-Зовите меня Ина…- Робко, краснея, проговорила она.
Как только я понял, что между ними налажен контакт, а то есть сразу же, я поспешил к девушке, которая в одиночестве высматривала кого-то. До последнего я надеялся, что меня. И вот уже стоя радом с ней, смотря в её яблочные глаза, громко вздыхая, думая с чего бы начать разговор, я всё же протянул к ней руку, касаясь гладкого, как шёлк запястья.
-Привет…- Неловко произнес я.
А темы всё так и не лезли в голову.
-Привет,- Робость, что была совсем недавно у скромняги-Наины, передалась и Еве. Смущённо девушка подняла свой взор на музыкальную группу, возвышающуюся на сцене. – Не желаешь потанцевать?
Конечно же, песня уже изменилась, и меня немного удивляло, а отчасти бесило оттого, что в зале постоянно играет «медляк», но танцевать с Евой даже под Sia – «I`m In Here», было фантастически для меня. Ярого любителя репа чернокожих можно пытать такой музыкой, но после происходящих со мной изменений, после того, как я ночью слушал в комнате Евы классику, моё мировоззрение изменилось. Мне кажется, изменился и я.
-С удовольствием, Ева.- Я прижал её стройный силуэт к себе, вдыхая мягкий и нежный аромат ванили и дорогих духов.
Боже, ничего не делая, она вызывала миллиард ощущений и эмоций во мне. Я терял рассудок, лишь вдыхая её аромат, о её касаниях я вообще молчу. Они меня испепеляли заживо на месте.
-Почему ты больше не называешь меня Бастион? Просто к твоему «Ева» я не могу привыкнуть.- Кружась со мной в одном, очень медленном, ритме, спросила она.
-Ты была Бастионом, потому что я сравнивал тебя с крепостью. Но теперь, когда ты, не боясь ничего, вышла в люди, перестав стесняться себя, я не желаю больше считать тебя бастион.
-Но я всё также остаюсь для тебя безликой…
-Ты сломала все свои внутренние стены, и неужели для тебя станет трудностью, наконец- то, сорвать тот мнимый фасад, что ты возвела вокруг себя?- Промолвил я, гладя большим пальцем белую маску.
-Этот фасад совсем не мнимый, Антон. Совсем. В нём я просто безлика, но без него я чудовище. Неизвестность всегда краше, ужасного настоящего.
-А что если настоящее единственное, что можно принять? Что если принять настоящее, это именно то, что нужно? Не боишься, потому что готов с ним встретиться…
Ева чуть помолчала, смотря в мои глаза.
-Какой ты представляешь меня? Какая я в твоём воображении?
-Настолько красивая, что я влюблён в тебя.
Её глаза перестали быть яркими, а приобрели серый стальной отлив и наполнились слезами. Голова стала раскачиваться из стороны в сторону, отпускаясь всё ниже и ниже. Ей хотелось кричать, но она молчала, также молчала, как и я. Её эмоции были очень похожи на мои, только вот я не мог сдать слёз, а она сдавала. Но это не значило, что её боль в сто раз сильнее.
-Нет, Антон. – Она не желала смотреть мне в глаза, поэтому держала голову внизу. –Не такой, какой ты хочешь меня видеть… Реальную меня. Какая я реальная? Какая я в твоей голове с изувеченным лицом?
-Тебя нет в моей голове с изувеченным лицом.
-Тогда представь сейчас. Представь меня. Какая я? Опиши. – Требовательно взглянула она.
После недолго молчания, в котором я оставил своё раздумье, я всё же заговорил. И я говорил всё то, что приходило мне на ум, всё же представляя изувеченное лицо Еву. Представляя её прекрасное лицо изуродованным парочкой лёгких шрамов.
-У тебя большие глаза, которые обрамляют густые ресницы. По бокам которых появляются морщинки, когда ты улыбаешься. У тебя припухловатый нос, как у отца и его же контурные губы. У тебя небольшой шрамик на подбородке и, возможно, пару царапин на правой щеке. А ещё у тебя на лбу не большой зигзаг, как у Гарри Поттера. – Под конец своих слов я немного улыбнулся.
Страдальчески измученный взгляд опалил меня в тот самый момент, когда я снова поднял лицо в маске своим большим пальцем. Мне хотелось её прижать к себе сильнее, успокоить, сказать, что всё хорошо, и что ей совсем не стоит переживать по поводу своей внешности, но это должно было и осталось безмолвным.
