырвет.
– Отпустите! – выдыхаю я и бездумно пытаюсь вырваться. – Отпустите!
Меня заталкивают внутрь, и я падаю на колени. Яркий свет слепит глаза, дышать этой вонью просто невозможно. Двэйн, ты где? Помоги мне! Пожалуйста, помоги мне!
Хлопок. Дверь за мной закрывается, а потом что-то шипит, и в комнате раздается искаженный микрофоном голос.
– Переодевайся! Твоя форма на кровати. Все старые вещи и в том числе содержимое карманов положи на пол у двери.
Я медленно поднимаюсь и смотрю на стекло, за которым прячутся охотники.
– Пошевеливайся, иначе я раздену тебя сам! – рычит он.
Мерзкое пугало!
На ватных ногах я подхожу к кровати. Белая широкая рубашка и больше ничего. Ну спасибо, что хоть не голой оставили! Я быстро скидываю куртку, стягиваю футболку и штаны, чувствуя себя до смерти униженной. Хватаю рубашку и ныряю в ее широкое горло. Она, словно платье, спускается чуть ниже колен. Слишком просторная и легкая для этой прохладной комнаты. Меня заставляют снять обувь, носки и даже белье. Наверное, не хотят, чтобы я задушила себя им раньше, чем они меня. Босиком я шагаю по холодному кафелю и складываю одежду у двери. На секунду мой взгляд задерживается на куртке, в которой лежит флешка с данными из третьего Объединения. Моя сделка…
– А теперь отойди в угол!
У меня нет никакого желания спорить. Я возвращаюсь к кровати и забираюсь на нее с ногами. Щелчок, шум движения, снова щелчок. И тишина.
Минут пять я сижу без движения, пытаясь осознать все, что произошло и что еще может произойти, и только потом замечаю на прикроватной тумбе маленькую записку. Я резко хватаю ее, чуть не падая с кровати (неужели я решила, что там может быть что-то хорошее?), и дрожащими руками подношу к глазам:
«Дорогая Алиса, очень жаль, что ты снова попала туда, откуда началось наше знакомство. Надеюсь, ты понимаешь, что я не властен противиться решению Большого Собрания. Поэтому спешу заявить, что наша сделка больше не имеет силы. Будь у меня больше власти, все могло бы пойти по-другому. Возможно, однажды так и будет. Хочу успокоить тебя: никакого тестирования не будет, никаких галлюцинаций и прочих радостей жизни. На твой счет уже вынесен приговор. Спасибо, что хорошо послужила нам, но надобность в твоей кандидатуре отныне исчерпана. Ты была очень полезна, и благодарности мои искренни. Надеюсь, затея с флешкой тебе удалась. В противном случае я все-таки передумаю и напомню тебе перед окончанием твоей карьеры о нашей первой встрече. Я слышал, что в ясный ум Дарио пришла та же мысль, он послал тебя в тот же кабинет, что и я. Если ты уже успела отдать ему флешку, то я также позабочусь о том, чтобы ты меня не забыла. Если же я ее получу первым, то можешь не беспокоиться, ты и другие пленники не будут подвержены пыткам. Вам будет дарован тихий и безмятежный конец. А это дорогого стоит. Как видишь, я умею быть благодарным. На этом наше знакомство заканчивается. Пожелай удачи мне, а я пожелаю тебе. Да будет Благо в Объединениях!
P. S. Да, забыл сказать – в твоих друзьях-программистах надобность также исчерпана. Вы сможете увидеться с ними в день казни.
С наилучшими пожеланиями, Ранко».
«…в твоих друзьях-программистах надобность также исчерпана»… «в твоих друзьях-программистах надобность также исчерпана»… «в твоих друзьях-программистах…». Нет, нет, нет…
Меня затрясло. Я вскочила с кровати и бросилась к стеклу.
– Ранко! – заорала я, бешено колотя по металлу руками. – Не смей! Не смей! Ты трусливый подонок! Ранко! Позовите его ко мне! Кто-нибудь, позовите его ко мне!
Бом-бом-бом – раздавалось по комнате от моих ударов.
– Пустошь тебя уничтожит! Вот увидишь, она разорвет тебя на куски живьем! Ранко!!!
Ноги не выдержали. Я скатилась на пол, захлебываясь от рыданий.
– Они не заслужили, они же не заслужили! Так не должно быть…
Я плакала до тех
