заметил только глаза — светящиеся глаза, как два фонаря. Гадина схватила его мать за горло, но выпустила, когда Деймонд вбежал в спальню. В окно сиганула — выбила стекло.
Виллемина посмотрела на меня.
— Это не адская гончая, — сказала я. — Это что-то новое и очень нехорошее. Я о таком и не слышала никогда.
— Это, без всякого сомнения, адское создание, — сказал Валор. — Но не гончая, вы правы, деточка. Мне представляется, что я когда-то читал… или слышал… не помню. Я непременно вспомню, прекраснейшая государыня. Очевидно, нужно почитать: в нашем распоряжении богатейшая библиотека Дворца.
— Но что же было дальше? — спросила Виллемина.
— Гадина его мать не задушила, — сказал Норис. — Но к утру пожилая леди умерла. Деймонд рассказал, что она до самой смерти пыталась стереть с себя следы этих… пальцев. Просила сына, слуг — обтирать её влажным полотенцем, потом — принести воды. А потом вдруг начала задыхаться.
— Ужасно, — тихо сказала Вильма. — Будто несчастная леди умерла от омерзения… И особенно меня пугает такая прямая связь между этой тварью и Святым Орденом.
— Может, её и нет, государыня, — сказал Ольгер. — Просто наставник пожаловался кому надо — и они организовали.
— Угрожал адскими силами, — Виллемина качнула головой. — Мне кажется, связь всё же есть. Немудрено, что мессир Деймонд практически бросил всё… Мать потерять нестерпимо горько, но детей… Это, конечно, первое, о чём он думал.
— Тем более что девятиозерцы болтают о тварях, нападающих на детей, — сказал Норис. — Ещё с пожара в храме говорят. Вы правы, государыня: Деймонд задержался только на похороны — да и то… думаю, это было слишком поспешно.
Виллемина вздохнула.
— Я, конечно, страшно невежественна, — сказала она печально. — Тем более — в чернокнижии такого рода. Но мне представляется, что мы с вами сейчас слышали о том, что имел в виду прекраснейший мессир Ольгер, рассказывая о лаборатории в Зелёных Холмах. Как вы думаете, дорогой Ольгер, не могли ли там, за забором?..
Ольгер поднял на неё страдающие глаза:
— Да я практически не сомневаюсь, государыня! Или оно — или что-то в таком роде.
* * *
Той ночью Виллемина долго не могла заснуть. Она сидела на постели, обхватив руками колени, и смотрела в окно: шторы раздвинуты, а лунный свет уже такой яркий… полнолуние близится.
Наша ужасная красивая идея.
— Я так боюсь, Карла, — тихонько говорила Виллемина. — У меня леденеет сердце. Международные новости — чудовищны. Этот Деймонд подтвердил мои худшие опасения… да что! Милая моя, знаешь, когда мне читают телеграммы наших послов… Карла, я просто девочка, слабая, глупая девочка — а надвигается шторм, каких ещё не было!
— Ты уже один раз спасла Прибережье, — сказала я.
Виллемина мотнула головой:
— Не я. Удачное стечение обстоятельств. И то, что чудесный государь Гелхард к нам прислушался. Если бы не это… Господи, Карла, дорогая, представляешь, что бы было со всеми нами, если бы не это⁈
— Как в Девятиозерье? — спросила я.
— Наверное, хуже, — сказала Вильма. — В Девятиозерье их единоверцы, а мы — еретики. Представляешь охоту на ведьм? И на кого свалили бы все эти адские кошмары? Да окажись на троне Эгмонд — даже Орстен — за несколько месяцев из прежнего двора никого не осталось бы в живых, я убеждена. И меня знобит, когда я представляю, что бы стало с простыми людьми. Деймонд — аристократ на королевской службе, а захватчиков это не остановило.
— Самое поганое, что я не понимаю, — сказала я. — Не понимаю, что это за штуковина с руками. Она материальная… живая? А адские твари вообще бывают живые? И как она попала в дом? Через дымоход? Окна были закрыты…
— В Перелесье и Святой Земле тоже учатся, — кивнула Виллемина. — И создают новое оружие. Меня больше занимает, как эта тварь управляется. Если она живая — её натаскивали, как собаку?
Тяпка, лежавшая клубком между нами, подняла голову и посмотрела на Вильму: что — собаку? Это, мол, я — собака! Моя королева принялась её гладить.
— Может, не совсем живая? — подумала я вслух. — Лесная тварь какая-нибудь… с демонической природой. Вот как тритоны?
— Тритонов не бывает, — улыбнулась Вильма.
— Ещё как бывают, — сказала я мрачно. — Просто ты не видела. В океане такое бывает — сухопутным тяжело себе представить. Тритоны, русалки — думаешь, выдумка?
Вильма взглянула на меня — цепко, остро. Как-то в один миг собралась.
— Я сама видела, — сказала я. — Русалку. Не такую, как их обычно изображают, а настоящую, элементаля вод. Мы же жили на самом побережье — там глушь, не то что столица. На здешнюю набережную они, конечно, не пойдут: тут же толпы людей даже по ночам, фонари… А вот в захолустье…
— Значит, они боятся людей? — спросила Виллемина.
— Что им людей бояться! — фыркнула я. — Просто не мозолят глаза. У них своя жизнь, у людей — своя. Драконы тоже живут в горах, к людям не лезут.
— Любопытно… — протянула Вильма задумчиво. — Значит, ты никогда не пробовала с ними общаться?
— Ну, — я пожала плечами, — некроманты с такими как-то не очень…
— Отметим, — кивнула Вильма. — Быть может, чернокнижники — «очень». Ты снова меня успокоила, милая Карла. Когда хоть отчасти представляешь, с кем или чем имеешь дело, жить становится чуть проще.
И зевнула.
Потом она тихонько спала, а я думала о русалках. Вот только русалок нам ещё не хватало. Или каких-то там других тварюг, плотских, но с демонической природой.
Во всех книгах, которые я прочла, говорилось очень определённо: некромантам с такими связываться не стоит. С драконами — особенно, но про драконов особенно, потому что почти все книги, которые я читала, были написаны либо в Междугорье, либо в Святой Земле. Там полно драконов. Господь милосерд, здесь-то их нет.
А Церла не занимали демоны, обитающие в нашем мире. Церла занимал ад. Простой такой был государь, безобидный, как килечка.
В общем, специалиста по странным природным сущностям, или элементалям, или демонам, только обитающим не в аду, а у нас под боком, до такой степени нет, что для них нет даже чёткого определения. Эти самые сущности выпадают из поля зрения. Но,
