Британская печать высказала предположение, что кабинет одобрил сделку после продолжительных дебатов, «несмотря на очевидную неравноценность обмена», потому что здоровье Винна пошатнулось после почти восемнадцати месяцев суровых условий содержания в советской тюрьме и допросов {235}. Учитывая вклад Винна в доставку информации Пеньковского на Запад, такую сделку можно было считать более чем выгодной и немалой заслугой англичан.
Как только Винн оказался на свободе, ускорилась работа над материалами Пеньковского. Дэвид Э. Мерфи, новый шеф советского отдела, сменивший на этом посту Осборна в сентябре 1963 года, одобрил использование записей устных отчетов Пеньковского в целях подготовки полного изложения взглядов Пеньковского по критическим вопросам напряженности в отношениях Восток — Запад и по поводу конфликтных ситуаций внутри Советского Союза.
Ныне удалившийся от дел бывший директор ЦРУ Аллен Даллес встретился в нью-йоркском клубе «Сен-чури» с Фрэнком Джибни, тогдашним издателем журнала «Шоу» и бывшим автором журнала «Лайф» и редактором «Ньюсуик». Даллес знал Джибни по его рассказам о советском шпионе Рудольфе Абеле и по серии его статей о Дерябине. Он попросил Джибни участвовать вместе с ним в подготовке телевизионного сериала, основанного на его собственной биографии. Даллес сказал, что свяжет его с двумя сотрудниками Управления, которые могут снабдить его материалами. Джибни счел проект Даллеса бесперспективным в коммерческом плане. Позже один из его знакомых в ЦРУ, Дональд Джеймсон, упомянул о возможности сделать книгу на основе материалов Пеньковского. Так телевизионный сериал об Аллене Даллесе превратился в «Записки Пеньковского».
На Джибни была возложена ответственность за оформление книги, и он решил построить ее в виде биографии Пеньковского. Он отредактировал и снабдил аннотацией перевод Дерябина и включил некоторые из полученных от Пеньковского материалов о вербовке агентов ГРУ и связях с ними в США.
Подробности жизни Пеньковского были почерпнуты из автобиографии, которую Пеньковский изложил на его первой встрече с группой в Лондоне. Расшифровки стенограмм судебного процесса, которые публиковались в Москве, позволили дополнить повествование фактическими подробностями из признаний Пеньковского и Винна.
Во время судебного процесса контрразведка КГБ, возможно, умышленно, а может быть, из-за недостатка информации неправильно назвала общее число встреч и ошиблась в оценке полного объема информации, переданной Пеньковским, однако большая часть профессиональных шпионских уловок, раскрытых в Москве, была описана точно.
Джибни и Дерябин совместно работали над книгой «Секретный мир», где описывалась жизнь Дерябина как офицера кремлевской охраны и сотрудника КГБ, с успехом выпущенной издательством «Даблдей и К°». Джибни также планировал предложить книгу о Пеньковском Даблдею и другим издателям.
К лету 1964 года Джибни работал над материалами Пеньковского и писал речи для Линдона Джонсона в конторе, помещавшейся в старом здании исполнительного аппарата президента рядом с Белым домом. Из-за разных проволочек, а также потому, что президент Кеннеди в 1963 году продержал материалы у себя, ЦРУ заново пересмотрело план публикации с Мак-джорджем Банди в октябре 1964 года в Белом доме {236}. Банди считал, что «Записки Пеньковского» не должны выходить в свет в явном соавторстве с правительством США и не должны вообще прямо связываться с правительством. Он полагал, что неоднозначный характер материалов не должен влиять на дипломатические переговоры между Советским Союзом и Соединенными Штатами.
На сей раз никаких секретных переговоров не велось, и документы предполагалось включить в книгу, которая должна была «появиться скорее усилиями частного лица, чем официального агентства правительства США» {237}. Банди не снизошел до встречи с Джибни. У него появился «имперский стиль», который Джибни считал «настолько помпезным, что даже Генри Киссинджер казался лицом незначительным по сравнению с ним» {238}.
