Грег быстро дошагал до двери, но не успел взяться за ручку, как его догнало тихое:
— Я лучше, чем кто-либо могу вас понять. Меня зовут Майкрофт Холмс и я – старший брат этого невыносимого гения. Приношу свои извинения.
Грегори обернулся и оказался лицом к лицу с высоким мужчиной, который успел бесшумно встать из кресла и сделать несколько шагов в его сторону.
Выдерживая паузу, Грегори скользил взглядом по лицу собеседника, отмечая и высокий нахмуренный лоб с падающим рыжеватым завитком волос, и длинный нос, а так же тонкие поджатые губы и острый блеск тёмных глаз. На первый — и очень поверхностный — взгляд, Шерлок и Майкрофт не имели ни малейшего фамильного сходства. А вот умение кидать пронзительные взгляды и высокомерный вид, достойный королей, явно передаются по наследству.
Лестрейд позволил уголкам губ дрогнуть, мысленно улыбнувшись этому забавному сходству.
— Я не в курсе, какие у вас с братом отношения, — произнёс инспектор, — и это совсем не моё дело. Но как по мне, ему не расследования нужны, а адекватное жильё и нормальный режим питания, потому что иначе он себя угробит. Если беспокоитесь о нём, помогите ему выбраться из того клоповника, в котором он сейчас обитает.
Майкрофт Холмс ответил Грегу по-отечески теплой улыбкой, отчего лицо его изменилось до неузнаваемости. Лучики мелких морщин собрались возле глаз, а искорки нежности зажгли взгляд.
— Мой брат, инспектор, человек не самый простой, — мягко произнёс Холмс-старший. — Он наивно полагает, что живет так, как ему хочется — отчасти мне назло, я думаю. Я неоднократно пытался уговорить его сменить жилищные условия на более приемлемые, но мои слова не возымели должного эффекта. А когда вы отстранили его от расследований, он впал в жуткую депрессию, и, как следствие, был рассеян, произведя неудачный химический опыт. Опыт закончился пожаром, посему Шерлок снова ищет жильё.
— Вот как! — инспектор отчего-то смутился. — Я не собирался отказываться от его помощи надолго, только хотел немного проучить. К сожалению, я единственный, кто еще хоть как-то терпит его выходки. Признаю, он отличный детектив, но, Бога ради, вдолбите в голову вашего брата, что даже мое терпение не может быть безграничным!
Когда Грегори клятвенно заверил Холмса-старшего, что вернёт Шерлока к участию в расследованиях уже завтра, они обменялись рукопожатиями.
Уже прибыв домой и устроившись в кровати, Грегори подводил итоги этого странного разговора и лениво размышлял, почему от лёгкого рукопожатия в тёмно-серых глазах Холмса промелькнуло изумление, граничащее с паникой. Однако усталость сморила его прежде, чем он успел придумать достойное этому объяснение.
***
Отгородившись от водителя затемнённым стеклом-перегородкой, Старший задумчиво потирал правую руку — после рукопожатия её до сих пор покалывало теплом. Случившееся в клубе выбило его из колеи.
Стоило признать, инспектор Лестрейд был достаточно привлекательным мужчиной. Харизматичным. Сильным. Уверенным. Честным. Но этого было явно недостаточно, чтобы тело реагировало настолько остро.
Но факт оставался фактом — когда их ладони соприкоснулись, Майкрофта бросило и в жар, и в холод одновременно; тепло шершавой ладони покалывающими искрами пробежало по предплечью и в мгновение ока распространилось по всему телу, отдаваясь в паху тянущей сладостью.
Майкрофт был растерян. Подавлен. Обескуражен. О да, пожалуй, это подходит больше всего.
Тело, за столько веков привыкшее и к боли, и к наслаждению, утратило контроль: желание, по своей силе превосходившее все, что он когда-либо испытывал завладело всем его существом; огромным огненным цветком оно распустилось в его сознании, плотно оплело гибким стеблем, оставляя томительный жар во всём теле и наполняя голову звенящей пустотой.
Желание мягко обволакивало, направляя и подталкивая, словно нашёптывая — немного усилий, и можно притянуть за руку ближе, прикоснуться, завладеть...
Ценой неимоверных усилий, Майкрофту удалось сбросить оцепенение. Судя по слегка удивлённому взгляду инспектора, это вышло слишком заметным.
