Ханка. Нет.
Мариуш убирает руку.
Мариуш. Нет так нет.
Ханка. Вообще нет. Мы видимся в последний раз.
Мариуш. Ханя…
Ханка. Я только это хотела тебе сказать. А теперь иди.
Камера медленно перемещается к ничем не примечательному на первый взгляд уголку квартиры. Между стеной и шкафом, за открытой дверью в комнату, небольшое пространство сантиметров сорок шириной. В этой щели, склонив голову набок — из-за тесноты иначе нельзя — стоит Роман.
Мариуш. Я не заставляю тебя ложиться в постель. Не гони меня.
Ханка. Я не гоню. Но ты уходи.
Мариуш. Я тебя люблю. Мы никогда об этом не говорили…
Ханка. И не будем.
Мариуш. Он узнал?
Ханка. Не узнал и не узнает. Застегни куртку и уходи.
Ханка встает.
Мариуш. Что я сделал? Нельзя же так вдруг, ни с того, ни с сего…
Ханка. Ты ничего не сделал. Не надо думать только о себе…
Мариуш смотрит на нее с горькой обидой. Ханка тянет вверх молнию на его куртке.
Ханка. Ты прекрасно выглядишь.
Мариуш растерялся от неожиданности; можно сказать, что лицо у него, как у побитой собаки.
Мариуш. Ханя…
Ханка. Ничего, переживешь. Займись физикой… или своими однокурсницами.
Легонько выталкивает его в переднюю. Мариуш хочет еще что-то сказать или сделать, но Ханка не дает ему этой возможности. Запирает за ним дверь. Прислоняется к косяку, вероятно, взволнованная или тронутая признанием парня: таких чувств она от него не ожидала. Неподвижно стоит с минуту; убедившись, что Мариуш ушел, гасит в комнате свет и, выходя, закрывает дверь. И тут замечает что-то, чему в первый момент отказывается верить. Делает шаг вперед, останавливается. Стоит, держась за дверную ручку, с ощущением человека, который взглянул в зеркало и увидел чужое лицо. Все еще не веря своим глазам, всем телом поворачивается к щели между шкафом и стеной. Темно. Ханка зажигает верхний свет. Еще шаг. Прямо перед ней лицо Романа. Они долго смотрят друг другу в глаза. Роман застыл в своей неудобной и унизительной позе.
Ханка. Уходи. (Повторяет громче.) Уходи!
Роман не двигается с места.
Ханка. Зачем ты это сделал? Хотел посмотреть, как мы с ним кувыркаемся на кровати? Надо было прийти неделю назад — все бы увидел.
Роман говорит очень тихо, едва шевеля губами.
Роман. Я был.
Ханка. Был?
Роман. На лестнице… Я знаю.
В тишине оглушительно звенит звонок у входной двери. Ханка не шевелится, Роман — естественно — тоже.
Роман. Открой.
Ханка идет к двери, открывает ее. На пороге Мариуш; у него серьезное лицо человека, принявшего жизненно важное решение.
Мариуш. Если бы ты согласилась выйти за меня замуж… развестись и выйти за меня…
Ханка, ни слова не говоря, закрывает дверь, как будто за ней никого нет. Роман выбирается из-за шкафа. На темном свитере белые следы штукатурки. Ханка возвращается в комнату и внезапно прижимается к грязному свитеру.
Ханка. Обними меня. Если можешь…
Роман бессильно оседает на пол. Ханка опускается возле него на колени. В этом движении нет ничего символического — просто ей хочется быть с ним рядом.
Ханка. Для меня сейчас нет ничего важнее… Обними меня… прошу.
С напряжением вглядывается в лицо Романа. Роман медленно поднимает руки, кладет ей на плечи.
Роман. У меня нет сил…
Ханка прижимается к нему. Плачет безудержно, тоненько, как ребенок. Роман гладит ее, успокаивает. Плач стихает. Ханка говорит, уткнувшись лицом в его свитер, — так неразборчиво, что вначале он ничего не понимает.
