оплота, за которыми осталась Зайра.
Провожали их довольно бурно, и всем было понятно, что собравшиеся провожали именно их, несмотря на то, что отправлялись все старшие курсы.
— Беспокоишься? — спросил Снек, сидевший рядом на телеге.
— Не то чтобы беспокоюсь, — вздохнул паладин. — Просто…
— Последний раз, когда мы так уходили…
— Была большая война с ковеном, — кивнул клирик. — Тогда вернулись немногие.
— Немногие… — эхом отозвался Гош. — Это была тяжелая война. Помнишь Грега?
— Хороший был клирик. Глупо попался.
— От тёмного гуля никто не застрахован. Тем более что в ребенка обернулся, — заметил паладин и оглянулся на телегу, где сидел Ларс, Ари и Нами.
Снек проследил за его взглядом и кивнул.
— Вернуться могут не все.
Взгляд Гоша перешёл на молодых студентов, экстерном сдавших выпускные экзамены, затем посмурнел и произнёс:
— Надеюсь, им не придётся стоять в первых рядах.
— Все может быть, — покачал головой Снек. — Когда мы брали с собой послушников, никто не думал, что им придется сражаться с нечистью один на один. Однако…
— Война есть война, — вздохнул паладин.
— Делай то, что должен…
— И будь, что будет, — закончил фразу паладин.
* * *
Руди сидел на лавке, возле дома, который выделил староста на всю когорту магов.
Несмотря на небольшой размер деревни, пустых домов было мало. Как понял сам воришка, деревня неплохо зарабатывала, обрабатывая плодородные земли вокруг. Голод тут был редкостью, потому само село процветало в меру своих сил.
— Ты чего расселся, Руди? — спросил севший рядом Гош.
— М-м-м-м? — обернулся тот на паладина. — Не знаю. Просто хорошо.
Бывший наставник хмыкнул и заметив красную кожу парня, и мокрые волосы кивнул.
— После бани всегда хорошо.
— Красиво тут, — вздохнул воришка. — И погода подстать. Закат хороший, деревья шумят. Сытно, тихо, спокойно. Так и не скажешь, что война совсем рядом.
— Согласен, — кивнул паладин. — Вроде как и нет войны. И битвы магической не будет…
— И умирать никому не надо будет, — вздохнул Руди и взглянул на паладина. — Я тут в доме, у которого колодец перед крыльцом, был.
— М-м-м? Зачем? Там вроде бы вдова с тремя пацанами живет.
— Коленки начали опухать у нее. И у старшего ангина. Горло распухло, — пояснил он.
— Лечил?
— Ага. Там… Там три скамьи и лежак на печке, — принялся рассказывать бывший послушник. — Вместо постели — топчаны соломенные. Стол, сундук один единственный и все.
— Бедно живут.
— Бедно, — кивнул Руди. — Я колени этой вдовице вылечил. И парня за пол часа на ноги поставил. Ерундовое дело, если сила есть.
— А чего не так тогда?
Руди помолчал несколько секунд, после чего с усмешкой произнес:
— Я когда вылечил парня за полчаса, так, что даже следа не осталось, вдова засуетилась.
— Деньги предлогала?
— Нет у них денег. Совсем бедно живут, — вздохнул воришка. — Она мне ткани моток предлагала. Да, какой там моток. Так, обрезок, на рубаху едва хватит. У них просто не было больше ничего…
Руди умолк на несколько секунд.
— Я отказался. Она на стол пыталась накрыть. Мешок с картошкой из подполья достала, а там картошка… проросшая, сморщенная.
— Прошлогодняя.
— Угу. У них отец столяром неплохим был. Старший, который заболел, на полях у соседей на хлеб зарабатывал с матерью. Да вот слегли в одно время. Сначала у матери колени болеть начали, она терпела. Потом опухли совсем, а потом уже едва ходить могла. А тут еще и последний кормилец слег. В общем, тяжко им.
— А ты?
— А я есть не стал. Видел же, как глазами мелкие на картошку глядели. Две монеты оставил серебряные, артефакт целительский… тот, что попроще. У меня валялось парочка… и ушел.
Гош хмыкнул.
— А, она меня догнала. Все деньги с артефактом вернуть хотела. Принципиальная баба…
— Снеку она понравилась, — заметил паладин. — Красива лицом, хотя и потрепало ее.
— Она… она мне тело свое предлагала. На сеновал звала, вроде как отблагодарить.
— А ты?
— А я… а я вроде как и не против, — пожал плечами начинающий целитель. — Только вот…
Парень умолк с грустной улыбкой.
— Улья?
— Ага.
Паладин помолчал немного, затем с доброй улыбкой вздохнул и, хлопнув по плечу Руди произнес:
— Да ты влюбился, парень. По настоящему. Душой.
Гош поднялся на ноги и пошел в дом, а бывший воришка, ожившая нежить и просто молодой целитель снова взглянул на голубое небо, прислушался к шелесту деревьев и тихо произнес:
— Просто хорошо…
* * *
Ари вертел головой и осматривал незнакомые улицы.
— Это какая-то местная традиция? — спросил он, дернув за рукав Снека.
— М-м-м-м? О чем ты?
— Почему тут двери красят в голубой, а ставни и рамы в окнах всегда в желтый?
— Не всегда, — вмешался Гош. — Иногда наоборот. Дверь желтая, а ставни голубые.
— Да, но почему именно в эти цвета?
— Ну, для начала не красные, потому, что не бардель, — хмыкнул клирик.
— Все бы тебе шуточки шутить, — буркнул Гош, поглядывая на количество солдат на улицах.
— Если серьезно, то местные жители гордятся своим небом, которое почти всегда голубое, и урожаем на полях, который к созреванию имеет желтый или как говорят местные золотистый цвет, — пояснил Снек. — Местная традиция.
— Угу. Хлебное вино и лучшее пиво на лучшем ячмене готовят тут, — заметил паладин.
— Видимо тут очень хорошие земли, — заметила Нами, шедшая рядом с возлюбленным и разглядывая яркие каменные дома.
— Вы чего плететесь? — быстрым шагом подошел к ним Ларс, перехвативший их из-за поворота. — Я уже успел узнать где расположился магический совет и где это здание расположено.
— А мы чего? Мы ничего, — пожал плечами Гош. — Окошки с дверями разглядываем.
— За мной! Быстро, — скомандовал он.
Плутая небольшими улочками и совсем узкими проулками, они смогли выйти к большому, но совершенно невзрачному зданию. Через десяток минут они уже стояли в большом зале, где происходило совещание магического совета Дракара перед ректором.
— Господин Хорт, — поклонился Гюш с довольной миной смотря на ректора. — Специальная группа прибыла.
За его спиной стояла вся компания. Гош был трезв, Снек не смотрел на молодую студентку, которая собирала бумаги со стола и словно специально оттопыривала ягодицы, Нами не пряталась за Ари, встав с ним рядом и взяв его за руку.
— Хорошо, — кивнул старичок и обведя всех четверых взглядом произнес: — Пойдемте, прогуляемся к фонтану. Там и поговорим.
Гош нахмурился и покосился на находившихся в глубокой задумчивости старшие руки, затем на клирика с такой же физиономией и молча отправился за ректором.
Выйдя из
