Так что я сделала все, как намеревалась. Они меня не заметили, и ребеночек оказался в кроватке, все сработало нормально, только мне пришлось взять парочку выходных, потому что у меня голова раскалывалась, так я волновалась, как бы у меня опять не начались галлюцинации. Но потом я успокоилась и припомнила салат с макаронами, который тем вечером ела в кафетерии, и поняла, что это все из-за пищевого отравления, все эти видения. С тех пор они уже не повторялись».
Керш пристально наблюдал за мной, пока я дочитывал бумагу.
— Черт возьми! — пробормотал я. — Вы, значит, удовлетворяетесь версией, что младенец, который родился прошлым февралем, теперь вырос в четырехлетнего ребенка? Вы с большей охотой верите в это, чем в то, что записи просто были перепутаны и эти дети не имеют друг к другу никакого отношения!
— К тому времени, как она покинула больницу, ее осматривали по крайней мере семь сестер и четыре доктора, и результаты каждого следующего немного отличались от предыдущего. Потом она жила у дюжины работников социальных служб, у пятерых приемных родителей. Они все не такие уж неопытные наблюдатели, — мягко проговорил он. — Не говоря уж о Максе и его компании, и добавьте еще ваше заявление.
Ресторан к этому времени был уже полон, становилось все шумней. Керш осмотрелся, наклонился вперед и сказал так тихо, что я едва мог его слышать:
— Психолог исследовала ваши показания прошлым вечером. Она сказала: вы заметили, что ребенок изменился во вторую встречу с вами по сравнению с тем, каким был за день до этого, даже если вы сами об этом не подозреваете. В первый день вы обращались с ней как с трехлеткой: «Где твоя мама?» — и все такое прочее. Люди обычно не знают, о чем можно говорить с такими маленькими детьми. Вы ей купили мороженое, и она ускакала. Во второй день вы уже имели с ней беседу, предостерегали ее от общения с незнакомцами. Так, как если бы вы говорили с ребенком лет четырех. Я угощаю, — сказал он, доставая бумажник и оплачивая счет.
Их фэбээровский психолог была права, с этим я согласился. Но она не знала настоящей причины. Когда я поднимал девочку на дамбу, я удивился, какая она тяжелая — тяжелее, чем я ожидал. Поэтому-то и предупредил ее. Я решительно покачал головой.
— Вы хотели знать, почему мы обратились к вам за помощью, — сказал Керш, вставая на ноги. — Мы бы не узнали ее, и вы тоже можете не узнать, но она, возможно, снова доверится вам. Давайте пройдемся.
Мы вышли и остановились возле «тендерберда». Он снова огладил капот.
— Думаю, вы бы никому не позволили сесть за руль своей машины?
— Правильно думаете.
— Теперь вам решать, — сказал он. Но может, все-таки отправитесь на юг, а? Там тоже множество деревьев вдоль дороги. Как кто-то сказал, если видел одно, то видел их все.
— А вы будете висеть у меня на хвосте, не так ли?
— Или кто-нибудь вместо меня, — сказал он, улыбаясь. — Поговорим об этом позже.
Я открыл дверцу машины, а он придержал ее, не дав сразу захлопнуть.
— Ситон, думайте быстрее, ладно? Милликен нанял целое стадо частных детективов, и мы не хотим, чтобы они первыми нашли ребенка. Мы действительно не хотим отдавать ее Милликену.
— Но у него она будет жить как принцесса, разве нет?
— Долго ли? Что бы он сделал, как вы думаете, осознав, что получил не совсем то, что заказывал? По всей вероятности, он сам нанял убийц для своего зятя. Нет доказательств, даже обвинения, но его дочь в это поверила и сбежала. Мы не хотим, чтобы этот ребенок достался ему, Ситон.
— А вы-то что будете делать с девочкой? — спросил я жестко.
В его глазах снова появился странный стальной блеск.
— Это решает не мой отдел, — сказал он. — Но все равно, это будет лучше для нее, чем жить у Милликена.
Он закрыл дверцу моей машины, хлопнул по ее крыше и зашагал прочь к своему черному «форду». Когда я выехал со стоянки, он последовал за мной.
Я направился к ущелью Делавэр, где планировал снимать весь день. Побродив там около часа, я вернулся к машине и остановился, разглядывая пейзаж. Деревья выглядели очень мило, но они еще не обрели того роскошного вида, что мне хотелось запечатлеть на пленке. Они будут лучше на обратном пути, подумал я и тут же поймал себя на мысли, сколько раз я уже думал: «На обратном пути».
Другая машина стояла на смотровой площадке, белый «додж». За рулем сидел человек с запавшими щеками и читал газету. Я проигнорировал его точно так же, как он проигнорировал меня.
