Дима ни за что не соглашался оставлять меня одну.
– Можно попробовать на выходные, – неуверенно ответила. – В крайнем случае ты сможешь с ней остаться, а я вернусь.
– Ты ей об этом говорила?
– Нет. Решила сначала обсудить это с тобой, и будет лучше, если ты сам ей об это скажешь.
Вечером, когда мы уже поужинали, Дима решил спросить мнения своей дочери.
– Рейн, София мне сказала, что ты тоскуешь по маме. – Я заметила, как напряглась Рейн. – Мы можем в ближайшие выходные съездить к Джулии на могилу. – Рейн молчала, и Дима добавил:
– Если ты, конечно, захочешь.
– Это правда? – робко спросила Рейн, выдохнув. Оказывается, она всё это время не дышала.
– Правда, – ответил Дима.
Дима рассказал ей, какую боль причинила ему Джулия, и почему он не ничего не знал о её рождении. Наверное, Рейн и решила для себя, что любое упоминание о Джулии будет ему неприятно.
Рейн соскочила с места и обняла Диму за шею.
– Спасибо, папочка! – прошептала девочка. – Я очень хочу! А София? – тут же встрепенулась она.
– София тоже поедет с нами. Правда, у неё будет только два дня, – произнёс Дима хриплым голосом.
– Мне этого хватит! Спасибо, София! – Рейн обняла и меня.
– Не за что. Только больше не плачь.
– Не буду, – пообещала Рейн.
И вот сейчас она испуганно смотрела на Диму, что своим баловством смогла причинить ему боль.
– Тебе сильно больно? – невинный вопрос вызвал у меня приступ смеха.
Получить мячиком в самое незащищённое место, то ещё удовольствие!
– Нет, – ответил Дима. – Я… в порядке. Идите… играйте.
Я больше не смогла сдерживаться, задохнувшись от смеха.
– Прости, – шептала со слезами на глазах, но никак не могла остановиться.
– Очень смешно, – пробурчал Дима.
– Дим, ну прости! Я знаю, что это очень… неприятно, – попыталась оправдаться.
– Знает она, – фыркнул любимый мужчина.
Но я уже смотрела, как Рейн убежала с мальчиком к воде. Видимо, они решили играть подальше от людей, чтобы больше никто не пострадал. Пожилая пара, бабушка и дедушка мальчика, которые приехали с внуком на отдых, тоже с умилением смотрели за ними.
Малыш, брызгал на Рейн, заливисто смеясь.
– Дим, я тоже такого хочу, – вырвалось у меня. Почему-то так захотелось услышать смех своего ребёнка и увидеть его глаза.
– Ты хочешь, чтобы у нас был ребёнок? – прошептал муж.
– Ага, – ответила, даже не посмотрев в его сторону. Блики солнца, играющие в брызгах, устроенных детьми, их смех, завораживали. – Ай! Что ты делаешь?! – возмутилась, когда Дима сгрёб меня с шезлонга и понёс в сторону нашего домика.
– Ты же сама только что сказала, что хочешь мальчика, – прошептал муж, крепко прижимая к себе. – Я тоже хочу сына.
– Ты с ума сошёл?! Прямо сейчас?! – От его шёпота мозг перестал соображать. Совсем. И я не сразу поняла на что намекает Дима.
– А чего ждать?
– А Рейн?
– Дед с бабулей за ними приглядят.
– Ты сумасшедший!
– Нет, я просто очень люблю свою жену.
Великая моралистка: «Девочки, меня одну тошнит?»
Женская логика: «Голова болит и работать не хочется».
Шальная императрица: «У меня ничего не болит и мне другого хочется! А им, видите ли, угрозу выкидыша поставили! Нашли, кого слушать! А мне что делать?!»
Нет, меня и вправду тошнило, но не сильно. А вот с угрозой – да. Когда я вышла из кабинета врача и поделилась с мужем, что мне сказали, Дима побелел так, словно сейчас сам родит. И несмотря на мои уговоры, Дима соблюдал все предписания доктора.
Шальная императрица: «Сам ведь страдает, и нас мучает. Садист!»
Великая моралистка: «Не садист, а заботливый мужчина!»
Шальная императрица: «Был бы заботливый, не заставлял бы стольких дам мучиться!»
Женская логика: «Вот родим, и будет всем счастье!»
Шальная императрица: «Я сейчас счастья хочу!»
Я провела рукой по своему животу, мгновенно почувствовав отклик.
– Привет, малыш, – прошептала я, получив ещё один несильный толчок в ладошку. – Где, интересно, сейчас твой папа?
Дима настоял, чтобы я ушла в декрет раньше. Он почему-то решил, что носиться беременной по судам мне не стоит. И вот я уже третий месяц практически ничего не делаю.
Но сегодня долго лежать не получится – возвращается Эдик. Прошёл ровно год, как брат ушёл в армию. Никогда бы в этом не призналась, но мне ужасно не хватало его и его насмешек. А вспоминая, каким он красивым был в форме, так и совсем начинала скучать. Кажется, я становлюсь сентиментальной. Списала это на своё состояние. Ну там гормональный сбой и всё такое.
– Рейн, заходи! Я не сплю, – ответила, едва заслышала тихий стук.
– Доброе утро, София. Не хотела тебя разбудить, но папа попросил узнать, проснулась ты или нет.
– А сам почему не узнал? – Я нахмурилась.
– Он не сказал.
– Рейн! – Я выразительно посмотрела на неё.
– София, ты же сама знаешь: папа готовит тебе сюрприз, – сжалилась Рейн.
Я натянула одеяло до подбородка.
– Рейн, я не люблю сюрпризы.
– Этот тебе понравится!
– Скажешь?
– Не-а!
– Предательница!
– Ну, София! Я не могу!
– Ладно. Не надо. Сюрприз так сюрприз.
– Я скажу тогда папе, что ты скоро придёшь? – обрадовалась Рейн.
– Конечно, скажи.
Рейн тут же упорхнула из комнаты. Тоненькая девочка превратилась в настоящую красотку.
Я осторожно встала с кровати.
– Ну что, мой хороший, дядя Эдик возвращается. Придётся тебе немного потерпеть, не вздумай проситься на свет сегодня!
Прислушалась к своим ощущениям. Вроде бы ничего необычного. Не хотелось бы ехать в роддом прямо с вокзала.
Стоило мне только высунуть нос из комнаты, как до меня донеслись умопомрачительные запахи. Вот какой сюрприз! И я, как мышонок из детского мультика пошла на кухню.
Обожаю своего мужа. Но ещё больше люблю, когда Дима готовит. Я уже говорила, что вид мужчины в фартуке — это самое прекрасное зрелище на свете!
– Доброе утро, дорогой! Ты почему нас бросил и сбежал?
– Я не сбежал. Я приготовил для вас завтрак!
– М-м-м! Пахнет божественно! Что это?
Дима прекрасно знал, что я никогда