Ханка. Ты прав… мы должны…
Роман. Да…
Ханка. Нам нужен… мы должны взять ребенка. Столько есть детей, которых никто не любит… ты был прав…
Роман. Я уже не могу…
Ханка. Ты же не бросишь меня из-за того… из-за того, что я переспала…
Роман. Нет.
Ханка. Я этим займусь… если можешь простить… ты ведь меня обнял…
Роман. Да.
Ханка. Я не представляла… я тебя знаю, но не думала, что тебя это может так задеть.
Роман. Я тоже не думал… Я не имею права ревновать.
Ханка. Имеешь. А я… ты был прав… Я теперь всегда все буду тебе говорить… Чтобы тебе не пришлось…
Роман. Я подделал ключ.
Ханка. Больше тебе не понадобится… Увидишь.
Роман. Мы должны друг от друга отдохнуть. Хотя бы несколько дней.
Ханка. Да. Поезжай куда-нибудь… Я займусь ребенком, пойду к адвокату…
Роман. Лучше ты. Не хочу, чтобы этот физик…
Ханка. Хорошо. Я уеду.
Ханка улыбается. Это едва заметная, «пробная» улыбка. Она не знает, как отреагирует Роман. Роман тоже улыбается — едва заметно, уголками глаз.
Ханка. Ты прав. Я уеду.
32
В мастерской по ремонту лыж Роман забирает из починки лыжи. Проводит пальцем по краям, одобрительно кивает владельцу мастерской: все в порядке. Стены мастерской оклеены картинками с изображением ботинок, креплений и прочего лыжного снаряжения. Инструменты — все из одного набора, с красными рукоятками — разложены в образцовом порядке. Ботинки легко влезают в наново приделанные крепления.
Владелец мастерской. Не малы?
Роман. Это жены.
Владелец. Тогда другое дело. Легкие лыжи, женские.
33
Ханка выписывает билеты; внезапно слышит у себя над головой голос.
Мариуш. Я хотел узнать… сколько стоит билет до Мельбурна?
Ханка поднимает голову. Говорит негромко.
Ханка. Уходи.
Мариуш. Я только хотел спросить, сколько стоит билет до Мельбурна.
Ханке совершенно не хочется кричать, затевать скандал. Она смотрит по сторонам. Видит паренька, которому несколько дней назад отдавала зонтик и шаль.
Ханка. Януш!
Громко, официальным тоном, обращается к Мариушу.
Ханка. Коллега вами займется, он обслуживает это направление. Извините.
Вечером — агентство уже закрыто — Роман стучит в стекло. Ханка встает, собирается; Януш — уже знакомый нам паренек — запирает за ней дверь; долго возится со сложным замком. Ханка видит в машине лыжи. Так же, как Роман, проводит пальцем по металлической окантовке.
Ханка. Отлично.
Роман. Я купил тебе в спальный. На четверг. У тебя все в порядке?
Ханка. Да. Я договорилась на завтра с адвокатом.
34
Ханка выходит из двери с табличкой «Адвокатская коллегия». На секунду останавливается перед магазином дамского платья. Видит в стекле витрины, прямо рядом с собой, фигуру в яркой куртке.
Мариуш. Здравствуй.
Ханка. Привет. Ты еще не в Мельбурне?
Мариуш. Я тогда… говорил серьезно. Ты подумала, я просто так.
Ханка. Не подумала.
Мариуш. Я тебя люблю.
Ханка. Послушай… Мне нужно было с кем-то спать. Ты оказался очень ничего, хотя и не настолько хорош, как воображаешь. Бывают лучше. А теперь ты мне больше не нужен. Понятно?
Мариуш. Я тебе не верю.
Ханка. И зря. Я нашла себе другого.
Мариуш. Не говори так. Это не твои слова. Это не ты…
Ханка. Это я, я. А ты… тебе еще надо подучиться.
35
Роман застегивает молнию на спортивной сумке. Лыжи и палки уже в чехле.
Ханка …Это довольно долгая история. С мальчиком сложнее, с девочками быстрей. Адвокат гарантирует полное сохранение тайны. Советует только обменять квартиру… чтобы… девочка случайно не узнала от соседей… Мы ведь можем поменяться, правда?
