Соль - Ксюша Левина

страшного контраста становится и неприятно, и интригующе. Одна его рука ложится куда-то за мою голову, он опирается о стену, и у меня создаётся ощущение, что это не для устрашения, а просто приступ головокружения.

Ему же черепушку стрясли, наверняка…

Я прислушиваюсь к своим ощущениям: всё ещё очень интригующе, но коленки трясутся очень сильно. Этого человека только что били. По лицу. Кулаками. Он лежал прямо напротив меня и гипнотизировал.

— Тебе тут не место.

Жестокий, очень не вежливый голос. Почему бы ему не замолчать? Просто постоим вот так молча, потом я убегу и попробую найти «Кристину».

— А… — начинаю было я, но не могу сформулировать мысль.

— Прорезался голос? Ещё чуть-чуть, очень прошу, — тихо просит он, сощурившись, наклоняя голову, будто, чтобы лучше меня разглядеть.

— А… можем помолчать? — я нервно смеюсь и даже поднимаю голову, чтобы понять улыбнулся он или нет, он не улыбнулся. Может краешком губ, но из-за крови на лице и капюшона этого не видно.

— Можем. Молчи.

Дверь открывается, и кто-то входит, Чёрный тигр разворачивается и закрывает меня собой. Я тихонько мычу, и он заводит руку, чтобы дать мне понять, что нужно заткнуться. Видимо он хотел взять меня за запястье или типа того, но наткнулся на обнаженный бок и замер, сжимая кожу. Я тоже замираю. Моей кожи, тем более на животе, ещё никогда не касались незнакомые мужчины. Её там вообще, кроме доктора Рье и может быть Ксавье, никто не касался.

— А вас там… п-потеряли…

— Да. Сейчас вернусь.

— Ждём. Журналисты спрашивают.

— Сегодня никаких комментариев. Сразу домой.

Дверь закрывается, и мы остаёмся одни. Снова. И я уже сомневаюсь, что это интригующе. Он так и стоит спиной ко мне, сжимая обнаженный бок. Большой палец давит на живот, это не больно, но грубо. Когда он всё-таки шевелится, я громко выдыхаю, прижав руку ко рту. Сейчас развернётся и отпустит. Сейчас, сейчас.

Он стоит теперь ко мне лицом, но место одной руки занимает другая. Он держит меня за талию и внимательно смотрит прямо в глаза. Мурашки разбегаются от его руки вниз и вверх. Вверх прямо в грудь, а вниз… куда-то непонятно куда. Он наклоняется чуть ниже. Я снова выдыхаю в ужасе, ожидая чего угодно, от удара до поцелуя.

— Пошла. Вон отсюда!

Глава 5. Квартира мистера Ли

Кло всегда чувствовала Кайда на расстоянии. Она была его отражением, один мозг на двоих, одни мысли и совершенная система ментальной связи. Это повелось с тех пор, как у Кло были тонкие косички с бантиками, а у Кайда красная игрушечная машинка в кармане. Они были нужны друг другу и в те годы, когда Кло мазала тональником первые подростковые прыщики, а Кайд проводил целые дни на старом футбольном поле с какой-то шпаной. Они пережили первые влюблённости, первые поцелуи и первый секс, доверяя друг другу все секреты на кухне. Впервые напились вместе, впервые попробовали сигареты, тоже вместе. В четырнадцать катались без прав и чуть было не разбили тачку. Скрывали синяки и боевые раны, учились всему, даже плохому. И все это вместе.

Сейчас, стоило ему ввалиться в собственную квартиру, держась за голову, она уже была там. На столике стояла оприходованная бутылка белого сухого, по телевизору “Дневник памяти”.

— Опять подрался? — весело спросила она, привставая с дивана и падая на спинку животом, как маленькая.

— Ага. Поможешь?

— Почему бы тебе не нанять личную медсестру?

— Личная медсестра не придёт в мою квартиру без приглашения, просто потому что поймёт, что так нужно. Открывай вторую бутылку, я знаю, что она у тебя есть.

— Э, нет, ты будешь ворчать. Я лучше виски тебе налью!

Клотильда и Кайд Ли родились в один день, в одной из тех семей, где дети в определенный период времени растут как сорняки, набираясь жизненного опыта и моральных сил где попало и от кого попало. Их отец, Джолли Ли, был музыкантом и все дни напролёт в доме гремели то Бах, то «Рамштайн», а в гостиной часто оставались на ночь какие-то непонятные люди, которые много курили. Семья Ли не была неприличной, не была нищей, но деньги у них водились не впрок, а на эту конкретную красивую жизнь. Их мать, Холли Ли, была художником по костюмам и так в этом продвинулась, что трижды оказывалась на церемонии вручения премии «Оскар» в одном ряду с Дженни Беван и Джоном Брайтом. Она «одевала» добрую половину фильмов BBC и в доме вечно валялись шляпные картонки и куски кружев, будто это был старинный замок, а не фешенебельный особняк в более-менее престижном районе. На Хеллоуин Кло зачастую была Скарлетт О`Харра, а Кайд — Сидом Вишесом.

Джолли и Холли Ли, как будто в шутку нашедшие друг друга, так же в шутку и жили душа в душу. Они не совершали крупных покупок, месяцами пропадали то на съемках Холли, то на концертах Джолли и были просто безответственными родителями. Жизнь с ними была простой и веселой, а потом пришёл дедушка и сказал, что дальше этот кошмар продолжаться не может. Холли тогда красила Джолли волосы в чёрный, высунув от усердия язык, а на её домашнем манекене висела крутая кожаная концертная куртка. Дедушка сказал, что теперь Кло и Кайд будут жить с ним.

Родителям потребовалось четыре года, чтобы остепениться. А потом они стали очень невесёлыми, как два наказанных ребёнка, которые смирились с тем, что уроки делать нужно. С тех пор семья Ли стала «правильной» семьей, Кайд и Кло посещали оплаченные дедом частные школы и развивающие секции, перестали прогуливать уроки, когда вздумается, и стали образцовыми детьми.

Это были дети о которых можно только мечтать. Самостоятельные, благодаря жизни «на чемоданах», умеющие позаботиться друг о друге, и при этом настоящие вольнодумцы. Друзья своих родителей. Похожие друг на друга и в то же время очень разные. С годами многое пошло не так, как они видели в детстве. Кло уже не мечтала стать цирковой артисткой или стюардессой, а он забыл, что когда-то хотел быть пилотом «Аэробуса».

Сейчас Кло — редактор модного журнала с богатым модельным портфолио. А Кайд — умный, хладнокровный бизнесмен. Оба несчастны и оба счастливы. Кло в разводе из которого вынесла больше пиара, чем переживаний, Кайд вдовец, который не афишировал это и никогда не обсуждал с прессой подробности. Кло завоевала популярность ещё в восемнадцать, когда её фото украсили баннеры нескольких рекламных компаний и обложку средненького журнала. А Кайду потребовались время и силы, чтобы добиться всего, что у него есть.