не сразу смогла ответить. Четыре! Для рейтов, для сопротивления это целая жизнь! А что могло случиться с теми, кто сел в поезд?
– Ребята? – выдавила я. – Двэйн и те, что ушли с ним?
Девушка покачала головой:
– Не слышала, чтобы они возвращались. Берег охраняют, мы бы уже знали об этом.
– Но тогда… – я запнулась.
– Да, если они все-таки вернутся откуда бы то ни было, их схватит стража. И на этот раз смертная казнь назначена не только Двэйну, но и всем, кто отправился с ним.
– Нет… – я упрямо покачала головой, медленно и с трудом втягивая воздух.
– Мне жаль, Алиса, но Советы разозлились, они не хотят, чтобы хоть что-то связывало нашу жизнь с россказнями о другом береге.
– Если это лишь россказни, почему тогда они так боятся? – со злостью выдавила я.
Но Кристина подняла руку, не давая продолжить:
– Теперь это неважно. Для Двэйна и других твоих друзей больше нет будущего. Вы своими руками его и разрушили.
Я заставила себя пропустить эти слова мимо ушей и пристально посмотрела на девушку:
– Сделай что-нибудь, уговори их.
– Советы? – она так искренне засмеялась, что мне стало не по себе. – Ты так долго жила в лесу, что позабыла об остальном мире? Кто я такая, чтобы указывать Советам, что делать? Мое мнение ничтожно рядом с их. И не мне судить о принимаемых решениях, мое дело только следовать им.
Я скривилась и невольно прошипела:
– Как же бесит! Ты еще поклоняться им начни!
Девушка окинула меня мрачным взглядом, но промолчала. Какое-то время мы так и сидели в тишине, не глядя друг на друга, но потом Кристина вдруг тихо произнесла:
– Пусть твоих друзей я и не знаю, но Двэйн дорог и мне. Если бы я могла что-то для него сделать, то сделала бы. Сейчас я в силах лишь выполнить данное ему обещание – позаботиться о тебе. Вы… вы ведь близки с ним, – по ее лицу пробежала тень.
– Неужели ты ревнуешь? – я не смогла скрыть неприязни в голосе.
Если она все еще любит старшего, то как может мириться с его приговором? Да она просто предательница!
– Мне всего лишь непривычно было видеть его с кем-то другим.
Я ничего не сказала и только плотно сжала губы. Мы снова помолчали.
– Четыре месяца… – прошептала я, ни к кому, собственно, не обращаясь. – Что им делать на том берегу столько времени?
– Если он вообще существует.
– Что им там делать? – еще настойчивее повторила я. – Не верю, что они могли погибнуть! Никогда в это не поверю! Я найду их, сама найду… Вот увидишь, мне надо только выбраться отсюда. И я их найду. Когда ходит поезд? Может, я смогу попасть в рейт… Я должна успеть. Я сама их найду. Сама…
– Алиса, – Кристина устало потерла переносицу, – все, что ты говоришь, – нелепо. Я спишу это на последствия болезни, но учти, что в следующий раз тебя могут обвинить в предательстве. Ты же не хочешь, чтобы это снова повторилось? Метка у тебя уже есть, не доводи все до казни. Советы проявили к тебе милость, будь благодарна за это. Подразделение ОБ из твоего третьего Объединения были не согласны с амнистией и требовали наказать тебя согласно Закону. Кто-то сильно обижен там на тебя.
– Это Брон, – тут же выпалила я, и к горлу мгновенно поднялась тошнота. Достаточно только упомянуть ее имя, чтобы мне стало плохо. В голове вспыхнули картинки из прошлого: его бездушное лицо на моем допросе, Льюис с безумным взглядом, его мать, пистолет, выстрел… – Я слегка подстрелила ей ногу.
Кристина округлила глаза, но расспрашивать не стала.
– Первый советник девятого Объединения, Дарио Моррети, отказался тебя выдавать, – продолжила девушка. – Он решил дать тебе шанс, проявил небывалое сострадание.
Я фыркнула:
– И что же он хочет от меня взамен? – в бескорыстную доброту Советов я ни за что бы не поверила. – Как мне придется расплачиваться?
– Я не говорила о расплате…
– Да брось! – Я кинула на нее многозначительный взгляд, и Кристина со злостью выпалила:
– Мне неизвестно, если уж ты так настаиваешь! Дарио еще лично поговорит с тобой, вот его и спросишь! Но подумай хорошенько о том, что ему скажешь. Как видишь, – она обвела комнату рукой, – это камера, а не больничная палата. Тебе не доверяют, считают непредсказуемой и опасной. Врачи согласились обследовать тебя только в присутствии стражей. Даже наручники с твоих рук будут снимать по расписанию, и не важно, как сильно ты захочешь в туалет. Как видишь, в твоих же интересах умерить свой пустой гнев и хоть на секунду задуматься о том, как тебе повезло.
– И проявить благодарность!
– Да, но это, кажется, стало бы настоящим чудом!
Она резко встала и направилась к выходу, а меня вдруг поразила страшная мысль, и я воскликнула:
– Они будут спрашивать о рейтах, так ведь? Будут спрашивать обо всем, что я знаю. Им нужна эта информация. Пожалуйста, помоги мне! Я никогда бы не предала рейты и близких мне людей, но что если я не смогу выдержать их допросов? Я боюсь, вдруг мне не хватит сил? И моя семья… они станут угрожать их жизнями и выполнят угрозу, не задумавшись. Они заставят меня выбирать.
– Глупости! – нахмурилась девушка.
– Кристина! – я подалась вперед настолько, насколько это позволяли наручники. Легкий звон пронесся по белой комнате. – Прошу тебя! Мы друг другу не нравимся, но разве будет справедливо, если пострадают невинные? В рейте живут простые люди, там дети и старики. Но охотники не станут разбираться. Я уже видела, как это бывает.
– Но что я могу сделать? – она посмотрела на меня с искренним непониманием в глазах.
– Скажи им, что я потеряла память, что я забыла весь последний год.
– Никто не поверит!
– Ты ведь имеешь доступ к документам, сделай что-нибудь, измени мои анализы. Я буду притворяться, я смогу их убедить.
– Это нарушение Закона! Я не стану обманывать Советы!
– Но ты уже это сделала, – при этих словах ее лицо окаменело. – Ты отпустила нас. Не буду помнить, не выдам и тебя.
– Мне воспринимать это как угрозу? – с легкой издевкой в голосе спросила она.
– Как просьбу. Помоги мне, пожалуйста. Они не должны ничего знать, в
