день?
— Дело же не в том, что псих что-то нарисовал, ты слышишь меня или нет? Или ты только себя способна слушать? Дело в том, что эти символы уже были и у тебя на открытке, и на стене, которую я видела!
— Вот-вот, видела только ты, — с мерзкой ухмылкой заявила подруженька. — И открытку, может, ты мне прислала, а? Срежиссировала весь этот спектакль?
Я лишь рот открыла от возмущения. Я многое терпела от этого человека, но сегодня Изольда Федоровна превзошла саму себя.
— Я на рынок, — строго сказала я, — кто хочет — идет со мной, кто не хочет, уезжает. Все просто.
Я даже не стала прощаться (тем более в ту секунду не знала, надо ли), молча развернулась и пошла к переходу. У светофора обнаружила только Наташку, а следовательно, Изольда с сестрой уехали (машину она бросила на обочине дороги, когда мы возвращались на территорию усадьбы).
Итак, небольшое расследование привело нас к следующим неутешительным выводам: во-первых, распечатать фотографии вблизи усадьбы невозможно, даже на маленьком местном рынке; во-вторых, пацан живет где-то рядом (или кто-то, к кому он мог прийти с такой неоднозначной просьбой) или он — обладатель титула «Лучший фотошопщик мира», но даже тогда он живет сравнительно недалеко, ведь прошло всего часа полтора с того момента, как он ушел из кафе, размахивая камерой.
— Тебя очень это расстроило? — с грустью спросила добросердечная Наташка.
— Что именно? Ссора с Изей или то, что к нам с непонятной целью прицепился местный маньячелло?
— И то и другое, как я погляжу.
— М-да. Просто мы теперь не сможем часто сюда ходить. Зная, что он где-то здесь ошивается все время…
— Ой, ну брось! Не каждый же день он здесь. Раньше-то мы его не видели, — привела разумный довод подружка. — И потом, он кажется безобидным. Ну, намалевал что-то. Так это ж поверх туалета! Может, он постеснялся дарить тебе фотографии, на которых большими буквами на фоне есть слово «Туалет». Не романтично!
Вздыхая, я объяснила ей:
— Я думала уже над этим, но дело в том, что можно было просто стереть эту надпись в фотошопе. Для чего рисовать что-то поверх нее?
— Ну, решил привлечь к себе внимание. Казаться загадочным. Вызвать интерес.
Я покачала головой. Наташка никак не желала понять, что все символы из одной группы. Она не видела тех — на стене. И на открытке, наверно, не очень тщательно изучала. А у меня хорошая зрительная память. Это все чертовки странно.
— Ладно, у меня электричка через десять минут. Пока.
— Не хочешь со мной на метро?
— Нет, мне от станции два шага до дома, ты же знаешь.
Наташка скривилась, вспоминая, наверно, как осталась у меня ночевать и просыпалась каждый раз от звука грохочущего поезда, но я уже привыкла.
— Как знаешь. Пока.
Мы обменялись поцелуями и расстались. Глядя на ее добродушно улыбающееся лицо, я почему-то подумала, что в следующую нашу встречу ей будет далеко не до смеха. Так оно и оказалось.
* * *
Ночные звонки никогда ничего хорошего не несут. Но впервые я обрадовалась, что меня разбудили. Снились кошмары. Какой-то маньяк со страшным лицом (в фильмах-то у них обычно маски, и теперь я понимаю почему; мой сумрачный изверг, к сожалению, скрыть свое лицо не догадался) гнался за мной полночи, пытаясь то ли зарезать, то ли изнасиловать, то ли и то и другое. Какие-то люди старались меня защищать, но они были слишком слабы, чтобы с ним справиться, но зато покупали мне время, и я сбегала. Временно… Пока он не настигал меня вновь.
И вот звонок. Электронный будильник показывал половину четвертого утра. У меня нет подруг — рьяных тусовщиц или кавалеров-алкашей, которые бы меня будили в любое странное, но нормальное для них время. Поэтому звонок, сперва вызвавший вздох облечения в связи с избавлением от кошмарного сна, в следующее мгновение напустил на мое сердце тревогу.
— Алло.
— Инесса, доченька… — слова плачущей женщины врывались в сознание острыми иглами понимания, что произошло что-то ужасное. Я даже не сразу опознала голос — это была мать Изольды. Во-первых, она никогда не называла меня «доченькой», а во-вторых, сдавленные рыдания искажали голос. Я даже слегка еще сомневалась, пока она не произнесла имя дочери. — Изольдочка наша… умерла…
Я резко села.
— Как это?!
Но женщина зашлась истерическими воплями вперемешку со стонами, и я не могла вытащить из нее никаких подробностей.
— Я приеду! Я приеду! — кричала я в трубку, но она будто не слышала.
Наконец трубку взяла Алла.
— Инесса, не приезжай сейчас, ложись. Только что труповозка уехала. Маме скорая вколола успокоительное, она скоро все равно заснет. Приедешь завтра.
Так как Алла, судя по интонации, казалась намного более вменяемой сейчас, чем ее мать, то все вопросы я адресовала именно ей.
— Алка, что случилось? Как это так — Изольда умерла? Почему?
— Не знаю. Сказали, сердце остановилось. Она уснула в гостиной на диване. Стали будить ее, чтобы пошла ночевать к себе в спальню, и не добудились. Потом пока то, пока се, участковый, скорая, мама в шоке, мы с отцом тоже… В общем, я еле уговорила ее тебе позвонить сообщить. Наташке уже сама позвони.
— Да, конечно. Если вам что надо, любая помощь, ты меня задействуй. Я могу всех обзвонить, кого необходимо. Но как же так, Алка? Она же молодая и здоровая!
Алла вздохнула в трубку, потом я услышала звук шагов и скрип двери — видимо, приятельница решила удалиться из поля зрения родителей, чтобы сообщить мне какую-то тайну.
— Пила она какие-то таблетки для похудения. Странные. Из Китая заказывала.
— Для похудения? — удивилась я. — Но она же была довольна собой!
— Ну да, это все показуха. Она набрала за последний год лишние килограммы. Но сама себе казалась очень толстой, хоть и продолжала делать вид, что она женщина-вамп.
— Она мне часто говорила, что, мол, собаки на кости не бросаются. Зачем же она?..
— Говорить-то говорила, но понятно же, что так себя успокаивают те, кто далек от идеала. Дома же она постоянно говорила мне про тебя, что хочет быть как ты, что везет же некоторым иметь идеальную фигуру и так далее.
Я была так поражена, что не нашлась с ответом. Моя яркая Изольда, любившая блистать? Сама себя называвшая звездой? И она, оказывается, была закомплексованной и завидовала мне?
— Хорошо, я приеду завтра. Держитесь там.
— Да, спасибо. — Алка вздохнула и, как мне показалось, всхлипнула — впервые за минуты общения — и отключилась.
Я снова легла спать,
