прогресса. Я прикидываю — не пришло ли время восстановить с ними контакт. С тем некромантом-ренегатом всегда можно легко договориться — по крайней мере, на коммерческой основе, — а у нас полным-полно других драконов, которых нужно вернуть в форму.
У меня в отделе есть пара–тройка стажеров, которых я мог бы послать в командировку по культурному обмену, просто чтобы прощупать почву. Думаю, это оказалось бы полезно для всех, включая этих бедолаг-людей.
В конце концов, мы всегда на них положительно влияли!
Не хотелось бы хвастаться, но это именно благодаря мне здесь, внизу, этот базовый принцип соблюдается буква в букву. То же самое касается и принципа «Шеф всегда прав», но тут все проще: шеф — это я. В самом начале, правда, все пошло как-то не так, и мне пришлось подчищать столько упущений, что я до сих пор удивляюсь, как не наказали все подразделение.
Как обычно, все началось с чьего-то чужого прокола...
* * *
— И что ты позволил им сделать?
Мой зам опустил голову и упорно не смотрит на меня. В другом конце пещеры два десятка гномов ритмично размахивают кирками, не переставая насвистывать себе под нос. Их здесь слишком много, и я знаю, что они не пропустят ни словечка из нагоняя, но ничего не могу с этим поделать.
— Давай сначала, — говорю я. — Я на день отлучаюсь на организационный семинар по пересмотру оргструктуры рытья и копки — и меня пригласили единственного из троллей, так что об отказе и речи быть не может. Поэтому я назначаю тебя временным руководителем команды.
— Да, шеф, но...
— Более того, — неумолимо продолжаю я, — график был составлен, бумаги оформлены, а в списке заданий, за которые ты отвечал, стояла всего одна строчка. Всего одна, малыш. Что меня просто-таки расстраивает.
Я делаю паузу, чтобы хрустнуть костяшками пальцев. Звук отскакивает от стен пещеры, словно обвал гравия. Этого хватает, чтобы вызвать панику среди гномов и прекратить их насвистывание. С ними я разберусь в свое время. Терпение!
— О чем я тебя просил, напомни мне? — говорю я, выпрямляясь на своем сидении.
Он вынужден отстраниться, и я могу оценить масштабы ущерба.
— Не дать гномам начать копать восточную стену раньше времени, шеф.
— И как не дать банде карапузов-трудоголиков взяться за скальную стену, если ты такой большой мальчик-тролль вроде тебя?
— Встать перед ней всей массой и не давать им подойти, шеф!
— Так написано в инструкции, ага. Я знаю, что ты ее читал, но написал-то ее все равно я. И явно переоценил интеллект тех, кто собрался ей пользоваться. Я забыл упомянуть, что ты не должен... Чего ты особенно не должен делать, придурок?
— Засыпать, шеф. Но...
— Да, — вздыхаю я. — Я знаю. Все вокруг в курсе, что ты забавляешься игрой в лавину с троллессой из отдела кадров. Вы настолько беспечны, что забываете каждый раз подбирать за собой щебень, когда наиграетесь в «потрогай-расщелинку». Впрочем, я тоже когда-то был молодым, и это было в не такую уж давнюю геологическую эпоху; кое-что я могу понять. Но о чем, черт возьми, ты думал, засыпая лицом к лицу с кучкой ничем не занятых, да еще вооруженных кирками гномов?
— Ни о чем, шеф, я просто устал.
— Теперь ты влип надолго. Раздвинь руки!
Все еще хуже, чем я думал. Маленькие паразиты прорыли чудненький круглый туннельчик у него в груди. Даже неприличные граффити у входа имеются. Если бы я не вернулся раньше, чем рассчитывал, через отверстие уже вагонетки бы ездили.
— Тебе светит больничный на месяц и серьезная операция по пересадке, если найдется камень — такой же непробиваемый, как твоя бедная головушка. Хотя шансы невелики.
— Я вполне могу работать, шеф.
— Нет, не можешь. — Я встаю и кладу руку ему на плечо. — Какой авторитет может быть у тролля, если ты видишь его насквозь?
Я смотрю, как он уходит, безнадежно сведя руки поверх зияющей дыры, а гномы из бригады в последний момент беззаботно расступаются по сторонам. Еще один бедолага, которому будет трудно найти свое место в новой оргструктуре. Он не первый парень, только что окончивший тролльский университет, который пришел в мою службу, гордый тем, что научился использовать при счете все пальцы до единого. К сожалению, для того чтобы стать бригадиром, одного образования недостаточно. Нужно быть еще и чертовски смышленым.
Вздохнув, я выуживаю бланк акта о несчастном случае на производстве и прикладываю большой палец к графе для подписи. В этот момент следовало бы зазвучать звоночку, предупреждающему, что я пробуждаю к жизни зловещее зло. Оглушительному такому, как сигнал тревоги в инкубаторе с василисками. Но вместо этого я услышал только стаккато кирок, врубающихся в сланцевую жилу, да ровное гудение кузничного дракона.
Вызов к директору пришел через восемь дней.
* * *
Грузовой лифт не доходит до этажей дирекции, и вдобавок вообще идет медленно. Я так думаю, это сделано специально, чтобы у жалкой подчиненной сошки вроде меня было время перебрать в голове свои недавние делишки и попаниковать. Созерцая стену подъемного колодца, от которой исходит приятный запах свежеотшлифованного гранита, я мысленно проглядываю свои графики работ за последние два месяца. Гномы немного глубоковато врубились в жилу серебряной руды, но мне удалось забрать основную часть самородков. Угрозу забастовки от особо ретивых удалось урегулировать путем переговоров без серьезных травм. С моей стороны, по крайней мере.
Ситуация вроде бы под контролем. И от этого еще неспокойнее.
* * *
Кабинет секретаря в дирекции раза в два просторнее моего. Девица, занимающая его, выглядит так, будто способна кинуться наперерез любому посетителю, явившемуся без предварительной записи, не исключая троллей. У людей это постоянное самомнение, о котором они, похоже, даже не подозревают, — одна из двух самых неприятных черт. Вторая — то, что они отвратительно сладкие на вкус.
Секретарша едва поднимает голову при моем появлении и решительным жестом указывает на уголок для посетителей. Вслед за тем она возвращается к своему экрану: из-под ее стола выходит пучок трубок, образуя рамку на уровне глаз; оттуда идет клокотание. Мы только-только внедрили систему обмена сообщениями, которые передаются с помощью струек пара, складывающихся в слова. Все работает довольно живо, за исключением отрисовки изображений.
Я всей грудой втискиваюсь между стопок выцветших буклетов компании и ожидаю. Единственное окно выходит прямо на окрестную местность.
