Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1962 год

Когда подошли к дому, уже стемнело. Почуяв людей, залаяла собака.

— Это Джулька, — сказал Васек, открывая калитку. — Щенок, вырастет — пограничникам отдам.

— Молодец, — похвалил Ибрагимов. — А давно с пограничниками дружишь?

— Нет, я у них не бывал. Все нет времени.

У порога Ибрагимов скинул рюкзак и пучком травы вытер сапоги.

— У нас гость, — сообщил Васек отцу. — Гидролог!

Ибрагимов вошел, поздоровался, устало присел на табуретку.

— Намаялся я, в баньку бы сейчас...

— Это проще простого, — откликнулся отец Васька. И сыну:

— Проводи гостя. Я как раз только парился. Горячая вода в большом баке, холодная в ведре. ...Ибрагимов мылся долго.

— Сходи проведай, не запарился ли? — забеспокоился отец.

Окно было занавешено. Только узкая полоска света пробивалась из щели. «Ишь, какой стеснительный!» — подумал Васек и прильнул к щели. Ибрагимов даже не разделся. Он сидел над картой и о чем-то думал. Васек с детским любопытством стал наблюдать за ним... Ибрагимов порылся в рюкзаке, надел крохотные черные наушники, повернулся к окну. Ваську показалось, что он встретился с ним взглядом. Отпрянув от окна, он постучал в дверь.

— Дядя, ужин остынет.

— Иду, иду, — отозвался Ибрагимов.

«Гидролог — и наушники, зачем они ему?» — недоумевал Васек. В комнату он вошел, опустив голову, размышляя, и вдруг заметил, что от порога к табуретке, на которой сидел Ибрагимов, тянется желтая полоска. Рассмотрел — глина. «Странно, — подумал он, — у нас берег песчаный. Глина на чужом берегу. Но ведь Ибрагимов гидролог...»

Ужинать гость не стал.

— Хочу спать, — сказал он и начал снимать сапоги. На подошве у каблуков Васек тоже увидел полоски глины. «А может, он и не гидролог?» — мелькнула мысль. Но как высказать ее отцу? Если позвать во двор, Ибрагимов может заподозрить недоброе. Надо действовать осторожно... Решение пришло неожидан но. Вынося на кухню посуду, Васек споткнулся.

На звон выбежал отец, но за ним следом появился и Ибрагимов.

— Я нечаянно, — пролепетал Васек.

— Ничего, — успокаивал отец. — Тарелки дело наживное.

Васек готов был расплакаться — затея его срывается.

— Будь мужчиной, — сказал Ибрагимов и вернулся в комнату.

— Это чужой! — торопливо зашептал Васек отцу.

— Знаю, — ответил отец. — Глина только на том берегу. Как уснет, беги к соседу-бакенщику. У него телефон...

Собрав осколки, отец и сын улеглись и сделали вид, что уснули. Вскоре и Ибрагимов захрапел. Он спал, подложив под голову рюкзак.

— Пора! — решил Васек.

...Вернулся он утром. Усталый, еле волоча ноги, подошел к двери. Прислушался. Тихо. Вошел в комнату. Несмотря на ранний час, Ибрагимов уже не спал. Он был одет и завязывал рюкзак. Увидев Васька, спросил:

— Где был?

— Бакены тушил.

Вдруг тонко-тонко задрожали оконные стекла. Донесся нарастающий стрекот мотора. Еще мгновение, и потолок заходил ходуном. Ибрагимов выглянул в окно. Над домом висел вертолет.

— Твоя работа, щенок? — закричал Ибрагимов и бросился на мальчика с ножом. Васек зажмурился и присел. Но в ту же минуту раздался сухой треск. «Гидролог» покачнулся и грузно упал. Позади него стоял отец, держа в руке ножку от сломанной табуретки...

В дом вбежали пограничники. Двое из них встали около лежащего «гидролога», а командир подошел к бакенщику и пожал ему руку. Затем обнял Васька.

Н. Зайцев

(Беседа на Пулковском меридиане)

Город, который живет ночью

Пулково — это целый город. Правда, он невелик, его можно обойти за каких-нибудь полчаса. Но это настоящий город — с новыми четырехэтажными домами, где есть и газ и центральное отопление; со своим почтовым отделением и магазинами, теннисными кортами и детским садом.

Только одно необычно в крошечном городе на холме. Большую часть его занимают площадки с различными сооружениями самой причудливой формы. Одни домики увенчаны куполами, у других стены ребристые, неровные, из какого-то матового металла, что придает им неземной, «марсианский» вид. А соседний домик вскарабкался на высокие бетонные стойки — ни дать ни взять сказочная избушка на курьих ножках, только из вполне современного материала.