Они ничего не могут заставить меня делать, думал я. Они не могут под дулом пистолета вывести меня на пляж и заставить гулять там, пока маленькая девочка не попросит у меня мороженого. Вряд ли человек, марширующий под прицелом, сможет приманить ребенка. Но что же это за невероятная история? Кем на самом деле является эта девочка? Мне приходили на ум дюжины вариантов, более правдоподобных, чем история Керша: потерявшаяся когда-то внучка президента, наследница британского престола, незаконная дочка нефтяного магната, подопытная со смертоносными вирусами в крови…
По ущелью хлестнул порыв ветра, взвихрив ветви деревьев в диком танце, взметнув листья, как тучи конфетти. Пока я бродил здесь, мне стало жарко, я даже вспотел, однако сейчас ветер заставил меня поежиться. А где в это время спала та малышка? Тепло ли ей было, сухо? И кто кормил ее? Кто одевал?
Я ехал по горной дороге без всякой цели. Вот сейчас бы остановиться и пофотографировать, думал я, но продолжал двигаться дальше. И наконец повернул на юг.
Я еще не знал, позволю ли Кершу себя использовать, еще не хотел вмешиваться ни в какие аферы, но ехал на юг. Я не поверил его россказням и теперь пришел к мысли, что, возможно, так никогда не узнаю, что они на самом деле замышляют, но они потратили на это кучу времени, и им действительно нужна была моя помощь. Я рассмеялся, когда мне пришло в голову: конечно, ведь это психолог их ведомства подсказала, что, пробудив мое любопытство, можно использовать меня в своих интересах.
Но все чаще мне вспоминалось, как малышка протягивает свои ручки ко мне, чтобы я поднял ее на дамбу, уверенная, что я потом помогу ей снова спуститься вниз, и как она засмеялась, когда я предостерег ее против излишней доверчивости к незнакомцам. Где-то она сейчас?
Было около двух, когда я остановился возле ресторана. Керш вразвалочку подошел ко мне, пока я забрасывал свои походные ботинки в багажник.
— Угощу тебя обедом, — сказал он дружелюбно. — У тебя желудок работает по другому расписанию, чем у меня, это уж точно. Я думал, что умру от голода до того, как ты остановишься.
Я пожал плечами и закрыл багажник.
— Считай, что просто часть твоих налогов к тебе вернулась, — сказал он, пока мы вместе заходили в ресторан.
Обычный деловой обед, подумал я, пока мы делали заказ: пастрами из копченой говядины, ржаной хлеб и молоко для меня; ветчина, сыр, белый хлеб и кофе — для него. Деловой разговор пока не завязывался. Судя по виду Керша, ему действительно необходимо было выпить кофе. Он выглядел измотанным и, словно в подтверждение моих мыслей, даже широко зевнул.
Едва мы кончили есть и я заказал еще кофе, он перешел прямо к делу:
— Вы решили оказать нам услугу?
— Еще нет.
— Вы ничего не потеряете, Ситон. Только приобретете.
— Приобрету что?
— Расположение. Огромное расположение, а это не такая вещь, на которую можно начхать в наши дни. Правительственные службы будут на вашей стороне, и — большому кораблю большое плавание.
— Может быть, ее уже и нет в городе.
— Ну нет, она не уехала. Мы знаем, кто въезжает в город и кто покидает его. С Атлантик-Сити все просто, не так-то много дорог ведет из него, разве кто отважится совершить далекий заплыв по холодному океану.
— Но погода изменилась, она, наверное, уже не ходит на пляж.
— Мы уже думали об этом. Скорее всего, она крутится там же, где другие дети. Эффект «Похищенного письма» Эдгара По. У нас есть неплохая, вполне толковая карта. Она ждет вас в комнате. Словом, вы ходите и фотографируете возле школ, на детских площадках, на пляже. Где есть другие дети, там и она появится. Мы ставим на это.
Он выпил вторую чашку кофе, подозвал официантку и заказал третью. Мне показалось, что сейчас у него начнется нервный тик.
Очень тихо он сказал:
— Ситон, кто-то должен разыскать этого ребенка. И вы знаете это так же хорошо, как и я.
Хотя и неохотно, я кивнул.
— Ну, вот и хорошо. Теперь мы закажем вам номер в гостинице. Вам нравится то место, где вы останавливались — «Аббатство»? Если нет, то скажите. Мы вас поселим в Тадж-Махал, в Палаццо Дожей, куда скажете. Обеды, выпивка — все, что хотите. Нет проблем. Если будут другие расходы, записывайте их и предъявите нам счет. Оплатим.
«Аббатство» — небольшой отель в трех или четырех кварталах от главной магистрали, но тихий. Я сказал, что он вполне сойдет.
