отдыха. Но если сравнивать с тем, что было больше двадцати лет назад, то можно было только сказать: «Эспозито уже не тот, что раньше». А теперь это «раньше» вернулось. И даже более того. Его состояние после вмешательства Дженази можно было описать так, как если бы все эти годы тот юный Просперо спал, ожидая своего часа, и копил силы, чтобы в одночасье вернуться. Тяжелый груз прожитых лет растворился, сгинул, они больше не давили на плечи. И казалось ему, что оттолкнись от земли он сильнее, то обязательно взлетит.
Но прыгать от радости на глазах у сумрачной Виктории Просперо намерен не был. Возможно, будь рядом другая девушка, он не отказал бы себе в удовольствии быть молодым не только по факту, но и на деле, но не начать же ему ухаживать, действительно, за племянницей Дженази... К тому же Эспозито всегда было неуютно в обществе женщин, которые выше его на целую голову. Увы, но инспектор не был человеком даже среднего роста, не дотягивая до этой планки считанные сантиметры. Вполне возможно, что это стало одной из причин, по которым он так и не завел семью. Несложно найти девушку, которая будет ниже Просперо. Трудно найти такую, которая откажется от каблуков.
У сандалий Виктории каблуков не было, но даже так Эспозито рядом с ней смотрелся неуместно. Низкий, плотный, коренастый, она – высокая и стройная. И более того, уверенная в себе настолько, что как бы Просперо себя не поставил, иначе как вторую роль в их паре играть бы не смог, а все потому, что девушка смотрела на мир так, словно делила его на то, что разрубить можно, и нет. И ему было неуютно из-за того, что они остались вдвоем: Юрика и Ранмаро исчезли где-то по дороге к парку, а Дженази и Валерия отошли куда-то, предложив встретиться через час у монумента в центре зеленой зоны.
– Так значит, вы – жандарм? – Виктория, которая до этого внимательно всматривалась в потоки проходящих мимо людей, вдруг вспомнила, что не одна, и, наверное, решила проявить немного вежливости. Хотя бы в демонстрации своего интереса к нему.
– В данный момент не при исполнении, – ответил Просперо. – И, признаться, я беспокоюсь о том, каким образом смогу вернуться на службу. Моя фотография в паспорте, кажется, немного устарела... Но это все лишь юридические тонкости – жандарм остается жандармом даже после отставки или выхода на пенсию. Так что да, я – жандарм. Инспектор.
– Можете посоветовать, как найти в таком городе двух человек, которых здесь никто не знает? – на поток слов со стороны Просперо Виктория ответила едва заметным, но недовольным прищуром, над гладкой переносицей образовалась крохотная вертикальная складка.
Эспозито улыбнулся, догадавшись, что именно беспокоит девушку.
– У них есть особые приметы?
Виктория не заметила иронии. Или сделала вид, что не заметила.
– У девчонки яркие красные волосы. Думаю, уже этого будет достаточно.
– Сколько помню, Юрика всегда носила шапку и одевалась, словно мальчишка.
– Вы знаете ее? – удивилась Виктория.
– О, и вполне неплохо! То есть, я хочу сказать... – Просперо вдруг вспомнил, что знает Юрику исключительно из-за рода ее деятельность и только в этом отношении, то есть в его распоряжении находятся лишь факты из ее личного дела. Будет не совсем тактично раскрывать прошлое этой племянницы Дженази, особенно если Виктория даже не подозревает о его криминальном характере.
– Что именно? – переспросила дочь Валерии, когда пауза, взятая Эспозито, затянулась.
– Что мы выросли в одном приюте, пусть и в разное время, – Просперо мысленно похвалил себя за сообразительность. – Мне порой приходилось возвращаться в него по долгу службы, и так как Юрика была трудным подростком, то, конечно же, попадала в мое поле зрения.
– Да она и сейчас им является, – заметила Виктория. – Трудным подростком.
В ответ на это Просперо тактично промолчал. Он уже успел заметить, что отношения двух родственниц не лишены шероховатостей.
Виктория, так и не дождавшись реакции со стороны Эспозито, произнесла, выделяя в голосе интонацию, которая должна была свидетельствовать, по ее мнению, о моральной усталости его хозяйки от выходок младших брата и сестры – тети, то бишь:
– Они потерялись. Как маленькие дети...
– Скорее, сбежали, – ответил Просперо. – И искать их бессмысленно. Сами нас найдут. Они же знают, где мы оставили машину. И гостиницы, если им будет нужно, быстро смогут проверить. А если вы переживаете по поводу возможных неприятностей, в которые они могут попасть, то совершенно зря. Я не знаю, насколько надежен Ранмаро, но Юрика обладает потрясающей изворотливостью.
– Я уверена, что Ранмаро выпутается из любой ситуации, – Виктория разве что не закатила глаза, когда услышала положительное мнение собеседника о племяннице Дженази. – Мама научила нас, как правильно справляться с неприятностями. Вот с такими, например, в которых мы окажемся сейчас...
Просперо слишком поздно заметил то, что уже успело встревожить дочь Валерии – компанию пьяных молодых людей, который подошли к памятнику со стороны наиболее шумных гуляний. Другие посетители парка спешно убирались с их пути, и пока конфликтов не возникало, но у Эспозито зародилось стойкое подозрение, почти уверенность, что мимо красавицы Виктории они так просто не пройдут. Особенно когда рядом с ней такой неказистый спутник – Просперо отталкивался от опыта своих юных лет.
И он не ошибся.
– Эй, детка, айда с нами! – заводилу пьяной компании поддержали дружным свистом.
– Брось своего гнома, с нами веселее!
Эспозито тяжело вздохнул. Судя по интонациям выпивох, откажи им Виктория, они мирно пойдут дальше, ограничившись лишь насмешками. Настоящими хулиганами они не были, просто хмель слишком сильно ударил в голову. Более того, Просперо заметил среди них парня, который относился к категории людей, которые умели сдерживать своих разбушевавшихся товарищей. Инспектор уважал такой тип личностей, и потому решил, что постарается бить его не слишком сильно.
Чтобы там не говорила Виктория об умении избежать неприятностей, он не мог оставить безнаказанным оскорбление в свой адрес в ее присутствии. Только не тогда, когда снова молод и полон сил.
Парень, обозвавший Просперо гномом, согнулся в поясе, когда схлопотал мощный тычок в солнечное сплетение. Эспозито закрепил успех рубящим ударом
