столкнуться с кораблём гномов. И столкнулся. Спасло гномов то, что удар пришёлся не в лоб, а по касательной и ещё то, что «Херне» был сделан не из обычного дерева, что над ним поработала магия жёлтого баньши. Со страшным грохотом и скрежетом врезался гоблинский бриг в правый борт «Херне» и, развернув его этим ударом, проскрежетал всей своей длиной вдоль кормы гномского корабля. Счастье ещё, что мачты у гоблинов рухнули в другую сторону, и зацепиться двум кораблям друг за друга было нечем. Долгих несколько минут рвал слух этот скрип трущегося и ломающегося дерева. Когда поверженный гоблинский бриг проплыл, наконец, и оказался за кормой у «Херне», Ивашка влепил ему в корму со злости такой заряд, что кормы просто не стало. Одна сплошная дыра с торчащими рёбрами рангоута. Гном возликовал и тут увидел, что эльфа рядом нет, и почти сразу услышал с носа щелчок молнии. Опрометью, отшвыривая оказавшихся на пути гномов, шкипер побежал на помощь Золту. И всё равно не успел. Третий корабль уже вцепился в «Херне» десятком абордажных крючьев и кошек. Гоблины уже лезли по канатам в атаку, а эльф запускал в них одну молнию за другой, но времени, чтобы собрать побольше энергии, у него не было, и молнии причиняли не больше вреда, чем стрелы — убивали или сбрасывали в воду одного единственного матроса. А лезло несколько десятков. Ивашка стал плечом к плечу с магом и выпустил молнию в скопившихся на носу вражеского брига и ждущих своей очереди пиратов (воющих и потрясающих угрожающе мечами). Воя сразу прибавилось, а гоблинов значительно поубавилось. Золт ещё пустил две слабенькие молнии, сбив почти добравшихся до «Херне» бандитов. Ивашка опять сосредоточился на выкачивании энергии из «жезла Земли» и почувствовал, что пустой талисман, тогда он засунул его в карман, а вытащил красный камешек и стал из него энергию тянуть. Хватило только на одну молнию. Ивашка приметился хорошо, и не обращая внимание ни на крики гоблинов, ни на свист стрел вокруг себя, пустил её в правый борт гоблинского брига, прямо под ватерлинию. Вода забурлила и хлынула в образовавшийся широкий проём. А Ивашка рухнул от потери сил и потерял сознание.
Он не видел уже, как неслись на помощь капитану гномы. Как палили из луков по продолжавшим наседать, несмотря ни на что, гоблинам. Как прибежал на нос, вырвавшись от не пускавшей его Натали, Дюшка и свалил молнией перебравшегося на «Херне» огромного матроса, раз в десять превышающего гномика по размерам. Сил на вторую молнию у пацанёнка не хватило, и он запустил ухватившегося за борт другого пирата маленький огненный шарик, заставивший его разжать руки и рухнуть в воду. Не видел Ивашка и Толстуна, очнувшегося во время боя и шатаясь бросившегося на палубу в пижаме и с мечом в левой здоровой руке. Не видел, как упал так же лишившийся всей энергии, Золт Вейрин. И как девушка эльфийка склонилась над ним, защищая от занесённого меча перебравшегося на палубу гномского брига гоблинского офицера. Десяток стрел впились в него, и он рухнул на Золта и на бесстрашную эльфийку, заливая их кровью. Не видел, как тонул последний гоблинский бриг, заваливаясь мачтами на «Херне» и как гномы лихорадочно орудовали топорами, освобождая перепутанные снасти. Не видел, добивали из луков гоблинов, пытающихся вплавь добраться до «Херне». Не видел, как, подняв паруса и вытянув якорь, его корабль уходил с места боя, подальше от материка.
Очнулся Ивашка только утром на следующий день у себя в каюте, среди семьи. Голова болела как с глубокого похмелья. Ужасно хотелось пить и есть. Шкипер застонал и сел на постели. Натали тут же бросилась к нему, укладывая назад на подушку.
— Лежи, лежи, — и придавила, не давая снова сесть.
— Пить, — прошептал Ивашка пересохшими губами.
Натали подала ему чашку сладкого тёплого чая. Он выхлебал, даже вкуса не почувствовал, добавку взглядом попросил. Эту уже пил спокойнее, мелкими глоточками. Почувствовал, как оживает организм.
— Все целы? — спроси едва допив.
— Два матроса убиты и Толстун ранен, — влез вместо Натали Дюшка.
— Толстун? Он же в лазарете лежит? — припомнил Ивашка.
— Удержишь вас в лазарете, — погрозила кулаком Дюшке учительница и принялась рассказывать о том, как закончился бой, пока Ивашка «спал» на свежем воздухе.
Когда очередь дошла до Дюшкиных подвигов, гномик гордо вскинул носик к потолку. Да, будет о чём похвастать перед знакомыми мальчишками. Два убитых гоблина — это не разорённое гнездо ужа у соседки в огороде. Вот только добраться ещё до дому нужно, чтобы похвастать.
— Толстун сильно ранен?
— Лежит в лазарете. Нога сломана и в плечо ранен, опять крови много потерял, — посерьёзнела сразу Натали.
— Отнеси ему «огонь Агавы» и «жезл Земли», — прошептал Ивашка и сразу заснул.
На этот раз Ивашка выпутался из сна совсем больным. Было темно — наверное, ночь. В соседней комнатке посапывали детёныши, а Натали, свернувшись клубочком, спала в кресле возле его кровати. Ивашка приподнял голову — хотел сесть на кровати, но слабость не позволила, рухнул назад и застонал. Всё тело сразу наполнилось болью.
— Что случилось? — встрепенулась ото сна Натали.
— Что-то со мной не ладно, — пожаловался Ивашка, — заболел, наверное.
Жена подоткнула ему подушку, чтобы приподнять голову повыше и дала выпить бульона мясного. Но после нескольких глотков Ивашка затряс головой отказываясь. Даже то, что выпил не смог проглотить, так и вытекло тонкой струйкой из угла рта.
— Ну, постарайся выпить, — уговаривала его учительница, — ты и так уже третий день ничего не ешь, так не долго и умереть.
— Дай просто воды, — от вкуса мясного бульона шкипера чуть на изнанку не выворачивало, хорошо хоть желудок был пустой.
Натали быстро подала ему стакан с чаем. Его Ивашка кое-как в себя влил. Сразу, даже немного полегчало. Он через несколько минут ещё выпил в несколько глотков. Вот только боль во всем теле и слабость не проходили. Ивашка смирился с этим и стал расспрашивать, что там, на корабле без него делалось. А дела-то, как, оказалось, были из рук вон. Хуже и не придумаешь. Толстун, бросившийся с одной рукой, да и то левой, в самую гущу рубки и вторично раненый, тоже уже второй день борется со смертью. Даже и талисманы не помогают. Кстати, Дюшка проверял их. И оказалось, что нет в них почти энергии, так жалкие крохи — муравья вылечить не хватит.
— Конечно, — прошептал Ивашка, — в море они израсходовали всю энергию, а почерпнуть её негде, нужно высаживаться
