id="id46">
Хорошо, что не надо никуда идти. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.
(— Признайся, тебе просто страшно выходить из дома. Даже для того, чтобы дойти до соседнего магазина и тут же вернуться обратно.
— …
— Ах, ты боишься, что там караулит Алекс? Не ври. Ты боишься не только Алекса, а всех людей без разбора. Как будто кому-то есть до тебя дело.
[кривляясь] «Миииииленький Паратире, напиши мне письмо, пожааалуйста…»
Что дальше в программе? «Стол, дай мне лапу, сделай вид, что мы старые друзья, и ты пришёл ко мне в гости…»?
Он прав: ты жалкая, страшная, запущенная и абсолютно никому не нужная.
Ты ненормальная, и любой человек покрутит у виска, если ты расскажешь ему всю правду.
— Чушь, я не разговариваю со столами! А Паратире действительно существует, если на то пошло. Заткнись. Просто мне наплевать, вот и всё. Чёрт с ними, с вещами. И с людьми. Да и с деньгами тоже. Мне плевать, слышишь? Когда захочу, тогда пойду и заберу эти их деньги. А на улицу я пойду, только позже. Надо же будет выгулять Павла.)
Выходить из дома действительно не хотелось. Сердце начинало бешено биться при одной мысли о том, как я поворачиваю ключ в замке и открываю входную дверь. Я не была уверена, что смогу заставить себя переступить порог. На всякий случай я сходила в прихожую и проверила, надежно ли заперта дверь. «В ближайшие четыре часа будем лежать на диване и смотреть сериал. Никуда не пойдём, я тебе обещаю».
После этого стало немного легче.
Вечерняя прогулка с Павлом была похожа на вылазку во вражеский тыл. Сначала пришлось проглотить несколько таблеток успокоительного. Где-то через полчаса волнение немного улеглось. Тогда я оделась, осторожно выглянула на улицу из-за занавески, потом открыла внутреннюю входную дверь и долго стояла у внешней, приложив щёку к холодному металлу и прислушиваясь. Стоять так было даже приятно, не хотелось шевелиться. Но Павел приплясывал вокруг, предвкушая прогулку и не понимая, почему мы медлим.
Для верности посмотрев в глазок на пустынную воронку коридора, я, наконец, решилась. Но тут же донёсся звук открывающегося лифта, и я поспешно прикрыла дверь обратно. Слышна была какая-то возня в коридоре, шелест одежды, звук открывающейся молнии, звяканье ключей. Потом отдаляющиеся шаги — видимо, это был кто-то живущий в противоположном крыле. Наконец еле слышно щёлкнул замок, и наступила тишина.
Я решительно распахнула дверь, запах жареного лука и красноватый вечерний свет хлынули с лестничной клетки в прихожую. Свет был густой, последний, в углах уже смешанный с сумерками.
Павел рванул на лестницу — обратной дороги для меня уже не было. Я закрыла внешнюю дверь — рука с ключом немного дрожала.
Мы быстро соскользнули по лестнице, стараясь двигаться как можно бесшумнее. На улице оказалось неожиданно темно — видимо, обмылок солнца затянуло облаками, пока мы спускались. Отсюда, с земли, горизонт не был виден, только розоватое зарево на западе, над соседней пятиэтажкой.
Мы пошли сквозь сумерки: Павел с любопытством, я с напряжённой осторожностью. Внезапно я вспомнила, как любила такое время раньше. Как специально возвращалась с работы пешком, чтобы разглядывать оплывшие, словно плохо смотанные клубки фонарей, всматриваться в медленное исчезновение предметов и постепенно растворяться в сине-серой вечерней густоте. Мне остро захотелось снова почувствовать это приятное растворение, просто плыть и созерцать.
Я попыталась расслабиться и сосредоточиться на свете фонарей. Но мысли впрыгивали в сознание как блохи, а тело одеревенело, как будто в каждых кустах засело по тигру, и оно ежесекундно ожидает их атаки.
Как же хотелось выбраться из него, из этого твёрдого панциря, как же хотелось перестать бояться! Но у меня не получалось.
(Расслабься сейчас же! Расслабься, я тебе говорю! Господи, неужели ты даже этого не можешь? Тупое полено…)
Нам повезло: за всю прогулку мы почти не видели людей, а встреченные не обратили на нас ни малейшего внимания. Это меня приободрило, и, несмотря на провалившуюся попытку погрузиться в сумерки, назад я возвращалась почти в хорошем настроении. «Видишь — ничего страшного. Ну чего ты так боялась?». Дома ждала шоколадка и вчерашняя жареная картошка в холодильнике. Сейчас разогрею еду, сделаю чай и буду дальше смотреть сериал, стараясь ни о чём не вспоминать. И так пока не усну. Не так уж и плохо, по-моему.
Уже в постели я решила что-нибудь почитать. У меня есть маленькая книжица «Новые колыбельные», сборник очень странных миниатюр неизвестных авторов. Я открыла книгу наугад, и получилось вот это: «Ты постоянно смотришь кино, смонтированное из прошлого разной степени давности. Если Солнце погаснет, ты узнаешь об этом только спустя восемь минут. Ты видишь звёзды, которых не существует уже миллионы лет. Людей, какими они давно не являются. Видишь их жесты, слышишь их разговоры сколько-то-летней давности, записанные на поцарапанную плёнку памяти. Скрип детской качели за окном. Шум столетнего ветра. Шаги в соседней комнате, возню и успокаивающее бормотание кофеварки. Кто там? Это ты варишь там кофе позавчера. Хорошо. Спокойно. Спи. Шелест радиопомех и шум крови в ушах успокаивают. Музыка из прошлого качает и баюкает. Ты засыпаешь».
Я и вправду на удивление быстро заснула. В ту ночь мне даже не снилось кошмаров. Впервые за долгое время.
В 22:37 телефон пропел свою короткую, радостную песенку и распространил вокруг себя белое сияние, словно принял божественное послание и готовится передать его людям. Прямо апостол iPhone XII, не иначе.
Он воссиял на кресле, а я полулежала на диване с ноутбуком на коленях и смотрела сериал. Кресло и диван разделяло около трёх метров. Я поставила видео на паузу, но вставать не хотелось.
«Что, если это маленькое волшебство, сообщение, которое всё изменит к лучшему?» «Не обольщайся, это напоминание от мобильного оператора, что пора произвести оплату за следующий месяц».
На экране ноутбука седовласый волшебник гневался и тряс бородой, пауза заморозила его с выпученными глазами и приоткрытым ртом. Вот-вот должно было произойти чудо, которое заставит разом прорасти все семена на Земле и за минуты превратит города в непроходимые заросли. Абрикосовые, грушевые и яблочные деревья буквально разорвут холодильники и поднимут на кронах крыши домов. Супермаркеты превратятся в пермакультурные леса невиданной густоты. Мне очень нравился этот момент в сериале. Единственное, что меня смущало, это что они говорят обо всех семенах, но ни одной проросшей птицы или человека-помидорного-куста показано не будет. Да и вообще сериал был в жанре фэнтези и имел рейтинг
