тонкие руки в бока.
– Погодите, погодите, – проговорила девушка. – Вы уже забыли? Нам до города неизвестно сколько времени. Лучше бы на колесах, а не пешком. Будем считать, что за спасение жизни торговец заплатит тем, что довезет нас до города. Чем не расчет?
Физиономия Савмака растерянно вытянулась, он сделал вид, что не слышит разговора и пошел собирать полезное с разбойников. Олег хмыкнул.
– Настоящая женщина всегда изыщет материальную выгоду, – сказал он.
Ясные глаза Люсиль яростно сверкнули, она вскинула подбородок и выдохнула:
– Пастор, вы намекаете на то, что я пекусь о материальных благах больше, чем о спасении души своей?
– А чем плохо печься о материальных благах? – задумчиво произнес волхв и, не дожидаясь ответа от торговца и Люсиль, полез в кибитку.
Торговец учтиво отодвинулся, пропуская громадного человека с огненными волосами внутрь, на Олега смотрит недоверчиво, с опаской и уважением. Спутники называют его пастором, но по виду больше похож на великана из дремучей чащобы. Такой пальцем переломит, сожрет и не заметит. Да и вдвоем десятерых разбойников раскидали.
Люсиль продолжала наступать.
– Вы, пастор, обвинения мне говорите.
– Да что ж я такого сказал? – удивился Олег.
– Важно не что, а как, – многозначительно ответила Люсиль и подняла тонкий подбородок. – Вы ругаете меня охотницей до материальных благ одним своим тоном и взглядом. А сами, тем временем, залезли в кибитку и удобно расположились в ней. Вот.
Олег по-отечески вздохнул и покачал головой. Девушка молода, красива, в ее сердце пламя, а душа требует борьбы и справедливости. Вот оно, веяние новых времен, когда женщина начинает потихоньку высовывать нос из Средневековых догматов. Прежде каждый занимал свое место, потом случилась такая мешанина, что еще долго расхлебывать.
– Материальный – от слова мать, – проговорил он, вытаскивая из заплечного мешка узелки с травами. – Означает «рождающая жизнь».
Аккуратные брови Люсиль сдвинулись, красивый лобик наморщился в попытке осознать услышанное. Савмак тоже залез в кибитку и бросил перед торговцем мешок с его выручкой с ярмарки, которую нашел у разбойников. Тот охнул и кинулся обнимать ратника, благодаря его и спутников на все лады. Он беспрекословно согласился довезти их до города. Разговор Олега и Люсиль ратник слышал, он проговорил с неуверенностью в голосе:
– Жизнь дает Всевышний.
Олег кивнул и сказал:
– Ты определись, в какого из всевышних ты веришь.
– Во всех! – пылко заявил ратник.
– Вот и молодец, – согласился Олег. – Всевышний дает. А женщина выпускает на этот свет, плотный и осязаемый. Кому, как не ей печься о материальном.
Люсиль обиделась.
– По-вашему, пастор, я больше ни на что не гожусь? – сказала она и надула губы. – Вы, значит, в дорогу, смотреть новые страны, спасать мир. А я? Выпускать какой-то там свет?
Пока Олег набирал побольше воздуха, чтобы ответить мягко, но понятно, лицо Савмака просияло, а губы растянулись в радостной улыбке, словно ему подарили целый табун чистокровных породистых лошадей. Ратник произнес на выдохе:
– Я понял! Мужчина великий воин и первооткрыватель. Он всегда в пути. А женщина его факел и огонь, она этот путь освещает.
Все трое обернулись на Савмака молча. От бравого вояки мудрости никто не ждет. Тем она больше запоминается другим. Волхв вздохнул – даже ратнику в его необремененную думами голову приходят великие мысли.
– Наверное, все дело в простоте, – пробормотал Олег себе. – Только как эту простоту постичь…
Повозка тронулась и покатилась, дорога пошла ровно. Кибитка поскрипывает на кочках и ухабах, но торговец правит умело. Савмак на него поглядывает с недоверием и, время от времени приговаривает, чтобы не перетруждал лошадь, потому как она, бедняжка, и так измоталась.
Люсиль села на пустые мешки в середине кибитки, а Олег примостился к пустому ящику на пол. Торговец, радуясь своему чудесному спасению, говорил без умолку.
– Как хорошо, что вы оказались на этой дороге. Если бы не вы, точно не доехал бы до дома. А у меня семья, три дочери, и все на выданье. Кто их будет приданым снабжать, если я помру?
Савмак оживился.
– Три дочери? На выданье?
Торговец кивнул.
– Уже и женихов им подыскал, и смотрины были.
Плечи Савмака тут же опали, но интерес в глазах не угас. Торговец продолжал:
– Времена нынче непростые. Народ голодает. Те, кто посноровистей, как я вот – торгуют. А иные последнюю репу доедают.
– Нехорошо… – согласился Олег.
– Ага, – поддакнул ратник. – А что, правитель ваш не заботится о людях?
Торговец с тяжелым вздохом поерзал на козлах и стал говорить дальше:
– Король славный человек. У него чистые помыслы и благие намерения. Живет скромно, в разврате не уличен, жену почитает и не чурается говорить с крестьянским народом.
Савмак с шумом поскреб затылок и спросил с озадаченностью:
– Вроде он славный малый, ваш король. Чего не так-то?
– Славный, – согласился торговец. – Крестьяне его любят. Точнее, любили.
– А теперь?
– Теперь тоже любят. Но не все, – сообщил торговец. – И недовольство растет. Сплетни гадкие о его жене и о самом короле распускают такие, что аж кровь стынет. В чем его вина? Он ведь как лучше хочет. И дружбу с огромной страной на востоке старается наладить. Страна-то там громадная. С ней дружить хорошо.
– Кто ж такую гадость творит? – с праведным возмущением поинтересовался ратник, его брови сурово сшиблись, лицо потемнело.
Кибитка наехала на кочку, всех подкинуло, Люсиль пискнула и, не удержавшись, налетела на Олега. Волхв успел поймать ее прежде, чем девица налетела лицом на его твердое, с тугими мышцами и совсем не пасторское плечо. Щеки Люсиль запылали, как маков цвет, она стыдливо потупила глаза и промолчала. Олег усадил ее рядом с собой, женщина незаметно прильнула к его боку, потому как он с одной стороны пастор, но с другой – большой и сильный мужчина.
Торговец без стеснения шумно почесал поясницу и сказал:
– Не знаю, кто распускает слухи. Но говорят всякое. Вроде как супротивники королевской власти, но я слыхал и другое.
– Какое?
– А такое, – приглушив голос, произнес торговец и с опаской посмотрел по сторонам, боясь, будто может услышать кто-то посторонний. – Король наш религиозен, но как бы желает благо народу сделать. Только, говорят, есть тайное общество, которое ну… супротив короля. Понятно?
Савмак хмуро фыркнул.
– Понятно. Чего ж тут непонятного. Извести его желают, вот чего. Да, пастор?
Олег промолчал и отвернулся к дороге, что в заднем выходе из кибитки убегает назад. Король этой страны, должно быть, действительно добрый и религиозный человек. Но нет у него будущего, потому как будущее ломится в дверь не доктриной и кадилом, а чем-то новым, неизвестным. Потому ему придется уступить
