гибнут подчас из-за этого. Жаль их, но поделать ничего не можем. Прижали тут народ жестко, а тех, кто приходит, и может противостоять такому беспределу, такие как я сдают Графу. К каждому гад, ключик подобрал. Где шантажом, а где камушками купил. — Он отвернулся, и замолчал. — Мне жаль парни, но я и сам гнидой стал.
— Что-то тут не чисто, с этим Графом. Слишком все у него легко получилось, и ненависть к созданиям природы у него странная. Стоит кто-то за ним. Кто-то могущественный. Чувствую я это. — Угрюм сел к столу. — Может что еще странное вспомнишь? То, что в глаза с первого раза не бросается? Подумай, братан. Это очень важно.
— Что я тут на отшибе странного заметить могу? До Отстойника полдня пути. Не лез бы ты в это дерьмо Угрюм. Сгинешь не за грош, а правды не добьешься. Некого тут спасать. Одни зашуганы, и молчат по углам ныкаясь, другие лютуют от безнаказанности. Уходи лучше, не играй с судьбой, проиграешь.
— Я всю жизнь судьбе фиги кручу. — Хмыкнул Угрюм, и зло скривился. — Привык по краю ходить. Выясню, кто за Графом стоит, мисам помогу, тогда и уйду. Не нравиться мне дерьмо, что здесь твориться, а то, что мне не нравиться, меня раздражает, а то, что раздражает, я убиваю. — Он поднял глаза на Сократа. — Мне надо с лесными духами встретиться, поговорить. Они должны хоть что-то знать. Все-таки создания Полоза, и связь с ним имеют. Не может быть агрессия беспричинной. Это наверняка замудреный квест. Вот только для кого он, для Графа или для того, кто вызов ему бросит, непонятно, а может и для двоих сразу?
— Мисы сейчас пугливые. — Задумался Сократ. — Ищи в лесу, подальше. Думаю, назад вам вернуться надо, в долину, там люди редко ходят, самое место для духов. Только мне не говори, куда пойдешь. Помни, что я сообщить о вас обязан, могут и с пристрастием поспрашивать, боюсь не выдержу и сдам. Сегодня ночуйте здесь, а завтра с утра уходите, к вечеру я о вас Графу расскажу. Только без обид. Выбора у меня нет.
— Какие обиды, когда такие дела. — Вздохнул Угрюм, и повернулся к задумавшемуся Максиму. — Ну так ты как? Со мной, или свалишь. Помни, что я любой твой выбор приму. Это не твоя война, претензий не будет.
— Теперь это и моя война. — Гвоздев отвернулся к окну. — В Отстойнике есть шанс узнать про Аленку, а войти туда можно только или предав, или став трупом, или победителем. — Он повернулся и посмотрел в глаза друга. — Я с тобой Угрюм. Вместе пришли, вместе поищем способ, вместе или победим, или сдохнем.
— Ты вот что мне скажи, Угрюм: «Семьи в Уйыне есть, а детей нет, или я не видел, Почему»? — Максим шел следом за сосредоточенно рассматривающим лес другом. — Не должно быть так. Противоестественно это самой природе человеческой.
— Хороший вопрос. — Ответил, не оборачиваясь Угрюм. — Правильный. Но задан не по адресу. Тебе лучше к самому Полозу за ответом обратиться. Что-то он такое сотворил, что не беременеют тут женщины. Слышал я даже такое, что одна сюда тяжелая попала, на шестом месяце, так через день скинула плод, причем абсолютно безболезненно, даже сукровицы не было, не то, что кровотечения.
— Брехня. — Хмыкнул Максим. — Не бывает так. Шестой месяц срок серьезный.
— Вот чего пристал? За что купил, за то и продаю. Может и брехня, но не беременеют тут бабы, хоть убей, от того и детей нет. Может нам не как обычно, традиционным способом детей делать, а как васы, рубинов пожрать, может чего тогда и получиться. — Он засмеялся. — Тут даже целый институт есть, огромные бабки предлагает тем, кто ребенка на свет явить сподобиться. Надо им идейку подкинуть.
— Какой еще институт в Уйыне? — Максим даже остановился. — Для института цивилизация нужна, а тут каменный век, только без шкур, и с огнестрельным оружием.
— Сам ты: «Каменный век», — безгоду неделя тут, а уже выводы делаешь. — Возмутился Угрюм, но не обернулся, что-то внимательно рассматривая в дали. — Что ты видел, кроме Сытухи? Ничего не видел. Даже Отстойник по сравнению с тем, что тут еще есть, убогая дыра. Уйын тебя еще удивит, братан. — Он резко остановился, и задумавшийся над его словами Гвоздев врезался ему в спину. — Уснул, что ли? — Пробурчал друг. — Вон, смотри, впереди родник, и ручей, и яйцами тухлыми попахивает. Правее смотри, куда пялишься. — Он указал рукой направление. — Если там есть камень плоский, как стол, и душком смердящим оттуда тянет, то считай нам повезло. Пойдем-ка глянем, что там, да как. — Он рванул бегом в ту сторону, куда указал, и Максим бросился следом.
Нужный, плоский камень оказался на том месте, где и предполагал друг, и нависал гранитной крышей, опираясь на три грубых, торчащих из песка валуна, как на три ножки стола, над бьющим из-под земли ключом горячей воды. Желтоватый парок с запахом сероводорода, стелился над журчащей по камням водой, выжигая всю растительность метра на полтора, на своем пути.
— Тут и встанем. — Улыбнулся Угрюм. Скидывая вещмешок с плеча.
— Запах, как на помойке. — Сморщился Максим. — Может другое местечко подыщем? Или тебе нравиться?
— Я, по-твоему, на извращенца похож? — Заржал друг. — Как такое может нравиться? Но встанем мы именно тут. — Он поставил рюкзак на землю. — Главное, что мисам это нравиться, а мы уж перетерпим как-нибудь. Всегда удивлялся их странным предпочтениям в запахах, одно слово нелюдь, что с них взять, хотя и симпатичная тварюга. — Он вытащил из вещмешка буханку черного хлеба, прихваченную с собой из «Приюта», и отрезал толстый ломоть хрустящей корочки. Максим сморщился, представив, как он собирается ее есть в такой вони:
— Ты еще яиц вареных достань и огурчик. Нашел место для пикника. — Пробурчал брезгливо Гвоздев.
— А чем тебе ручеек не угодил? — Подавился хохотом друг, доставая из рюкзака еще и кружку, и бутылку с вином. — Пикантный перекус на свежем воздухе, внукам рассказывать о таком будешь. Обзавидуются. Нако вот лучше, чем дурака включать и тупить, на камень угощение положи. — Он
