загоняя в угол. Хватаю её за лицо, надавливая пальцами так, чтобы вытянула губы. И снова впиваюсь.
«Давай, ну же, ответь мне…» — целую довольно болезненно и грубо. Я это сам понимаю, но по-другому уже не могу. Контроль потерял окончательно. В голове пульсирует лишь одна навязчивая мысль: «хочу до одури!».
И она начинает тоже включаться в процесс, постепенно открываясь навстречу. А я ликую внутренне, как безумец.
Путешествую дальше вниз: целую бархатную кожу шеи, покусываю хрупкие плечи, пощипываю возбуждённые соски через тонкую ткань платья…
— Ян, не надо… столько людей… — хочет отстраниться опять.
— Плевать… — нащупываю застёжку на её одежде.
— Что ты делаешь? — пытается достучаться до меня. Бесполезно. Не остановлюсь.
— Молчи… — расстёгиваю молнию, и платье падает к ногам. — На тебе нет белья…
Смотрю на дрожащую от желания Тину. На тоненькой фигурке остались лишь чулки и туфли. Грудь торчит острыми холмиками, умоляя о прикосновениях… что и делаю… Играю с сосками — посасываю поочерёдно маленькие розовые горошины. А пальцами трогаю между ног, ощущаю, как моя девочка течёт, приглашая меня войти.
Опускаюсь перед ней на колени — теперь хочу вкусить любимый аромат… Одну её ножку забрасываю себе на плечо и уже ничто не мешает ласкать нежную плоть. Тина вцепилась в мои волосы. Активно подставляет свои бёдра. И сладко постанывает с придыханием — для меня это «красная тряпка», сносит голову напрочь.
— Люблю тебя…
Я выпрямляюсь. Снова жадно целую жену. И не отрываясь от сочных губ, снимаю с себя пиджак с рубашкой, откидывая одежду в сторону. Тем временем, Тина возится с ремнём, но у неё не получается справиться с ним. Она недовольно мычит в мой рот от нетерпения, вызывая этим внутренний смех.
Беру всё в свои руки. Быстро расстёгиваю брюки, и, приспустив их вместе с боксерами, подхватываю мою жаждущую наслаждений девочку под попу, впечатываю собой в стену… и врываюсь в неё глубокими ритмичными точками…
Есть только мы… Весь мир сужается до нас, теряешь счёт времени, а минуты становятся бесконечными.
— Не сдерживай себя, — шепчу в ухо.
Я чувствую, как она приближается. Но вместо того, чтобы выпустить на волю эмоции, прячет лицо на моём плече и тихо стонет, содрогаясь. Эти восхитительные интенсивные сокращения её плоти ускоряют меня.
— Чёрт… Тина… — бурно кончаю, изливаясь в неё. И не тороплюсь покидать её тело, продолжая крепко удерживать.
Внезапно жена дёргается в моих объятиях, пытаясь вырваться.
— Там кто-то есть…
— Тебе показалось, — спокойно отвечаю. Ставлю её на ноги.
Она сразу прикрывается ладонями.
«Конечно, Тине не показалось, но озвучить, что Лара наблюдала за нами, не решусь» — это и была просьба, условие или особая плата — как угодно назови.
Я предполагал нечто подобное, когда только созвонился с подругой юности. А с учётом её извращённых пристрастий и интереса к женскому полу, это самое невинное, что могло быть предложено. Мне нужна всесторонняя помощь, и она одна из немногих кому доверяю. Да, странная, не от мира сего, даже чокнутая на всю голову, но при этом честная, искренняя и открытая.
Отказаться я мог, разумеется, но Лара умело взяла в оборот — бросила вызов, проявив нездоровый интерес к моей девочке. Сам, как одержимый безумец, хотел показать, что Тина принадлежит мне всецело.
— Закрой на замок! — кричит жена. Сжимается вся в комок от стыда. И трясётся.
