дальше в Ахегауме. А Эш как будто плевать хотела на всё это, на все правила и условности этого мира. Она делает то что считает правильным не потому что ей это выгодно, а потому что считает что должна так поступить. Со стороны это выглядит как безумие или полный идиотизм… Но в этом есть свой шарм. А ещё Эш не меняется и остаётся верной себе. С ней в Ахегауме уже произошла куча дерьма, которая любого другого игрока бы как минимум сильно изменила, а скорее всего сломала бы. А у Эш разве что сексуальные предпочтения расширились. Но это на фоне того, с чем мы имеем дело, такая сущая мелочь. И вот эти два свойства в Эш и притягивают. Я знаю, потому что я сама поэтому к ней и тянусь…
Конец внезапной речи Жанны, вполне сошедшей бы за настоящее признание в любви, Эш уже не слышала. У неё в голове застрял один фрагмент сказанного Жанной.
«Большинством движет либо алчность, либо тщеславие. В лучшем случае любопытство. А ты другой. Ты как будто плевать хотел на все правила и условности этого мира. Ты делаешь то что считаешь правильным не потому что это выгодно, а потому что считаешь, что так будет правильно. Со стороны это частенько выглядит как полный идиотизм или безумие… Но за это я тебя и люблю»
Такие слова говорила ему она. Единственная женщина, которую ему хотелось вернуть из всего бесчисленного легиона жён, любовниц, шлюх и просто партнёрш на раз, встреченных за множество жизней. И эти слова Жанна повторила почти дословно. Было ли это совпадением? Злой шуткой Вендуа? Эш не знала. Она знала только то, что не было в этой Вселенной того, на что она не пойдёт, чтобы вернуть Амелию. Но вернуть Амелию было нельзя.
Агдалон, светлый бог чистоты и порядка, забрал Амелию. Его служители убили её, а её душу преподнесли своему богу. «Тёмные отродья и еретики должны искупить свои грехи, став пищей и энергией Светлейшего,» — говорили они. Тёмные отродья, как же… Амелия стала вампиром не по своей воле. И уж точно сделала для мира больше полезного, чем служившие Агдалону фанатики. Да, она не была праведницей. Она убивала, грабила, воровала, оставляла невинных людей ослабленными и измученными, чтобы утолить вампирский голод. Но Амелия убила обезумевшего короля Садрона Второго, прозванного «королём-палачом» за свою любовь к ежедневным бессмысленно жестоким казням, к коим он приговаривал людей за малейшую провинность, зачастую надуманную. И одним этим поступком, с точки зрения реинкарнатора, тогда звавшегося Доран, Амелия на весах правосудия перевесила всех последователей Агдалона вместе взятых.
Кто лучше для мира? Убийца-вампир, пьющий чужую кровь и плюющий на закон, но спасший сотни тысяч от тирании обезумевшего ублюдка, не сделавшего ничего чтобы получить власть и просто родившегося у нужных родителей? Или последователи светлого бога, каждый день помогающие нуждающимся и слабым, но сжигающие целые города из-за поглотившего их «греха», а потом лишающие души «грешников» посмертия и реинкарнации, превращая их в топливо для своего бога, чтобы тот их руками мог помочь ещё большему количеству бедняков и слабаков и покарать ещё больше грешников? Реинкарнатор никогда не считал, свой ответ на этот вопрос абсолютно правильным и единственно истинным. Но когда у него забрали Амелию, он ответил для себя на этот вопрос раз и навсегда. И поклялся отомстить. Да, это заняло время. Много времени, слишком много, непростительно много… Но Доран отомстил.
И не стало больше мира под названием Этолосс, где светлейший Агдалон и его последователи творили свои праведные дела. Не стало оберегаемых ими слабых и убогих, не стало других богов, деливших Этолосс с Агдалоном, не стало материков и океанов, не стало жизни, не стало всех остальных, никак не замешанных в гибели Амелии и никак за неё не ответственных, не стало даже звезды, вокруг которой вращалась планета, когда-то звавшаяся Этолосс.
Удивительно, что может сотворить ради мести обезумевший от горя реинкарнатор, проживший десятки жизней, и достигавший вершин как в магии, так и в боевых искусствах, так и в пилотировании и создании высокотехнологичных космических кораблей.
Например, он может с нуля изобрести нужные заклинания и оставить на планете очень сложный магический маяк, который можно будет засечь из любой части Вселенной. Всё, чтобы знать, куда ему потом лететь. Ещё он может умереть, переродиться в другом мире, пройти путь от раба до полубога, заняться прогрессорством, создать невероятный по своим характеристикам корабль с жутчайшим техномагическим оружием, пролететь на этом корабле без преувеличения половину Вселенной, воспользовавшись уникальным гиперпространственным двигателем, и выстрелить по одной звезде тем самым страшным оружием, которое породил его безумный разум, жаждущий мести. Никакая магия или технология не спасут мир от взрыва звезды, усиленного магическими компонентами, буквально сметающими любые чары, подпространственные карманы, карманные измерения, и пристыкованные к планете божественные и магические планы.
Но хуже всего в магической компоненте этого чудовищного уничтожителя миров было то, что он заставлял всех, кого задевал, испытывать неописуемые страдания перед смертью, и замедлял время для сознания жертвы, растягивая мучения. Причём эффект был прямо пропорционален магической мощи жертвы. Простые смертные ощущали агонию лишь доли секунды, могущественные маги — максимум несколько минут. Но боги, включая Агдалона мучались долго. Очень долго.
Единственное, что взрыв не уничтожил — это души. Где-то в глубине реинкарнатора тогда ещё ютилась надежда, что душа Амелии не растворилась, не исчезла полностью внутри Агдалона, и что со смертью бога она сможет выпорхнуть обратно в цикл реинкарнации. Умом реинкарнатор понимал, что это невозможно, что прошло слишком много времени, что та, кого он любил сильнее всего во всех своих жизнях, мертва окончательной смертью, и никаких шансов нет… Но он хотел верить. А ещё не хотел уподобляться последователям Агдалона, лишавшего своих жертв шанса на возрождение. Потому что это было правильно. Может быть, он и похоронил целый мир, причинив жуткие страдания всем его обитателям, но по крайней мере у них будет второй шанс. Так было правильно.
А ещё было правильно уничтожить после мести свой корабль, полностью уничтожить, как уничтожил реинкарнатор и собственноручно созданную цивилизацию, которая помогла этот корабль построить. Никто не должен обладать таким оружием. Никто не должен иметь возможности повторить и уж тем более развить то, что он создал. Так было правильно, и в память об Амелии, реинкарнатор остался верен себе.
Потом он пытался уничтожить собственную душу. Жить без Амелии ему не хотелось, ни в одном из миров, ни в какой роли. Но у
