сигнатурах сотен спящих ярмиров были замечены настораживающие изменения. Это было похоже на то, как человек ворочается во сне, и вскоре почти все успокоились. Все, кроме одного – находившегося в недрах планеты на расстоянии двух тысяч километров от Бифроста.
Человекоподобное создание из расплавленной горной породы десяти километров ростом собиралось проснуться. Предполагалось, что процесс займет еще десять лет, но и этот срок был до смешного мал. Успеет ли он? Как быстро достроенный «Ринн» восстановит «Магеллан»? Что, если эрликийцы вмешаются?
Нет, если ярмир выйдет из спячки, его можно будет победить. Но какой в этом будет смысл? Проснувшись, Сурт – так он назвал колосса – проломит земную кору и вызовет сильнейшие землетрясения и извержения вулканов. Цунами уничтожат целые страны, в атмосферу попадет такое количество вулканического пепла, что солнце закроет на целые годы. Кто сможет выжить в подобном безумии? Единицы.
Сигурд настойчиво искал выход из сложившейся ситуации, когда ему пришло сообщение от Августо:
«Они погибли больше двухсот лет назад, – болезненные воспоминания сжали сердце Императора. – Дженази и Ришари были приняты в Гвардию, потому что нужно было найти им замену».
«Понимаешь... Оказывается, мы думали, что они погибли».
Глава 22. Сделка со Смертью
Нола ушла. Снова оставила Дженази одного. И на этот раз ничто не сжигало его изнутри. Нечему уже было гореть. Он смог пережить смерть Винсенты и из обломков разрушенной души создал нового себя; это новое образование из мыслей, чувств и желаний сгорело дотла после смерти Нолы. Но остался пепел, и из него, словно из песка, Дженази построил замок-мечту, используя надежду вместо цемента. Теперь же надежды не было. Замок рассыпался, его развеяло без остатка.
Дженази стоял на коленях перед надгробием и пустыми глазами, даже не читая, смотрел на ровную надпись.
«Нола Орчи. 881 – 899».
Ей было всего восемнадцать лет. Ей было всего восемнадцать, и она заставила его поверить в то, что мир можно изменить в лучшую сторону. Без неисчислимых жертв войны и всеохватывающего неусыпного контроля, без интриг и манипуляций человеческими судьбами, без мучительных сомнений в каждом своем шаге. Если бы только Вселенная позволила ей стать немного старше, если бы только Нола успела понять, какой силой обладал ее голос, когда достаточно одного слова – и человек меняется, полностью пересматривает свою жизнь.
«Нола Орчи. 881 – 899».
Он должен был защитить ее, должен был предвидеть, чем могут обернуться его действия. Но чтобы защитить от опасности, надо знать, откуда она исходит. А Дженази не знал. Даже не подозревал, кто в этом мире ненавидит Нолу настолько, что сама мысль о ее существовании может свести с ума.
«Нола Орчи. 881 – 899».
Пустота в сердце начала заполняться яростью. Не нацеленной на кого-то или на что-то конкретное, просто следствие разрушенных до основания ожиданий и росток мысли, что цель оказалась фикцией, а другой – нет. Впрочем, у этой ярости все-таки был адресат – весь мир, и не просто планета, не просто вселенная, в пределах которой находится эта солнечная система, а бесконечное множество подобных ей, связанных между собой в человеческом представлении. И эта ярость требовала выхода. Дженази мог выплеснуть ее через удар. Он мог выплеснуть ее через крик. Какой ущерб он тогда нанесет всему, что в этот момент его окружает? Неизвестно, но он собирался это проверить. Вернее, не собирался, но точно мог бы узнать о последствиях своих действий, если бы его не остановило ощущение чужого присутствия.
Дженази обернулся и увидел невысокую и бледную, как сама смерть, девушку, одетую в черное. Среди ее густых черных волнистых волос, не достававших даже до плеч, затесалась одинокая белая прядь, черным были обведены ее темно-фиолетовые глаза и полные губы. И она была необыкновенно красива, даже со всем этим готическим антуражем, который интересным образом дополняли высокая шляпка-цилиндр с узкими полями и коса. Предмет садового инвентаря был в полтора раза выше его хозяйки, она с заметным трудом удерживала на хрупком плече тяжелую черную рукоять, увенчанную хищно изогнутым лезвием. А вообще, если бы этой косы не было, девушка стала бы первой красавицей во всей известной части Мультивселенной. Она влюбляла в себя с первого взгляда.
– Смерть, – Дженази впервые видел антропоморфное воплощение конца всего, что было, есть и будет. Все было точно так же, как рассказывал Дарр: Вселенная останавливается в ее присутствии. Это не остановка времени, потому что продолжает дуть ветер, гоняя по степи зеленые волны, и миллионы ее крохотных обитателей все вершат свои крохотные дела. Просто перестают происходить события, которые могут помешать беседе Смерти с тем, кто заслужил ее внимание.
– Дженази, – в тон ему ответила Смерть. – Хотя при нашей первой встрече у тебя было иное имя.
– Не помню, чтобы тогда мне приходилось с Тобой встречаться, – ни лицо, ни голос Дженази не выражали эмоций. Холодное, равнодушное спокойствие перед той, кто шла за ним по пятам на протяжении многих-многих лет.
– О, ты встречал меня много раз, даже когда не был г'ата. Просто видел меня такой, какая я есть на самом деле, а не в этом облике, созданном потребностью разума видеть свое подобие во всех существующих во Вселенной вещах.
– Интересно. Зачем ты пришла?
– Поговорить. Предупредить. Предостеречь, – Смерть поправила косу, которая стала съезжать с ее плеча.
– Зачем мне это?
– Я – Смерть, – из ее уст это прозвучало в самом всеобъемлющем и абсолютном значении.
– Ты – девчонка со здоровенной косой и в дурацкой шляпе, – не изменившись в лице, парировал Дженази.
– Косу меня заставляют с собой носить, – обиделась Смерть. – И шляпа моя не дурацкая.
– Кожа – это тоже распоряжение вышестоящих? – усмехнулся Дженази.
– Ага, точно. И еще пара деталей.
Дженази против собственной воли опустил взгляд на ее грудь. Не слишком большая, но и не слишком маленькая, как раз в его вкусе. Если задуматься, то в точности до микрометра.
– Я имела ввиду волосы и шляпку.
Дженази поспешно отвел взгляд в сторону.
– В виде скелета ты бы произвела куда более сильное впечатление. Очарование и ужас неотвратимого конца. Обреченное понимание неизбежности, у которой есть своя собственная воля.
– Я
