Ознакомительная версия.
Идея простоты архитектуры раннего Возрождения читается и в формах мебели. Ларь представляет собой простой прямоугольный ящик. Так же как в архитектуре дворцов, он имеет тяжело профилированный цоколь. Этим цоколем он устанавливается прямо на пол, что придает ему тяжеловесность и непосредственную связь с основанием, на который он установлен. Украшением являются исключительно простая линейная живопись, которая присутствует на его стенках. Все перекликается с общей тенденцией во внешнем облике дворцов.
Чувство гармонии и соподчиненности частей, небогатого декора, все то, что мы наблюдали в архитектуре, отразилось и в музыке таким же скудным, но гармоничным разрешением мелодии. И произошло это, прежде всего, в мессе. Месса стала одной из частей синтеза искусств и духовного мироощущения человека в храме. Все было направлено на единение человека с богом, причем осознанного и духовно высокого, на прославление природной гармонии. И месса, возникшая в это время как часть богослужения в музыкальной форме, вполне отвечала этим задачам. Месса состояла из пяти частей: Господи, помилуй, Слава, Верую, Свят, Агнец Божий. Этот строй строго соблюдался на протяжении долгого времени. В небольшом отрывке из «Мессы Папы Марчелло» известного в свое время композитора Палестрины слышится этот отзвук прекрасного времени, стремящегося к простоте, чистоте, изяществу и нежности в помыслах и действиях. В памяти сразу возникают ассоциации с прекрасной живописью Рафаэля, с ликами его мадонн (CD. Пример 11).
Внимание общества устремлено на человека. Его природа, его духовный мир занимают всех творцов эпохи Возрождения. Именно в это время пластика отдает предпочтение изображению прекрасного человеческого тела. Она обнажает человека, сбрасывает с него ворох одежд, под которыми он был скрыт в эпоху готики, и стремится передать, как в античности, всю красоту тела, которым человека наделила природа. Скульпторы подробнейшим образом изучают строение тела человека. Обнаженная скульптура требовала высочайших знаний физиологии и анатомии. Причем апогей творческих стремлений скульпторов заключался не в простой точной передачи конструкции человеческого тела. Скульпторы эпохи Возрождения пытались привнести в свои произведения всю полноту и величайшую красоту природы человека, особенно проявляющуюся в движении тела.
Первооткрывателем на этом пути был Донателло (1386–1466), который за основной принцип своего творчества взял максимальную выразительность натуры, движения ее членов. Однако все его скульптуры еще одеты в массивные тканевые драпировки. Вместе с тем лица и обнаженные части тела проработаны с большой выразительностью и точностью детали. Недаром для натуры он выбирал пожилых людей. Отсутствие телесной массы очень ярко у стариков проявляет строение черепа и костного скелета. Одновременно с этим в его скульптурах движение прочитывается больше по поведению одежды. Поэтому его скульптура выглядит несколько недосказанной. В этой недоговоренности наличествует и некоторая тяжеловесность (Рис. 6.11).
6.12. Вероккио. «Давид», бронза. Музей Борджелло, Флоренция
Последователь Донателло Андреа Вероккио (1435–1488) пытается разрешить проблемы обнаженной натуры, идя дальше вглубь. Ему удается с математической точностью отражать всю анатомию человека и одновременно перенести вес творчества на красоту, которая определяется правильными пропорциями. Знание и человеческого тела, и строение тела лошади в его скульптурах чрезвычайно глубоко и тонко. Мастерство, с которым он до самых мелочей передает всю тонкость природы человека или животного, покоряет. Каждый мускул, каждая мышца, каждая складка кожи – все отражено с необыкновенной точностью. Кажется, что вся структура тела юного Давида прослеживается даже под его панцирем. Тем не менее, наряду с этими достижениями нельзя не заметить, насколько точно Вероккио передает прелесть очень юного тела, как ему удается вдохнуть в скульптуру дух молодости (Рис. 6.12).
Еще Вероккио закладывает композиционные основы, размышляя над главным и второстепенным и находя им подобающее место в общей группе. В живописи эти задачи с блеском решает Ботичелли (1444–1510). Достаточно вглядеться в его большое полотно «Весна», как тут же становится ясной вся соподчиненность композиции картины (Рис. 6.13). Центральная фигура, смещенная слегка вправо, уравновешивается группой из трех женских фигур несколько меньшего размера, но за счет того, что это целая группа из нескольких фигур, она успешно входит в равновесные отношения с центральной. Великолепный женский образ на картине справа, вынесенный на передний план, приковывает к себе основное внимание. Весна изображена в порывистом движении, олицетворяющем пробуждение природы. Несмотря на то, что главная героиня «Весна» не в центре картины, ее значимость не вызывает сомнения. Такое тонкое чувство композиции отличает все работы Ботичелли (Рис. 6.14).
