Гарри и сам слегка вздрогнул. Как-то всё-таки нужно научиться формулировать предложения так, чтобы они не шокировали людей так сильно.
Стены вращались вокруг них, за ними, и вот, каким-то образом, они оказались внизу.
— О, мистер Поттер... — опять вздохнула профессор МакГонагалл, — мне бы хотелось, чтобы вы не задавали мне подобных вопросов... О, Гарри, я совсем не думала в тот момент. Я просто увидела возможность помочь мисс Грейнджер, и... в конце концов, меня распределили в Гриффиндор.
— У вас есть возможность подумать сейчас, — сказал Гарри. Получалось совсем нехорошо, но ему в любом случае нужно было сказать это, потому что... — Я не прошу, чтобы вы были верны мне. Просто, если вы действительно знаете, если вы правда уверены, как поступите в ситуации, когда снова на одной чаше весов окажется жизнь невинного ученика Хогвартса, а на другой — Орден Феникса...
Но профессор МакГонагалл покачала головой.
— Я не уверена, — прошептала профессор трансфигурации. — Я не знаю, поступила ли правильно даже в этом случае. Простите. Я не могу принимать такие ужасные решения!
— Но вы же сделаете что-то, если это случится снова, — сказал Гарри. — Отказ от решения — это тоже выбор. Вы не можете просто представить, что вам нужно немедленно принять решение?
— Нет, — сказала профессор МакГонагалл, ее голос звучал увереннее, и Гарри понял, что нечаянно подсказал лазейку. Следующие слова профессора подтвердили его опасения. — Если речь идёт о таком ужасном выборе, мистер Поттер — я думаю, что мне не стоит делать его до того момента, как мне придётся его сделать.
Гарри глубоко вздохнул. Он подозревал, что не имеет права ожидать от профессора МакГонагал, что она скажет что-то иное. При моральной дилемме, когда вы теряете что-то в любом случае, вам в любом случае тяжело выбирать, и, отказавшись решать заранее, вы можете временно избавить себя от маленькой ментальной боли. Ценой того, что вы не сможете ничего спланировать заранее, ценой того, что вы уже смещаетесь в сторону бездействия или колебаний до тех пор, пока не будет слишком поздно... но было бы глупо ожидать, что ведьма может всё это знать.
— Хорошо, — сказал Гарри.
Хотя это было совершенно не хорошо. Дамблдор мог захотеть, чтобы Гарри избавился от своего долга, и профессор Квирелл тоже мог этого захотеть. А учитель Защиты был Дэвидом Монро, ну или мог убедить всех, что он — Дэвид Монро, тогда получалось, что лорд Волдеморт не истребил Дом Монро. В этом случае кто-нибудь мог заставить Визенгамот аннулировать благородный статус Дома Поттеров (который был им награжден за отмщение за Древнейший Дом Монро).
В таком случае присяга Гермионы Благородному Дому потеряет законную силу.
А может быть и нет. Гарри не знал ничего о законах на данный случай, в частности, он не знал, получит ли Дом Поттеров деньги обратно, если кому-то удастся отправить Гермиону в Азкабан. Говоря юридическим языком, если вы что-то потеряли, это не означает, что вам должны вернуть заплаченную стоимость. Гарри не был уверен и не рискнул бы посоветоваться с магическим адвокатом...
...Как было бы хорошо иметь в запасе хотя бы одного взрослого, на счёт которого можно было бы быть уверенным, что он примет сторону Гермионы, а не Дамблдора, если вдруг возникнет проблема вроде этой.
Ступеньки перестали вращаться, и перед ними оказались спины каменных горгулий, которые с грохотом посторонились, открывая дорогу в коридор.
Гарри шагнул вперед...
...и на его плечо опустилась рука.
— Мистер Поттер, — тихо спросила профессор МакГонагал, — почему вы просили меня приглядывать за профессором Снейпом?
Гарри снова обернулся.
— Вы когда-то попросили меня приглядывать, не изменится ли он, — настойчиво продолжила профессор МакГонагал. — Почему вы сказали мне это, мистер Поттер?
Гарри потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, почему он когда-то это сказал. Гарри и Невилл спасли Лесата Лестрейнджа от хулиганов, а потом Гарри столкнулся с Северусом в коридоре и, если верить словам профессора Зельеварения, «чуть не погиб»...
— Я узнал кое-что, что меня обеспокоило, — сказал Гарри, помедлив. — От кое-кого, кто заставил меня пообещать держать это в тайне.
Северус взял с Гарри клятву, что их разговор не будет передан никому, и Гарри был связан этим.
— Мистер Поттер, — начала профессор МакГонагал, но потом выдохнула, и суровое выражение исчезло с ее лица так же быстро, как возникло. — Не важно. Если не можете сказать, значит, не можете.
