что я даже растерялась. Заметив в моем подоле гуаву, она деланно вскрикнула и ткнула пальцем в мой подол. — Украла?! Украла, мерзавка?! Да как ты посмела?!
Широко размахнувшись, отвесила мне приличную пощечину по лицу. Прижав ладошку к горящей коже, я стояла, всхлипывая. Ничего не понимала. За что? Ведь она сама сказала украсть гуаву!
— Что ты смотришь, окаянная?! Извиняйся, на колени падай перед этими сеньорами! — мать толкнула меня на колени, и я упала перед ними, окончательно разревевшись. Одной рукой по-прежнему удерживая вожделенные плоды в платье. На мою голову опять сыпались удары, один за другим.
— Перестаньте! Прекратите! — мистер Торнхилл схватил мою мать за руку, прекращая мою экзекуцию. Она тут же остановилась, принимаясь извиняться. На английском. Видимо, выучила.
Хозяин дома хмурился, приказал своей застывшей супруге и садовнику покинуть террасу, а мальчишке, которого назвал Алексом, показать мне сад. Сам стал переговариваться с моей матерью. Она все указывала на сорванную гуаву, много раз повторяла слово «джем». На часы указывала. Два часа на пальцах.
Это что же? Она джем ему хочет сделать из оборванных плодов? Я никак не могла сообразить что она вытворяет.
Рядом кашлянул мальчишка. Покосившись на него, я слегка обомлела. Какой же он был все-таки красивый! Вблизи еще лучше. Словно принц из сказки.
Серо-голубые глаза сильно выделялись на фоне загорелого лица и светлых волос чуть ниже ушей. Пушистые ресницы тоже были немного осветлены солнцем, но ему это очень шло. Он напоминал мне серфера из красочных почтовых открыток.
Алекс отвел меня вглубь сада, а я все поглядывала на пятнышко сарафана своей матери, удивляясь ее поведению.
Сын хозяина дома что-то спросил, но я не понимала. Молчала, глупо улыбаясь. Неожиданно он повысил голос, бросил мне что-то резкое, а потом и вовсе толкнул в грудь. Споткнувшись об корягу за пяткой, я полетела в траву, отпустив подол. Вся гуава рассыпалась вокруг меня. А этот несносный мальчишка вдруг начал поднимать плоды и швырять в меня, один за одним. Жесткая гуава больно ударяла в руки, колени, живот. Я закрылась от него руками, сжав зубы.
А он, швырнув последний плод, развернулся и убежал. Исчез за зарослями густо пахнущей плюмерии, оставив меня одну. Расстроенную и ничего не понимающую.
Так состоялось мое знакомство с Алексом Торнхиллом.
ГЛАВА 4
ДИАНА
С вечера пятницы все разъезжались по домам на выходные. Я любила эти дни, потому что в школе почти никого не оставалось, и никто меня не донимал. Я домой не ездила, да и дома у меня по-прежнему за восемнадцать лет так и не стало.
Место, где я жила с матерью летом, принадлежит Торнхиллам, и мне туда совсем не хочется возвращаться. Алекс давно живет один, и в том загородном особняке не появляется совсем. Я слышала, что они с Феллроузом живут в одном доме, даже на одном этаже. Лучшие друзья до гроба.
— Горилина! — ко мне спешила класснуха миссис Клерман.
Я все утро бегала по стадиону, а сейчас слонялась по территории школы, наслаждаясь погодой и не зная, чем себя занять.
— Да, миссис Клерман?
— Диана, я помню твое положение, — ее белые щеки чуть покрылись румянцем, когда она это произнесла. Да, все были в курсе, что я тут белая и нищая ворона. — Не уверена, что мое предложение уместно…
— Говорите, я слушаю, — поднажала я, когда она неловко замолчала.
— Я всего лишь хотела узнать, не нужна ли тебе подработка… на пару часов в день, если, конечно, у тебя найдется время…
— Подработка?
— Да. Извини, я помню наш с тобой разговор и твои обещания, но директор снова сделал замечание по поводу твоей формы и я…
— Конечно, миссис Клерман! — на самом деле я обрадовалась. — Я буду рада подработке. Это в школе?
— Да, но это нелегко. И работа весьма специфична…
— Что же это? — я удивленно подняла брови.
— Нужен помощник в конюшни. Обычно ученики сами ухаживают за своими лошадьми, но на это не всегда хватает времени в связи с загруженностью. А оба конюха и их помощник тоже не справляются, — затараторила учитель. — В общем они тебе будут очень рады. Оплата еженедельная.
— Здорово! Я согласна!
— Правда?
— Ну конечно! Спасибо за участие, миссис Клерман, и простите, что подвела. Я поменяю форму сразу же, как только появятся деньги! — от радости мне хотелось ее расцеловать.
Она тоже выглядела довольной.
Я понимала, что работа предстоит тяжелая. И не загривок лошадиный гладить, а чаще всего чистить стойла от навоза и выгуливать лошадей, мыть, кормить и прочее. Но животных я любила, а работа мне нужна была очень. Ну прямо позарез, учитывая, что в том доме мне больше совсем не хотелось появляться.
В детстве я мечтала о собственной лошади. Мы ВМЕСТЕ мечтали.
Вот только у него она есть, а у меня нет. Купить лошадь мало. Вот содержать ее — те еще траты. Я такого никогда не смогу себе позволить. Даже школьную форму не могу себе купить. Уж какая там лошадь.
И вот с тех пор я уже несколько недель работала на конюшне. Сначала было сложно и непривычно, но сейчас уже намного легче.
Лошадей было много, но мы разделили их между собой и ухаживали только каждый за конкретной группой. Чтобы не было путаницы, и чтобы лошади не привыкали каждый раз к новому человеку, появляющемуся в стойле.
Личных лошадей учеников мне не доверили, я занималась школьными. Я не протестовала, потому что конюхи, ухаживающие за чьими-то конкретными лошадьми, постоянно огребали от вечно недовольных мажоров. Главный конюх, мужчина лет сорока, не подпускал нас даже близко к этим стойлам.
Сегодня мне как обычно нужно было быстро пробежаться по своим лошадям. Уроки давно закончились, тренировка по легкой атлетике тоже. Появившееся окно перед сном идеально подошло для работы на конюшне.
Но если Фараон был спокоен, как танк, и я резво с ним управилась, потому что конь послушно и спокойно стоял на месте, то следующая на очереди Холли задала мне жару.
— Да стой же ты, Холли! —