Костюм также отражает общественные изменения. Постепенность, с которой все происходит в обществе, присутствует и в изменениях моды все с той же последовательностью. Если в начале XV века Франция еще не оторвалась от готических традиций, то и костюм носит признаки этой не ушедшей до конца эпохи (Рис. 6.15). Очевидно, что весь строй женской одежды подражает облику готического собора. Особенно венчание костюма головным убором перекликается с островерхим завершением готических построек. В Италии расцветает новый стиль – Возрождение. И костюм тут же отзывается на новые веяния эпохи. С одной стороны, костюм более прост и практичен (Рис. 6.16), с другой стороны, благополучие и богатство общества, а также развитие мануфактур, влечет за собой применение более ярких и дорогих тканей с золотым шитьем и отделкой мехом (Рис. 6.17). Замкнутость итальянских городов повлекла за собой и особый стиль одежды, свойственной каждому городу. Индивидуальность городской моды была достаточно яркой, и по костюму можно было с легкостью определить, откуда приехал человек. Так в одежде Северной Италии чувствовалось влияние бургундской моды, которая еще до конца не рассталась со средневековой традицией (Рис. 6.18). Ферара, Венеция или Флоренция имели свои особенности костюма. (Рис. 6.19). Парча и бархат, шитье и меха делали одежду очень богатой. При этом итальянские женщины никогда не переходили грани в цветосочетании тканей и предпочитали сочные, но гармонирующие цвета. Мужской костюм наоборот приобрел яркие, даже пестрые решения. (Рис. 6.20). Особенно элегантны стали женские прически и головные уборы. Все громоздкое для убранства головы было забыто. И следуя общим тенденциям в понимании прекрасного, женщины украшают свои головки локонами или изящно уложенными косами. В волосы вплетаются нити жемчуга. Головным убором служит либо мягкая небольшая овальная шапочка, сдвинутая на затылок (berretta), либо сетка-чепец с жемчугом (Рис. 6.21).
Так исподволь, обратившись всеми своими помыслами к человеку, эпоха раннего Возрождения подготовила почву для дальнейшего расцвета этого замечательного стиля, который подарит миру произведения искусства высочайшего уровня.
Ко второй половине XV века и в XVI веке жизнь эпохи уравновешивается и становится все более спокойной. Теперь уже не нужен дом-крепость. Изменяется отношение к дворцу. Эти изменения можно проследить на примере дворца Cancelleria, построенного в Риме (Рис. 6.22). Сам дворец по своей планировочной структуре все еще по – прежнему является замкнутым образованием с внутренним двором. Окна сохраняют все те же размеры, стена все еще сильна. Здание имеет четкие геометрические формы, расчлененные горизонтальными карнизами. Однако уходит в прошлое отношение к стене как элементу конструктивно-функциональному. Теперь стена дворца Медичи-Риккарди или дворца Строцци кажется скучной. Наружная сторона постройки требует украшения. И на стене появляются пилястры. Они не нарушают ее тектоники, не снимают значения горизонтальных карнизов, но придают фасаду вертикальные членения, повторяющие ритм окон. Пилястры еще не активны, они слабо выступают из стены, но вместе с окнами они разрушают незыблемость горизонтальных членений фасада. Окно, расположенное между пилястрами, получает самостоятельное значение (Рис. 6.23). С одной стороны оно имеет по бокам строго ограничивающие его местонахождение пилястры, с другой окно вставлено в раму, пластика которой придает дополнительную глубину и значимость оконному проему. По сравнению с дворцами раннего Возрождения стена приобретает большую расчлененность и декоративность.
6.22 Д. Браманте. Палаццо Канчеллерия в Риме: план, разрез и фрагмент фасада
6.23 Палаццо Канчеллерия, окно
Этот процесс «разрушения» стены, потеря стеной ее тектонической сущности в облике здания пройдет красной нитью через весь период Высокого Возрождения. Последний памятник, в котором стена еще сохранит немного своей сути, целостности впечатления остается Библиотека Сансовино в Венеции (Рис. 6.24). Здание имеет два этажа. В нижнем, стена прорезана крупными арками. Между арками вставлены пилястры колонн, сильно выступающие из стены. Ритм, заданный членениям нижнего этажа, повторяется в верхнем. Однако ритм вертикальных членений пересечен активно выдвинутыми горизонтальными карнизами и фризом со скульптурой. При этом доминирующая сила горизонтальных карнизов не так однозначна, она очевидно слабеет. Колонны имеют специальные цоколи, которые возникают как в первом, так и во втором ярусе, и подчеркиваются цоколями скульптуры балюстрады фриза. Тем самым создается впечатление продолжения колонны по вертикали от одного яруса к другому. Вертикальные составляющие вступают в определенную борьбу с активностью горизонтальных линий фасада. Стены почти не видно. Она заменена ярко выступающими декоративными элементами, которые создают чрезвычайно контрастную игру света. Этот прием сильно выступающих и плотно посаженных архитектурных элементов, не оставляющих места стене, станет основным признаком архитектуры эпохи Высокого Возрождения. Декор также сменится на более тяжеловесный и сочный.
Ознакомительная версия.