— А почему вы спрашиваете?
Профессор Макгонагал, казалось, колебалась...
— Хорошо, давайте конкретизируем, — сказал Гарри. После того, как профессор Квирелл проделал это с ним несколько раз, Гарри и сам научился этому трюку. — Какие изменения вы уже заметили в профессоре Снейпе, что вы пытаетесь решить, говорить ли мне о них?
— Гарри, — начала профессор МакГонагалл и закрыла рот.
— Очевидно, что я знаю нечто, что вы не знаете, — дружелюбно сказал Гарри. — Видите, вот почему мы не можем постоянно откладывать решение наших ужасных моральных дилемм.
Профессор МакГонагалл закрыла глаза, сделала глубокий вдох, потёрла переносицу.
— Ладно, — сказала она. — Это едва заметно... но меня оно беспокоит. Я попытаюсь объяснить... Мистер Поттер, много ли вы прочли книг, которые не предназначны для детей?
— Я прочёл их все.
— Да, кто бы сомневался. Ну... я не совсем сама это понимаю, но всё время, которое Северус работает в этой школе и разгуливает в своей ужасной чудовищной мантии, постоянно находится некоторый тип девушек, которые смотрят на него обожающим взглядом...
— Вы считаете, что в этом есть что-то плохое? — спросил Гарри. — Я хочу сказать, если я что-то и понял из этих книг, так это то, что не следует осуждать предпочтения других людей.
Профессор МакГонагалл посмотрела на Гарри очень странно.
— Я имею в виду, — продолжил Гарри, — что, когда я немного подрасту, то, судя по тому, что я читал, есть примерно 10% шанс на то, что я посчитаю профессора Снейпа привлекательным, и важно, чтобы я просто принял это, чтобы я ни...
— В любом случае, мистер Поттер, Северус всегда был абсолютно безразличен к взглядам этих девочек. Но теперь, — профессор МакГонагалл что-то сообразила и поспешно добавила, подняв руку в упреждающем жесте: — Не поймите меня неправильно, профессор Снейп совершенно точно ни разу не воспользовался таким отношением с их стороны! Это совершенно исключено! Насколько я знаю, он ни одной даже не улыбнулся. Он говорил девочкам перестать пялиться на него. А если они продолжают на него глазеть, он смотрит в другую сторону. Я сама это видела.
— Э... — сказал Гарри. — То, что я прочёл эти книги, не значит, что я их понял. Что все это означает?
— Что он это заметил, — тихо ответила профессор МакГонагал. — Это почти не бросается в глаза, но я сама видела, и я в этом уверена. А это значит... Я боюсь, что... что связь, которая держала Северуса на стороне Альбуса... возможно, ослабла, или даже оборвалась.
2 + 2 = ...
— Снейп и Дамблдор? — Гарри понял, что произнес это вслух, и поспешно добавил: — Нет, не то чтобы в этом было что-то дурное...
— Нет! — воскликнула профессор МакГонагал. — О, во имя всего святого... Я не могу объяснить этого вам, мистер Поттер!
Вторая половина головоломки наконец сложилась.
Он до сих пор любил мою маму?
Это казалось то ли трогательно-грустным, то ли жалким... целых пять секунд, а потом сложилась третья половина головоломки.
Конечно, пока я не дал ему мой замечательный совет насчёт отношений.
— Понимаю, — осторожно сказал Гарри спустя несколько секунд. Бывают случаи, когда простого «Упс» мало, чтобы описать ситуацию. — Вы правы, это не к добру.
Профессор МакГонагалл закрыла лицо руками.
— Что бы вы ни думали в данный момент, — сказала она слегка приглушенным голосом, — Уверяю, и это тоже неправильно, и я не хочу больше ничего об этом слышать.
— Итак, — сказал Гарри. — Если, как вы говорите, связь, которая объединяла профессора Снейпа и директора, оборвалась... Что он будет теперь делать?
Повисло долгое молчание.
* * *
Что он будет теперь делать?
Минерва опустила руки и посмотрела сверху вниз, в обращённое к ней лицо Мальчика-Который-Выжил. Такой простой вопрос не должен был вызывать в ней так много тревоги. Она знала Северуса много лет. Они были странным образом связаны пророчеством, которое услышали оба. Хотя Минерва подозревала, исходя из того, что она знала о правилах пророчеств, что она сама просто-напросто подслушала пророчество. Это действия Северуса привели к тому, что оно начало сбываться. И разрывающая сердце вина за этот выбор мучила профессора Зельеварения многие годы. Она не могла представить, кем бы был Северус без этой вины. Её разум впадал в ступор, когда она пыталась представить, а мысли были словно пустой пергамент.
