взглядами, которые на вашего покорного слугу кидали бедные бессловесные женщины. Очень неприятные такие взгляды, полные жалости и скорби. Как будто бы я уже лежу в гробике, весь красивый и в мало ношеном костюме, ручки сложены, а глазки закрыты. Тьфу.
— А что, если я скажу вам, что могу призвать демона Иерихона?
Даже один из самых могущественных и опытных вампиров, существующих в Срединных мирах, не смог совладать с шоком, позволив мне договорить вопрос. Потом, конечно, у моей шеи появился уже обнаженный меч из черной стали… но только потом.
— Арвистер… — напряженно проскрежетал Вестник, — Ты лжешь?
— Да, — спокойно отозвался я, — Просто вы меня раздражаете. Одна дурочка уверена, что именно люди, гоблины и прочие орки заслуживают порабощения и контроля собственного развития, чтобы ни дай боженька не прищемили хвост драконам или не стали напрягать эльфов. Ты, Вестник, своим лицемерием, просто меня убиваешь не хуже, чем мог бы убить мечом. Одновременно играешь в папочку, и в посланника Короля, но готов в любой момент разрубить меня, если вдруг покажусь опасным. А еще вы оба разыгрываете пьесу, которая утомила меня прорву времени назад. Название этой пьесы «Нерешительность». Заколебали.
Всё и так ясно.
Библиотечное дитя, влюбившееся в человека, но слишком поздно это осознавшее. Хладнокровный убийца на службе трона, тронутый усилиями, положенными его дочерью на достижение высокой цели. Драконы и вампиры, никак не могущие решиться на… теракт, но нашедшие козла отпущения, которого можно свалить на ту же библиотечную девушку. Слишком уж многое у бессмертных стоит на кону, слишком многого они могут лишиться и слишком многое могут приобрести. И вот, момент истины, агнец уже взошёл на алтарь, но рука эльфийки по-прежнему не решается нанести смертельный удар.
Освободить драконов от вассального договора с давным-давно зажившимся королем.
Убить вампира, развязав руки его сородичам, не смеющим пролить родную кровь.
Уничтожить Блюстителя, слишком близко подобравшегося к истине.
— Как это… унизительно, — вздохнул я, вешая голову.
Лезвие около моей шеи исчезло.
— Ты прав, — спокойно признал эльф-вампир, отворачиваясь от меня и идя к собственному стулу, — Это унизительно и незаслуженно. Дианель, убей его. Сейчас.
— Отец… — красная как рак Дианель-в-белом беспомощно смотрела на Вестника. Её руки тряслись. Она явно была не готова.
— Делай, дочь.
И опять драма, опять эти эльфийские паузы. Гребаные долгоживущие. Надоело. До смерти надоело.
— Дианель, — мягко произнес я, — Если ты ничего не сделаешь прямо сейчас, то сделаю я. Вам это не понравится.
Кажется, Вестника удивили и слегка насторожили мои слова, но из-за более ранней брехни про демона Иерихона, он решил их пропустить мимо ушей. Вампир отошёл, позволяя дочери, вокруг рук которой взревело изумрудное пламя, прицелиться в меня получше.
Секунда.
Много или мало?
«- Эта овечка-то? — хохотнула Ульяна, — Не-а. Такие как она устроены по-другому. Вот если ей палец в задницу внезапно засунуть, то она сначала разнесет полгорода, а потом только начнет думать. А вот если не внезапно, то она себя просто убедит, что ничего делать не нужно вообще. Кстати, хотела тебя спросить — ты с ней трахался? Тогда, когда был королем?»
Воспоминания, вы, как всегда, вовремя.
Один лишь миг… обычно это очень мало, но, когда ты, глядя в глаза своей смерти, поднимаешь руку и щелкаешь пальцами, после чего раздается громкий мощный взрыв, заставляющий содрогнуться весь этот дом, секунда тянется почти вечность.
Дианель, которую неплохо так повело в сторону, не сразу поняла, что произошло, как и Вестник, застывший с обнаженным двуручным мечом возле дочери. Они оглядывались, они переглядывались, а вот потом… Потом глаза бессмертной эльфийки расширились в ужасе понимания.
— Мой дом!! — громко и яростно взвизгнула она, бросая в меня вновь взревевшее пламя изумрудной энергии. Огромный клуб смерти метнулся ко мне как злобный летающий кот.
Я встретил его броском своей книги, одновременно с этим бросая кое-что еще.
Вестник, среагировавший на это «кое-что», метнулся со скоростью живой молнии. Ничто в Срединных мирах не смогло бы остановить рывок вампира, желающего перехватить брошенный мной в мирно читающую у камина девушку Деварон. Совершенно ничто. И никто. Как никогда бы в жизни полусформированная магия даже очень могущественной волшебницы не смогла бы одолеть некромантический гримуар, просто оказавшийся у неё на пути.
Но у нас была другая ситуация. Частично. Во всем виноваты эти эльфы и их самоуверенность. Честное слово, когда-нибудь это доведет до греха всю их тормозную расу.
— Прости, — искренне попросил прощения ангел Валера, успешно притворявшийся до этого несчастной парализованной Мышью, — Я падший. А ты грешник. Как-то так…
Рука ангела пробила доспех Вестника точно также, как мой меч пробил грудь настоящей Дианель Ерманкиил, насквозь, навылет. Но если по лезвию меча стекала кровь, то в кулаке ангела-алкоголика судорожно сокращалось сердце Сейлайзера, Вестника Короля Вампиров.
Женщины. Они никогда не нарядят куклу в свой любимый наряд. Они будут носить его сами. Холить, лелеять, дорожить им. Беречь даже сломанные часы, если их подарил тот, о ком они постоянно думают. Таких разумных у Дианели было аж двое.
А вот мы, мужики, другие. Мы даже своего любимого ахорса можем превратить в бомбу, если этого потребуют обстоятельства.
Отец и дочь испустили дух одновременно. Одна поникла в кресле, второй, с гримасой отчаяния на лице, развеялся, оставив после
