горой за Песмарицу – кто из-за национальности, кто как. И потом, тебя знаем мы, а нас знают… люди. Ты подумай, всё же на уровне разговора пока, клятвы кровью не требуются.
– Вы чего, восстание решили поднять? Оборжёшься. Войсковая часть под боком, два десятка танков, полторы тысячи служивых. Вас сотрут, не заметив. И оружие опять же… Чем воевать, Виталькиной «береттой»?
Быча пьяно улыбался, слушал, но не вмешивался ни единым словом. Видимо, просившие люди и для него были важны.
– Это не твоя забота. Да и не моя, насколько мне известно. Понадобится – всё будет, и посерьёзнее Бычиной пукалки.
– Чего это – пукалка? – возмутился тот. – Да я из неё знаешь сколько…
– Ай, помолчи! – отмахнулся Завойский. – А то услышит кто, креститься начнёт и бесов гонять. От неупокоенных душ. Не о твоём пистолете речь.
– Я подумаю, – обтекаемо ответил Дмитрий. Вопрос был понятен, но попахивал провокацией, как бы там бандиты своим важным людям ни доверяли. Лет восемь на расчистке песмарийской части Чернобыльской зоны заражения, вот чем он попахивал. А от нынешней власти амнистии не дождёшься, наоборот, накинуть могут.
Завойский кивнул и молча пожал руку. Быча уже тащил за столик ту саму пару девчонок, на которую любовался Разин, поэтому прощание вышло скомканным.
На улице Дмитрий с удовольствием вдохнул тёплый воздух, напоенный десятками весенних кавинских ароматов, сплетавшихся в симфонию. В запах родного города. Здесь он родился, здесь и жить, как же иначе. Домой из «Загогулины» решил идти через городской парк, о чём и пожалел, и нет.
Пожалел из-за людей: полиции что на улицах, что здесь, на широких аллеях, усыпанных гравием, над которыми уже зажглись первые фонари, почти не было. Зато постоянно попадались группки «волчьих голов» – по два-три человека, настороженных, злых на всех. Даже на самих себя. Оружия – что огнестрельного, что холодного, у них не было, но короткие полицейские дубинки у каждого второго. Однако к обычным пешеходам, даже слегка пьяным и со следами пребывания в участке, как Дмитрий, не приставали. То ли за порядком следили, то ли искали кого-то, всматриваясь в лица – не разобрать.
– Идите отсюда, – хмуро сказал одной из таких бандочек немолодой уже дядька. На рукаве у него была косо привязана хорошо заметная в сумерках белая повязка, а на плече – вот, дела! – висела стволом вниз двустволка. – Пошли вон из Кавино, уроды!
«Вбивцы» курили, собравшись под одним из фонарей, обступили столб как жирные мотыльки. Дядьку немедленно послали в пешее эротическое путешествие, но до драки дело не дошло: молча, но от этого ещё более угрожающе из кустов к нему присоединились двое парней, тоже с повязками, но без оружия, а по аллее начали потягиваться ещё люди, среди которых Дмитрий с удивлением рассмотрел даже пару женщин средних лет.
Курившие гопники переглянулись и как-то разом испарились в неизвестном направлении. Молча. Зло оглядываясь на обидчиков, но не говоря ни слова. Разин удивился: а с повязками-то кто? Дружинники? Самооборона?
Чудны дела твои, Господи…
Зато здесь, в парке, воздух был ещё чище, ещё вкуснее, чем на улицах. С недалеко отсюда расположенной реки тянуло вечерней свежестью, в кустах часто-часто щебетали птицы. Если есть рай на Земле, той он здесь, куда там приморским пляжам и прочим красотам, которыми Бог щедро украсил планету. Вот та же Шырока – невелика речушка по сравнению с Волгой или Днепром, не говоря уж о всякой Амазонке, а насколько она к месту здесь. Как с ней хорошо! Даже слегка дурацкое песмарийское название – и то не портит.
– Молодой человек, документы есть? – вот же как, замечтался, а тем временем его помятый вид привлёк внимание. Двое дружинников с повязками подошли ближе, ещё несколько человек стояли поодаль, но готовы были вмешаться.
– Паспорт, – сказал Дмитрий и протянул книжицу в обложке цветов флага: чёрно-белой, с размашистой загогулиной в центре.
– Ага, – сверив фото и мельком глянув на страницу с пропиской, сказал один. – Местный, Космонавтов, двадцать семь, квартира пять. А чего побитый такой?
– В полиции позавчера ночевал, – буркнул Разин, забирая паспорт. – Подрался.
– Ну это бывает, – расплылся в улыбке второй. – Иди домой, а то и сейчас выпивший, нарвешься ещё.
– Так туда и иду.
– Счастливого пути, хлопец. Пошли, Петро, надо ещё две аллеи проверить.
На «Поляну сказок» Дмитрий решил не сворачивать. Там красота, конечно: вперемешку кованые и деревянные фигуры сказочных героев, сейчас, в сумерках словно оживающие, готовые кто рассказать свою историю, а кто и куснуть неосторожного путника. Любимое Светочкино место для прогулок, вот в субботу, после непременного посещения деда и пойдём вместе.
А сейчас – домой. Проходя мимо стоянки, Дмитрий глянул через забор на «октавию»: стоит, родимая, на месте, размеренно мигает синим светодиодом сигнализации. Ну и славно, а то сторож сторожем, но и проверить не помешает. Ещё полтора года выплачивать кредит за железного коня, должен быть в строю.
– Папочка, а ты – деловой человек? У тебя есть свои звёзды? – сонно спросила Светочка, когда он закончил читать вслух. Сегодня это был «Маленький принц», но дочка решила спросить не про пилота и не про самого принца, а вот так. Про делового человека, считавшего звёзды своими.
– Есть, моё солнышко. Ты и мама. Я вас постоянно пересчитываю, – Дмитрий легонько прикоснулся пальцем к носу Светы, пригладил непослушные тёмные волосы – это в маму, та брюнетка, не в пример ему самому, и так светлому от природы, а на летнем солнце иной раз выгоравшему так, словно к голове приклеили паклю. – И хочу ещё одну звёздочку. Как, Марин?
Жена заглянула в детскую и улыбнулась:
– Как вести себя будешь.
Светочка прошептала что-то уже во сне, подтянула ближе плюшевого зайца, подаренного на день рождения, и сладко засопела.
Дмитрий тихонько – не разбудить бы – встал и щёлкнул выключателем ночника. За окном, словно неуклюжие руки великанов, покачивались ветви деревьев. Второй этаж, отсюда на город не посмотришь, зато всегда не жарко.
– Маринка, – обняв жену после пары успешных попыток увеличить поголовье звёздочек у себя дома, прошептал он. – Нехорошо как-то в городе.
– Я заметила, – так же тихо ответила она. В темноте спальни её волосы лежали на подушке облаком, словно рамкой окружая красивое лицо. Дмитрий подпёр голову рукой, лежал и любовался женой. И ничего, что плохо видно, всё самое важное можно понять и так. – Может, уедем? Хотя бы на время. Витька вон который год там живёт, под Липецком. И здесь семью кормит, и там, по слухам…
Она засмеялась: старший брат и в Кавино славился охотничьей стойкой