— Не суетись, — надеваю боксеры и брюки, подхожу к двери, поворачиваю защёлку.
— Ты меня икал. Зачем? — спрашивает она, продолжая обнимать себя руками.
— Просто соскучился… — не знаю, что ответить, заранее не подготовился, не придумал причины.
Моя девочка растерянно смотрит, потом резко меняется в лице. Со злостью снимает чулки, вытирает ими следы секса и надевает платье, собираясь уйти.
— Тина? Что с тобой? — останавливаю жену, схватив за локоть. В её глазах отражается боль и обида. Я не понимаю, почему вдруг такая реакция…
Она резко выдёргивает руку и покидает кабинет, ничего не ответив.
Остатки праздника Тина вела себя отстранённо, на меня почти не обращала внимания, не разговаривала и старалась не смотреть в мою сторону, а стоило подойти к ней — демонстративно уходила. Одно сплошное отрицание. Словно противен ей… И что это значит?
Но так оставлять не собирался. Пусть обьяснит!
Когда заиграла медленная приятная композиция, подкрался к жене сзади, и, развернув к себе лицом, потащил на импровизированный танцпол.
— Ян, пусти… — прошипела она гневно. Меня только заводит такое поведение.
«М-м-м… моя маленькая дикая кошечка».
— Не-е-е-т, — сжимаю её тоненькую фигурку в тугих объятиях, не забывая двигаться в такт музыке.
— Задушишь… пусти… — Тина прохрипела.
— Перестань сопротивляться. Расслабься… — прошептал в ухо, прикасаясь губами к мочке.
— На нас все смотрят, — возмутилась она, но едва ли это меня остановит. — Хочешь устроить бесплатный концерт?
— Плевать. Пусть смотрят, — обхватываю её затылок, чтоб не смела отворачиваться.
— Ты пьян. Прекрати себя так вести, — она дёрнулась в очередной попытке освободиться.
— А ты? Сколько будешь игнорировать? — чувствовать себя отвергнутым неприятно. Особенно, когда не знаю причин. Или всё-таки дело в Ларе?
— Иди подружку свою развлекай, — жена опять хотела отстраниться, но я не позволил, поднял на уровень своих глаз, придерживая за попу.
— Ревнуешь? — улыбаюсь, глядя в её раскрасневшееся лицо.
«Пыхтит от злости, как взбесившийся зверёк» — такая красивая.
— Очень надо. Поставь меня на ноги! — Тина уперлась в мои плечи.
— Ты надела бельё? — сквозь тонкую ткань платья ощутил трусики.
— Да, чтоб не залез без моего разрешения, — продолжает злиться.
— Разрешение? Серьёзно? Думаешь, для меня это преграда? — тихо смеюсь, сильнее сжимая её упругую попку. — Когда захочу, тогда и будешь ласковой, безотказной со мной.
— Ян, пусти!
— Нет, сладкая, ты моя…
— Твоя собственность, вещь? — перебила она.
— Что за бред? — я нахмурился, фокусируя взгляд на чарующих серо-зелёных глазах. И так изрядно пьян, а когда смотрю на неё — ещё больше хмелею. Затягивает в этот омут.
— Ты сам себя слышишь? Ведёшь себя, как…
— Как кто? Редкостная сволочь? — вдруг вспомнился разговор с Ларой и то, как она обозвала меня, услышав о плане, в котором Тине, по сути, отведена роль жертвы.
«Нет, я хуже, гораздо хуже, если готов причинить боль любимой женщине…» — сразу поник, думая о том, что собираюсь сделать в ближайшее время.
— Оставь меня в покое. Протрезвеешь — потом поговорим, — Тина стала активно вырываться, привлекая к нам и без того излишнее внимание.
Поставил жену на ноги. Она поспешила уйти, бросив напоследок разгневанный взгляд.
Как представлю, что могу потерять её навсегда — волком выть хочется, рвать, метать, крушить всё вокруг, и ещё больше ощущаю себя ничтожеством. А