Дождавшись, пока Лестрейд покинет клуб, Старший позволил себе пару порций виски — ему не помешало бы расслабиться и всё как следует обдумать. Но даже после этого Майкрофт ни на йоту не приблизился к пониманию того, что же с ним произошло.
До этого он не испытывал влечения к Грегори Лестрейду.
Наблюдая за инспектором сквозь всевидящие объективы камер (которые по его велению устанавливались в жилищах, где проживал брат) Макрофт не испытывал ничего, кроме простого любопытства. Абсолютно. Ничего.
Даже когда инспектор Лестрейд прибыл в клуб и сел напротив, Майкрофт видел лишь ревностного служаку, озабоченного исключительно работой и квартальными отчётами; мужчину, несколько дезориентированного крушением семейной жизни так, что это даже бросалось в глаза.
Да, несомненно, Грегори Лестрейд хорош собой: мягкая искренняя улыбка, гладкая оливковая кожа, к которой хочется прикоснуться, и глаза цвета горького шоколада, сияющие мальчишеским задором, а губы...
Старший встряхнул головой, отгоняя наваждение и зарождающуюся искру желания.
— Да что же... — произнёс он одними губами и скривился, словно от зубной боли. Бесконтрольное тело приносило дискомфорт.
Отвлекаясь от мыслей, Холмс погладил пальцами шероховатую поверхность папки, лежащей на коленях, и улыбнулся. Он вез своему скучающему брату загадку, по своей масштабности превосходившую всё, что попадалось тому до этих пор.
Ступив на подъездную аллею собственного дома, в котором временно проживал Младший, Майкрофт с облегчением вздохнул, обнаружив своё жилище целым и невредимым. С брата бы сталось устроить пожар в доме, как это случилось из-за злополучного химического опыта и небольшой неточности в пропорциях.
Младший был обнаружен в кабинете, вытянувшимся на диване. Абсолютно неподвижный, с закрытыми глазами, тот не отреагировал на вошедшего брата, погруженный в свои мысли.
— У меня к тебе разговор, — сказал Майкрофт и тронул его за плечо.
Тёмные ресницы Шерлока дрогнули и приоткрылись, блеснул острый внимательный взгляд — брат явно насторожился, почувствовав едва слышную нотку волнения в его голосе.
Холмс задумчиво покачнулся с пятки на носок и прошел к столику, на котором стоял графин с бренди, плеснув себе куда больше, чем на два пальца.
Уловив его растерянность, Шерлок увидел отличный шанс слегка поиздеваться над старшим братом, и упускать его не желал.
— Трудный день? – с издевкой протянул он, садясь и жадно оглядывая Майкрофта. — Неужели, не смог развязать Третью мировую войну?
Старший молчал, рассматривая содержимое бокала на свет, прежде чем залпом опрокинул в себя его содержимое.
— У тебя когда-нибудь было такое... — Старший замялся, — ...ощущение, когда от простого прикосновения к человеку тебя накрывала волна такой неконтролируемой жажды, что кажется, будто теряешь рассудок?
Младший с немым изумлением наблюдал за братом, который задумчиво покачивал бокал в пальцах, гоняя последнюю янтарную капельку алкоголя по дну.
Губы Шерлока дрогнули в ироничной улыбке, брови поползли вверх. Любопытство и желание вдоволь посмеяться над братом, тем самым отомстив ему за все моменты, когда Старший брал над ним верх, теснили друг друга. Второе победило.
Откашлявшись, чтобы скрыть рвущийся наружу смех и кусая губы, Шерлок нацепил на себя самую благочестивую мину, какую только смог достать из своего арсенала масок и, подражая голосу католического священника, принимающего исповедь, вопросил:
— И как долго, сын мой, вы не вносили разнообразие в свою личную жизнь?
А потом, не выдержав, прыснул от смеха и, уже не стесняясь, расхохотался так, что на глаза навернулись слезы. Вытянутое лицо Старшего, на котором явственно читалась обида, только больше раззадорило его, и смех еще какое-то время звучал в кабинете, резонируя от стен.
— Мальчишка, — обречённо произнёс Майкрофт, поджав губы. — И когда ты только повзрослеешь?
На колени Шерлока опустилась папка с шероховатой поверхностью, нарушая веселье не в меру разошедшегося шутника.
— Что это? – спросил детектив, открывая папку.
— А ты вглядись повнимательнее, — настоял Старший.
