— категорично повторила Мари. — Работать с фейри я не буду.
— Не будешь, значит. — повторил Зимин. — А знаешь ли ты, что это не просто так? Не щедрый подарок выдающейся студентке, а единственное средство способное защитить тебя? Иногда бывает так, что смежный мир не отпускает исследователя. Недавно, ты почти осталась в чужой реальности и лишь чудом смогла возвратиться назад.
Зимин достал из папки и швырнул на полированную поверхность стола яркую рекламку, которую Мари вручили в мире Мари2.
— Когда тебя затянет туда в очередной раз, никто не сможет тебе помочь. — веско завершил он внимательно наблюдая за реакцией девушки.
И опять Мари его удивила.
— Пусть затянет, — улыбнулась она. — Значит такова моя судьба.
— Какая судьба? Что за ахинею ты несешь? В том мире ты давно мертва. Тебя оплакали и закопали. Что произойдет, если ты вдруг воскреснешь?
— Я скажу что произошла ошибка. Придумаю что-нибудь.
— Ни черта ты не придумаешь. Тебе прийдется таиться, жить под чужим именем. А документы? А? Где ты возьмешь новые документы, девочка?
— Что-нибудь придумаю, — спокойно произнесла Мари. Сейчас она напоминала Зимину андроида. Равнодушие и следование одной, только ей известной цели.
— Ладно, — сдался заведующий, после того, как еще раз взглянул в ее лицо. — Есть у меня один вариант. Но подробности будут озвучены только на совещании. О времени тебе сообщат.
Внезапно нахлынула усталость. Насколько проще сложилось все, если бы Мари согласилась работать с фейри. Если бы согласилась… А теперь…
«— Что делать историку на корабле отправляющемся в заданный квадрат космического пространства? — думал Зимин. — Как объяснить внезапный фортель ее родителям например. Или начальству далекому от наших будней. Как вывести ту одну-единственную формулу которая вытащит нас всех из этого болота? »
* * *
С трудом Фалько приходил в себя. Он словно выползал из вязкого, обволакивающего душу тумана. Пытался выбраться и… не мог.
Липкая муть цеплялась, путала мысли, забивалась внутрь, не давала дышать, продолжала затягивать в грязную мглу. Он еле разлепил глаза и попытался осмотреться.
— Где? — хрипло выдохнул Сергей.
Откуда-то сбоку выплыло лицо. Шекли сфокусировал взгляд и узнал Иннокентия. — Ты чего тут? — чуть ли не по слогам выдавил он и вновь закрыл глаза. Не только потому что похмелье праздновало именины. Картинка реальности словно ржавчиной разъедалась безнадежной, беспросветной обреченностью.
— Ты у меня дома, — неспешно пояснил Иннокентий. — До санузла сможешь дойти?
— Смогу.— кое-как он заставил себя встать, и сразу же Иннокентий протянул ему огромную кружку. Сергей равнодушно взял предложенное и осушил до дна. Это была вода с примесью каких-то трав и возможно других лекарств, потому что комната, в которой они находились, перестала дрожать и расплываться, а головная боль немного стихла.
— По коридору налево, — сообщил Иннокентий указывая направление.
— И не забудь принять душ, потому что несет от тебя так, что задохнуться можно. — добросердечно добавил коллега, когда Сергей был уже возле дверей санузла.
Обычно, Шекли принимал душ — ежедневно. С огромным удовольствием и каждый день. Но это осталось в той другой жизни. Недавно… Или очень давно. Он не помнил. Сейчас уже ничего не имело значения, кроме грязной трясины в которую постепенно погружалась его душа. Пересиливая безразличие, он кое-как помылся и прошел в столовую.
— Что будешь? — без особых церемоний, с порога спросил Иннокентий. — Чай, кофе, квас или пиво?
— Последнее.
Небольшая столовая соединялась с кухней (по сути — это и была кухня) и вмещала уйму полезных вещей. Шкафчики с набором посуды, маленькие шкафчики для специй и круп, крохотный стеклянный бар и много такого, что можно разглядывать долго, а потом поинтересовавшись у хозяина, тем, что «вот нафига это нужно? » и получить ответ, что вот это, кстати, «очень, очень полезная и нужная вещь».
— Пиво, я бы не рекомендовал, — заметил Иннокентий. — Но счас можно. Даже, я бы сказал — нужно. Надо серьёзно поговорить.
Его гость равнодушно пожал плечами и осушил поставленный рядом высокий стакан. Стакан был из очень тонкого хрустального стекла, с застывшими вверху капельками влаги, наполненный охлаждённым напитком.
— Фейри подарили, — мимоходом заметил Иннокентий делая маленький глоток. Хорошо, что пустой стакан уже покоился на столе иначе сейчас от него бы остались только осколки.
— А предупредить, нельзя? — зло рявкнул Сергей. — Они, что, теперь и пиво варят?
— Нет, пиво моё. — Иннокентий заблаговременно заменил стакан обычной кружкой, но с прежним содержимым. — Стаканы — их подарок. Я уж и не помню все свойства, но вот напитки в них охлаждаются мгновенно.
— Фейри… — Сергей сделал несколько больших глотков из кружки словно стремясь погасить какой-то осадок. — Ненавижу этих подлых ублюдков.
— Почему? — деланно равнодушно поинтересовался Иннокентий. — Похоже ты готов предъявить им счет.
— Не твоё дело! — отрезал его собеседник хмелея прямо на глазах. — Почему. А потому! Это — твари. И… всё.
С пьяным глубокомыслием он веско завершил фразу и погрозил кому-то в пространстве.
— Так. Что пил вчера? — насторожился Иннокентий.
— Фейри… Грязные подонки! Будь у меня оружие, я бы раззнес вдребезги их грязную лавочку. — Шекли допил то, что оставалось в кружке и потянулся за бутылкой.
— Погоди. — Иннокентий слегка встряхнул своего гостя. — Что. Ты. Пил. Вчера. Отвечай немедленно.
— Не помню. Что пил? Что было, то и пил. К друзьям не прреддер-лся. Ну, не спорил.
— Понятно. — сейчас Иннокентий был убежден, что вчера среди разнообразного пойла Шекли всучили и напиток с простеньким названием «Безобидный горыныч». Употребивший его, был способен быстро опьянеть от самой слабой дозы алкоголя. Этот факт использовали производители пойла, хвалясь тем, что с похмельем, таким образом, покончено навсегда. Потому что не наступит оно ни от единственного стакана вина, ни от кружки пива, а значит человек получит удовольствие без последствий для его здоровья.
Зелье держалось в организме около месяца и несчастный, в течении этого времени оставался абсолютно беззащитным перед миром криминала. Ведь теперь, даже незначительная доля алкоголя находящаяся в любом безобидном напитке начисто сметала самоконтроль, волю и полностью отравляла сознание того, кто однажды легкомысленно решил попробовать «Безобидного горыныча».
Хреново.
