Мы не планировали ничего такого. Эта новость — шок. Я ожидал услышать все что угодно, кроме этого. Я даже не знаю, как к подобному относиться. У меня и моей жены не было в планах становиться родителями. Думаю, вы и сами это видите.
Доктор Фитц устало вздыхает и снимает очки. По его лицу я догадываюсь, что он ожидал услышать нечто такое.
— Конечно, я все понимаю. Но мой вопрос — не праздное любопытство. Все складывается не очень благополучно. Я должен вас предупредить.
— О чем? — тихо спрашиваю я.
— Миссис Рэй, беременность — это уже довольно серьезная нагрузка на организм, в вашем же случае — она многоплодная. Даже не всякий здоровый организм может такое выдержать. У вас все куда сложнее. Ваша матка, миссис Рэй, сейчас не что иное, как бомба замедленного действия. Я насчитал порядка трех рубцов. Они уже проросли спайками, что чревато их расхождением по шву, когда матка будет расти. И это далеко не все, что может пойти не «по плану». Нарушения в кровотоке плаценты, ее преждевременные отслойки… я не могу предсказать все возможные сценарии развития событий.
— И что из этого следует? — спрашивает Дэймон, видя мое побледневшее лицо.
Доктор Фитц трет переносицу. Вижу, как тяжело даются ему эти слова.
— Ваша жена не сможет выносить этих детей, мистер Рэй. Шансы настолько невелики, что я не берусь их давать. Прошу прощения, но даже при самом удачном раскладе, вряд ли какой-либо специалист возьмет на себя риск попытать удачу и сохранить эту беременность. Судя по состоянию матки, проблемы начнутся уже довольно скоро. И лучше, если мы попытаемся что-то сделать уже сейчас, пока ещё можем что-либо предпринять. Это лучше, чем бездействовать и ждать, когда швы разойдутся внутри. В таком случае мы рискуем потерять не только оба плода, но и вас, миссис Рэй.
— И что вы предлагаете? — я даже представить боюсь, что он ещё может сказать.
— Для начала, я предлагаю вам поговорить с мужем… — доктор Фитц убирает датчик и протягивает мне бумажное полотенце, — единственный возможный вариант, в ваше случае, это провести удаление одного из эмбрионов. Мне жаль, но даже это все равно не даст стопроцентной гарантии, что вы сможете выносить оставшегося, однако, это хотя бы увеличит шанс, что к моменту, когда ваша матка исчерпает свои ресурсы — плод уже будет достаточно сформирован, чтобы мы смогли спасти его. Подумайте над этим…
Стоит двери закрыться за спиной доктора, как Дэймон бросается ко мне. Я никогда прежде не видела его таким. Каждый раз, когда думаю, что вот он — верхний предел его отчаянья, как жизнь подкидывает новый сюрприз, доказывая — нет, может быть еще хуже.
— Пожалуйста, Мия, давай не будем делать глупостей. Ты сама слышала, что сказал доктор.
Мой мозг еще не начал полностью работать. Он словно обложен ватой, сквозь которую не может пробраться смысл слов.
— Каких глупостей? Я беременна… — произношу эту фразу вслух и сама до конца не верю.
— Милая, Мия, посмотри на меня, — он садится на край моей постели и берет мое лицо в ладони. В его глазах плещется страх.
— Я знаю, что все это значит для тебя, но мы не можем…
— Нет, нет, Дэймон! — Кажется, до меня начинает доходить, куда он клонит. — Не смей произносить это вслух.
Я опускаю руки на свой живот, инстинктивно пытаясь защитить две фасолинки внутри меня.
— Даже не думай, Мия. Я не подпишусь под твою очередную авантюру! На это раз не выйдет! — он сверлит меня взглядом.
Выворачиваюсь из его рук и отстраняюсь. Он только что сравнил то, что сейчас происходит с нами — авантюрой? Мне впервые хочется дать ему затрещину, чтобы он пришел в себя.
— Ты говоришь о детях, Дэймон. О твоих малышах, которые находятся здесь, — я снова опускаю ладонь на живот.
Дэймон вскакивает с кровати, широкими шагами меряя палату от стенки до стенки.
— Мия, ты же сама слышала! Ты не сможешь их выносить. На кону — твоя жизнь!
Я подтягиваю к себе колени, сжимаясь в комок.
— Значит, я рискну ей.
— Черта с два! — вскрикивает он и замирает. Его глаза пылают, ноздри раздуваются. Кажется, еще секунда, и он воспламенится, — ты не хочешь сначала услышать мое мнение?
— Я уже знаю, что ты скажешь. И никогда на такое не соглашусь, — я мотаю головой, сжимаясь еще больше.
— Значит вот так просто, ты хочешь оставить ребенка, вопреки здравому смыслу?
— Ребенка? — поднимаю на него затуманенный от слез взгляд, — их двое, Дэймон, ты забыл? И я не позволю забрать ни одного из них.
Он издает мучительный стон.
— Это невозможно…
— Однажды мне это уже говорили…
— Это не одно и то же! — он срывается на крик.
Я не вижу смысла спорить. Что бы Дэймон не сказал, я не изменю свое решение. Больше я не позволю никому убедить себя в своей слабости. Моих сил хватит на нас троих. Я просто знаю это и все.
— Ты поступаешь нечестно… — Дэймон опускается на диван и роняет голову на руки, — я не смогу жить, если с тобой что-то случиться…
В горле встает огромный ком. Мне хочется подойти к нему, но к моей руке все еще подсоединена капельница. Он тихо продолжает.
— Когда я вышел сегодня из клиники и увидел у входа Маркуса, то сразу все понял. За те пять минут, которые я потратил, чтобы вернуться к палате Шарлотт я успел прокрутить в голове с десяток самых страшных сценариев. И я едва не умер, увидев тебя на полу, в окружении врачей.
Его кулаки предательски дрожат. Только сейчас я замечаю, что костяшки на них содраны в кровь.
— Дэймон, что с твоими руками? Ты ведь никого не…
Он морщится.
— Не переживай. Пострадала лишь стена.
— Прости, что в очередной раз не оправдала твоих ожиданий, — сама не знаю, что именно имею ввиду. Думаю, все и сразу.
Дэймон горько усмехается.
— Если ты что-то вбила себе в голову, то ничто не сможет это оттуда вытащить, ведь так?
— Как и ты.
— Твое упрямство — это мое проклятие. Скажи, — он поднимает на меня покрасневшие глаза, — для чего тебе понадобилось встреча с Шарлотт? Что тебе это дало?
Память молниеносно переносит меня в палату с прикованной к кровати Вайз.
— Хотела избавить тебя от необходимости возиться с ней. Ехала с четким планом придушить мерзавку.
По лицу Дэймона скользит тень печальной улыбки.
— Не замечал в тебе раньше такой жестокости.
— Когда твой муж предпочитает