И, как в сказке, ночью эти странные дома оживают. По тропинкам к ним спешат люди с фонарями. Медленно открываются металлические щели в крупных куполах... И в небо пристально всматриваются несколько десятков пытливых, внимательных глаз, нацеливаются на звезды оптические пушки — телескопы...

Здесь проходит знаменитый Пулковский меридиан.

Слышал о нем каждый, но многие ли хорошо представляют себе, чем же, собственно, занимаются ученые, живущие и работающие в старейшем научном городке Пулкове? В связи с космическими полетами в газетах и журналах довольно часто вспоминают астрономию, пишут о том, какие возможности откроются перед астрономами, когда их телескопы и обсерватории будут, наконец, вынесены в межпланетное пространство, за пределы мешающей наблюдениям земной атмосферы.

Читаешь такие статьи и невольно думаешь: ну, а что же все-таки астрономы делают сейчас, дожидаясь этого перелета? Сидят сложа руки на чемоданах? Или, может быть, разбирают и упаковывают свои телескопы, готовя их к отправке на Луну, на космические обсерватории-спутники?

Рубежи точности

С научным сотрудником отдела астрометрии Дмитрием Дмитриевичем Положенцевым мы беседовали полушепотом, как заговорщики, чтобы не мешать другим в большой комнате, напоминавшей вовсе не какой-то «звездный храм», а скорее самую обыкновенную бухгалтерию или плановый отдел. Люди за соседними столами изучали длинные колонки цифр. Время от времени деловито позванивали арифмометры — при чем тут небо с его манящими тайнами?

Но небо — вот оно, рядом. И толстая книга, которую кладет на стол мой собеседник, только по виду похожа на гроссбух. Это звездная летопись.

Я не случайно начал обход пулковского научного городка именно с отдела астрометрии. Астрометрия — самый древний, коренной «ствол» раскидистого «дерева» самой старой из всех наук. Сначала астрономам надо было просто взять на учет небесное богатство: сосчитать звезды и планеты, определить пути их движения в небе. Этим и занялась астрометрия. Лишь потом от нее отпочковались и астрофизика, и радиоастрономия, и «служба Солнца». Но астрометрия по-прежнему остается фундаментом астрономии.

Тем интереснее узнать, что же нового происходит именно в этой области науки... Книга, которую показывает мне Положенцев, — новый каталог звезд.

Звездные каталоги составляются давным-давно, еще со времен Гиппарха в древней Греции. Давно знают ученые, как важна «инвентаризация звезд» и для наших практических нужд по определению координат и подсчету времени и для других отраслей астрономии. Что же нового мы можем встретить в каталоге?

— Новую степень точности,— поясняет Положенцев. — Недаром астрометрию иногда называют «наукой о последних знаках». Эта борьба за точность наблюдений шла всегда, и постепенно астрономы отвоевывали один рубеж за другим: местоположение звезд определялось с точностью до одной секунды, до одной сотой секунды, до одной тысячной... «Последний знак» в наших вычислениях все отодвигался. Вы представляете, какого накала достигла борьба за точность в век космических полетов?

Каталог, составлением которого заняты сейчас пулковские астрономы, действительно будет совершенно новым. Для всех прежних каталогов выбирали звезды поярче, а этот станет первой точной описью «слабых звезд».

Почему одна звезда кажется нам ярче, а другая слабее? Прежде всего потому, что они находятся от нас на различном расстоянии. Раньше астрономы составляли каталоги только ярких звезд. Но чем ярче и чем, стало быть, ближе к нам звезда, тем быстрее она меняет свое положение на небосводе. А далекие, слабые звезды смещаются для нашего глаза очень медленно. Каталог их будет более «стабильным», его не придется слишком часто обновлять.

Одновременно, как рассказывает мне Дмитрий Дмитриевич, начата и другая важная и большая работа — впервые составляется каталог внегалактических туманностей. Они так удалены от Земли, что практически занимают постоянное место на небосводе. Согласование между собой двух каталогов — звезд и туманностей, — «привязка» их друг к другу даст астрономам полную карту неба.

В сущности, совсем заново, с возросшей степенью точности, начинается теперь изучение движения Солнца и всех планет солнечной системы. Это необходимо для прокладки точных трасс космических перелетов. Так рождаются первые «штурманские карты» для звездных кораблей.