вечерней прохладой, а в ноздри ударил аромат хвои и листьев, шея покрылась мурашками не из-за игры природного явления.
Я затаила дыхание, почувствовав, как Тем обхватывает меня за талию со спины. Он притянул к себе так крепко, что все усилия наладить ритм полетели к чертям. И когда Ларионов, прикоснувшись губами к моим волосам, сделал глубокий вдох, я сильнее зажмурилась, окунаясь в спасительное тепло сильных рук.
— Лер, — прошептал Тём и, прижав меня ещё, уткнулся куда-то в шею: — Я ведь люблю тебя, Лерка. Неужели ты до сих пор не поняла?
Сердце метнулось вниз и, совершив немыслимый кульбит, вернулось новым учащенным ритмом. Я резко обернулась, и оказавшись так близко к пухлым губам, рвано выдохнула:
— Что… ты сейчас сказал?
Ларионов так серьёзно меня разглядывал, осторожно держа теперь за плечи. Он не шутит ведь?
Он серьёзно?
— Каждый раз, когда ты на меня так смотришь, крышу уносит, а уж когда касаешься, пар из ушей валит. Вот, что я сказал. У меня внутри каждый раз мини-взрыв происходит от твоих взглядов. И иногда кажется, что в попытке к тебе приблизиться, меня волной смоет нахрен. А всё равно хочется ещё. И ещё. Нырнуть в цунами — вот так. Чтобы размазало, чтобы кайфануть, потому что ты к этому армагеддону причастна. И если так хочешь знать — ни разу подобного не испытывал.
Ларионов припечатал меня очередным взглядом, бросил взгляд на губы, и вернувшись к глазам, уверенно добавил:
— Подобного никогда и ни кому, слышишь? По-другому было. А так нет.
— Но…
— Ты навсегда мне нужна, крошка. Навсегда, ясно? И тебя я никуда не отпущу. Захочешь скинуть, — Тём указал глазами на обрыв, — валяй. Но полетим мы вместе. Вот такой я эгоист.
Вдох-выдох. Новый вдох.
— И если ты скажешь, что я мимо, что у тебя другие планы… — Он сжал мои плечи. — Ну что ты молчишь, я идиот, да?
Ларионов вопросительно поднял брови, он действительно ждал от меня ответ. Но я просто застыла не в силах поверить, что Тем может меня… Любить?
Я сама не заметила, что начала покачивать головой из стороны в сторону.
Это невозможно. Невозможно.
Он любит.
Правда?
Ларионов же мою реакцию расценил по-своему, нахмурился, глубоко вздохнул и руки разжал. Окинул таким мрачным взглядом, что внутри всё сжалось. Он сделал шаг назад.
Теперь смотрел исподлобья, сунув руки в карманы. Уголки губ дернулись вверх и тут же сползли. По телу дрожь пробежала, дар речи на время меня и вовсе оставил.
Он меня любит.
Я нужна ему.
Я. Не Мия. А я.
Тем ещё шагнул назад, обречённо покачав головой.
Тём любит меня!
Неужели он всерьёз думает, что это не взаимно?
— Ты настоящий идиот, Ларионов, — разулыбалась я наконец-то, мысленно отсалютировав недавним страхам. А потом принялась смеяться.
Я выплескивала эмоции ровно до тех пор, пока не почувствовала себя снова в крепких объятиях.
— Согласен. Полный придурок. Крышу унесло от тебя, — зашептал Ларионов, сильнее прижимая. И мой истеричный смех сменился на всхлипывания.
Тём всё целовал меня и целовал, в висок, в лоб, в нос, губы, покрывал моё лицо поцелуями, пока я не успокоилась. А потом немного отстранился, заглядывая в глаза:
— Ну что ты молчишь? Только не говори, что я мимо, Лер…
Я обняла Ларионова за шею, немного притянув:
— Не мимо. Конечно, не мимо. А прямо навстречу.
— Уже не ненавидишь? Я просто уточнить.
— Ещё как не ненавижу, — рассмеялась в ответ, а потом улыбку с лица убрала, поймав серьёзный взгляд. И добавила: — Ещё как. Но признаюсь, сегодня у тебя был шанс улететь со скалы.
Ларионов понимающе кивнул. А потом наклонился и прошептал:
— Да я с тобой каждый день оттуда летаю. И мне это нравится, Лерка.
А потом осторожно прикоснулся к моим губам, и отвечая на поцелуй, я впервые поняла, что больше не одна.
Мы вместе.
Мы.
Окунались в наш закат с головой, растворялись, стирали границы, набирали скорость и продолжали мчаться, не оглядываясь. Навстречу ускользающему солнцу, прочь от сомнений. Я впервые чувствовала себя счастливой в сильных руках.
Пусть мы летим в самую бездну — я верю ему.
И теперь знаю, это взаимно.
Эпилог. Эпизод 3. Самая интересная игра
— Что тебе нужно? У меня мало времени, да и у тебя.
Голос человека напротив прозвучал с угрозой. Однако он прекрасно знал, что в моих руках есть масса бумаг, которые способны вмиг его размазать в любой точке земного шара. И он останется, куда бы там не спешил.
Даже если в город ему дорога закрыта, и он отныне скрывается под другим именем. Службы достанут его из-под земли, если мне заблагорассудится. Но это лишняя трата времени. Сейчас мне это не нужно — другая цель.
Но в чем-то он прав. Чтобы заявить о себе открыто, мне нужно ещё немного времени. Не сейчас.
Всё дело в том, что очень хочу увидеть его реакцию. Поэтому и он, и я здесь. В горном поселке в черт знает какой глуши. Мне пришлось попотеть, разыскивая информацию о местонахождении этого человека, но усилия того стоили. Ведь впереди моя самая любимая часть плана, которую пришлось отложить в свое время — игра на чувствах.
Он считал, что когда-то сумел мне карты спутать. Пусть теперь раскрывает объятия для поражения.
Мы сидели за столиком открытой веранды местного бара, в котором подавали отвратительный кофе. Но плевать на вкус. Важнее то, что последует за моей речью. Обожаю наблюдать за реакцией. Обожаю предполагать, какой она будет, ещё до того, как увижу еë.
До внутренней дрожи и тремора в пальцах.
Настоящий кайф я ловлю от чужих эмоций. Возможно, это потому, что сам я на них не особо способен. Всегда считал, что люди вокруг лишь массовка. Ещё в детстве, глядя на отца, я размышлял о том, почему перед ним все так стелются. Его по-настоящему боялись.
И тогда решил, что тоже смогу управлять людьми. Я начал придумывать для себя задания, которые из развлечений со временем превратились в серьезные многоходовки.
Всё происходящее стало игрой. Порой она увлекала настолько, что я не брезговал даже самыми грязными шагами по пути к выигрышу. И никогда мне не было дела до окружающего мусора в виде глупых людей. Они все слишком недостойны моего сочувствия.
Лишь одному человеку на этой планете удалось подняться на ступень выше в моих глазах. И я впервые чуть было не привязался.
Удивительно.
Понятия не имею, как ей это удалось. Я не из тех кто голову теряет
