столбец — порядковый номер, второй — фамилия имя и отчество с годом рождения. Ну, и третий количество УМЕ.
Всего сорок восемь имен… сверху вниз по убывающей.
Чьи-то руки тыкали в списки, кто-то тихо плакал, а с улицы слышался неистовый вопль. То-ли радости, то-ли отчаяния.
А у меня сердце в ушах колотилось так, что словно в воду голову засунул.
Бум-бум… бум-бум.
«Ахринеть» -пронеслось у меня в голове.
Взгляд все ниже опускается по списку, а сердце. словно поиздеваться решило.
БУМ-БУМ… БУМ БУМ.
Мой взгляд опускается до самого конца списка и останавливается на последней строчке.
— Твою мать… — выдыхаю я видя фамилию и количество УМЕ.
Глава 11
На чистом голубом небе, неторопливо и величественно плыли белоснежные облака. Не плотным скоплением, а на небольшом расстоянии. Это давало ощущение тепла, от выглядывающего солнца, но не давало ему припекать.
Идеальная погода для тех, кто не любит жары, но при этом не переносит мерзкой, серой и дождливой погоды.
Город жил своей жизнью.
По улицам ездили машины, везущие пассажиров по очень важным и неотложным делам, мелькали фургончики, развозящие товар, а по тротуарам шли прохожие.
Так было по всему городу.
Так было и у департамента магических дел, парковка которого после обеда успела опустеть.
Нет, сюда все еще приезжали люди, здесь все так же стояли автомобили работников, а также тех, кто еще приезжал с надеждой увидеть свое имя в списках.
И все так же, на ступеньках, уже не первый час сидел Фирс.
Плечи опущены, взгляд в одну точку и лицо совершенно без эмоций.
В голове парня, впервые за несколько месяцев было совершенно пусто. Не было ни грусти, ни печали, ни обиды. Все в один момент стало каким-то бессмысленным.
Кофе.
Гоблин.
Деньги.
Зачем?
В какой-то момент, на парковку завернул автомобиль представительского класса, подъехал к его гоблину и припарковался. Из него вышел Михаил Сергеевич, нашел взглядом сына и подошел к нему.
Он молча потянул рукой за галстук, освобождая шею, затем снял с головы фуражку, расстегнул пару пуговиц на пиджаке и сел рядом.
Он молча расстегнул верхнюю пуговицу ворота рубашки и взглянул на сына. Они просидели так несколько минут, после чего отец спросил:
— Как ты?
— Последний в списке — Мельников Евгений Александрович, — безэмоциональным голосом ответил сын. — Одиннадцать УМЕ.
Михаил Сергеевич тяжело вздохнул, посмотрел на парковку и остановил свой взгляд на Гоблине.
— Выглядишь так, словно все кончилось и мечты пошли прахом, — произнес и взглянул на фуражку у себя в руках.
— Столько сил, — произнес Фирс, сглотнул и тяжело вздохнул. — Столько сил впустую… Наверное мама была права.
— Не знаю, насколько она права, но у тебя еще есть шанс, — ответил мужчина. — Это ведь не последний набор в твоей жизни, так?
— Возможно, что последний, пап, — грустно усмехнулся Фирс. — По настоящему последний.
— Я знаю, что набор может быть в следующем году, а может через пять, — ответил отец. — Однако, если он все же произойдет… тебе надо быть готовым к нему.
Парень тяжело вздохнул.
— Да, десять УМЕ — это мало. Действительно мало, но у тебя есть дело. Ты можешь генерировать деньги, да и… Ты ведь знаешь, что обучение платное?
— Ну, да. С магом разговаривал.
— А ты подумал, как бы мы платили твое обучение? Двести тысяч Фирс — это не те деньги, которые мы можем выкладывать ежегодно, — взглянул на него отец.
— Я бы что-нибудь придумал, — пожал плечами парень.
— Не сомневаюсь, но если уж так сложилось, то может… Ты придумаешь заранее? В конце-концов у тебя еще два года. За это время ты можешь собрать денег и на второе возвышение, и обеспечить себя хотя бы… на год обучения.
— Наверное, — пожал плечами парень.
— Соберись давай, — толкнул его плечом в плечо отец. — Шанс еще есть и вот его уже просрать нельзя. Ни в коем случае. Никак. Поэтому, надо хорошенько подготовиться. И возвышение еще одно пройти, и деньги на учебу скопить. А тебе потребуется не мало. Понимаешь?
— Понимаю, но… — тут парень горько усмехнулся и спросил: — А что если набор будет через три года? Или вообще через пять?
— А что будет, если он будет на следующий год? — отец поднял глаза к небу, тяжело вздохнул и поджал губы. Решив что-то для себя, он соврал, стараясь делать это максимально правдоподобно: —