В ходе подготовки материалов для публикации ЦРУ составило перечень высказываний, «которые могли бы быть сочтены неделикатными с дипломатической и политической точек зрения». И наконец, этот перечень был разделен на две категории: информация, которую следовало сохранить, и информация, которую следовало изъять.
A. Практически в каждой главе содержатся своего рода выпады против Никиты Хрущева. Он описывается как глупый хвастун, без нужды беспокоящий Запад бряцанием своего оружия, как поджигатель войны, авантюрист, который мечтает «похоронить капитализм под ракетным дождем». (Эти высказывания были сохранены, поскольку книга была опубликована после смещения Хрущева с поста главы государства в 1964 году.)
Б. Сайрус Итон предложил Хрущеву свои услуги как агента. (Это было изъято из текста, потому что такое обвинение не имело под собой почвы: Итон не имел доступа к секретным материалам.)
B. Следовало устроить решительный отпор Советскому Союзу в 1956 году по поводу Венгрии. (Это было сохранено в тексте, поскольку так говорил Пеньковский, и многие сотрудники секретной службы были убеждены, что он прав.)
Г. Действия, предпринятые президентом Кеннеди в отношении Кубы, были совершенно правильными. (Это было изъято из текста как само собой разумеющееся.)
Д. Советской разведке было известно, что Сирия планирует выйти из состава ОАР (Объединенной Арабской Республики) в 1961 году, но она об этом помалкивала, потому что Хрущев желал ослабления позиции Насера. (Это было изъято из текста ввиду деликатности вопроса с политической точки зрения, поскольку президент Насер в то время был у власти в Египте.)
Е. Он (Пеньковский), обсуждая Ерзина, бывшего резидента КГБ в Турции, а в настоящее время ректора (и представителя КГБ) Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы, утверждает: «Эти негры продают себя, не задумываясь». (Высказывание было изъято из текста из-за расистской подоплеки, но была сохранена мысль о том, что Университет имени Патриса Лумумбы контролируется КГБ.)
Ж. Все евреи были «выкорчеваны» из русской разведслужбы: это являлось принципом политики. (Изъято из текста, поскольку КГБ пользовался услугами ограниченного числа еврейских специалистов по лингвистике, и было решено не касаться вопроса антисемитизма в контексте других связей Пеньковского.)
3. Советское Министерство обороны не призналось Хрущеву, что наш RB-47 был сбит ими над нейтральными водами 1 июля 1960 года. (Изъято, поскольку не было известно точно, что именно министерство доложило Хрущеву.)
И. ГРУ считает Канаду благодатным «охотничьим заповедником» для сбора разведданных. (Изъято, чтобы не затронуть национальных чувств канадцев.)
К. Советы продолжали тайно проводить испытания ядерного оружия в период действия моратория. (Изъято ввиду предстоящих переговоров относительно Договора о запрещении ядерных испытаний.)
Л. Советские разведывательные операции в Индии в настоящее время «заморожены». (Сохранено в тексте, поскольку индийское правительство было частным образом проинформировано о деятельности ГРУ, о которой сообщалось в материалах, полученных от Пеньковского.) {239}
На обложке первоначального варианта переведенных Дерябиным мемуаров Пеньковского, который получил Джибни, было написано, что книга составлена на основе магнитофонных бесед, состоявшихся при личных встречах Олега Пеньковского с сотрудниками советского отдела. Там приводятся подлинные высказывания Пеньковского, и, хотя редакторская правка была весьма незначительной, его высказывания не обязательно изложены здесь в том же порядке или в том же контексте, в каком они были сделаны первоначально. Например, его замечания о «неудовлетворенности советским строем» включены в одну главу, хотя они были взяты из записей бесед, состоявшихся во время нескольких разных встреч. Мемуары содержат весьма глубокий анализ характера Пеньковского и мотивов, которыми он руководствовался, а также массу самой разнообразной информации о советских взглядах и «советских реалиях» {240}.