Я просто обнял её, вдыхая аромат духов и ощущая на своей щеке её волосы. Чуть выше на лбу, они были немного темнее и жестче, а ниже, на макушке светлее, мягче и пахли значительно лучше, нежели пластиком.
-Как бы мне хотелось, чтобы ты не испугался меня настоящую. Чтобы принял такой, какая я в реальности, а не в воображении.
-И я всё равно был бы в тебя влюблён.
Девушка, тихо смеясь, покачала головой.
-Я была бы нереально счастлива, узнав, что ты влюблён в меня, увидев моё лицо. Я бы отдала жизнь за это. И не за просто слова, а за само знание того факта.
-Тогда проверь в мои чувства,- Я поднял её голову. – Открой мне своё лицо. Узнай, что я не изменю своего мнения о тебе и своих помыслов, когда увижу тебя. Коснусь твоей мягкой щеки. Наконец, тебя поцелую… Дай мне хотя бы просто шанс.
-Я бы дала тебе шанс, за самый обычный и простой поцелуй, но…
-Но?
-Ты возненавидишь меня. Ты не пожелаешь больше со мной и словом обмолвиться. Ты исчезнешь.
-В любом случае я оставлю тебе свой поцелуй, клянусь. И я не исчезну.
-Это мгновение бы стало самым счастливым и самым коротким для меня. Настолько коротким, что его можно было бы сравнить с памятью рыбки,- Усмехнулась она. – Но ради этого мгновения моя жизнь стоила гнусного существования. Я бы очень хотела, чтобы ты поцеловал меня. Как никто и никогда меня не целовал,- И она снова усмехнулась. –Хотя меня и так никто и никогда не целовал.- Смущённо отпустила голову девушка.
-Ева,- Позвал её я. – Подари мне свой первый поцелуй. Подари и мне мой первый поцелуй.
-Твой «первый» поцелуй?- Удивлённо переспросила девушка.
-Ну,- Помялся я. – В пятнадцать я всё же поцеловался впервые, но так неумело и неудачно, что вряд ли это было похоже на поцелуй.- Чуть улыбаясь, я предался воспоминаниям. – А после смерти матери, поклялся себе, что не буду целовать больше девушек, чтобы не привязаться к ним. Не целоваться, конечно, до того момента пока я не встречу ту самую, несравнимую не с кем…
-И что же ты..?
-Кажется, я нашёл ту самую, несравнимую.
-Я не хочу, чтобы ты ушёл, Антон. Не хочу.
-А я и не уйду.
-Ты увидишь моё лицо и вряд ли им восхитишься. Я ужасна. Но я так жажду прикоснуться к твоим губам, что мне уже плевать на всё. Меня впервые охватывает такое желание, что я готова стереть все эти грани немедленно же.
-Ева, пойми, что ты совсем должна не боятся того, что я уйду. Совсем не этого.
-Тогда чего же?
-Ты должна бояться того, что я окажусь не тем парнем, кому должен принадлежать твой первый поцелуй.
-Ты именно тот, я точно знаю. И я подарю тебе свой первый поцелуй, но ты должен кое-что мне пообещать.- Смотря прямо в глаза, проговорила это девушка.
-Что?
-Пообещай, что если я для тебя совсем буду отвратительна, ты не поцелуешь меня. Я не хочу, чтобы ты это делал из жалости. Только не так.
-Я клянусь тебе, Ева. Клянусь.
-Тогда пошли.
Она взяла меня за руку и поволокла через людей к входу в северную часть дома. Мы оба знали, что там никого нет, и оба догадывались, что останемся на какой-то промежуток времени наедине. Дадим возможность узнать друг друга ближе, чем просто всё на уровне «друзья». И наконец-то сделаем то, чего каждый из нас ждал на протяжение многих лет. Мы подарим первые поцелуи.
Её каблуки не очень громко стучали по деревянному паркету, но они очень напоминали мне моё, замедляющее ритм, сердце. Словно она шла в унисон с ним. Словно слыша него, только и шагала. Я бы не сказал, что двигались мы медленно, но времени хватило, чтобы уже заказные певцы спустились со сцены для отдыха, и включилась обычная, не похожая на «медляк», музыка из стереосистемы. Времени нам хватило и на то, чтобы проиграл первый куплет песни David Guetta – «Lovers One The Sun». Хоть что-то путное за весь вечер, помимо пения Евы.
Девушка завела меня за один из стеллажей, что был у лестнице с окном, и скрылась в тени. Её было невидно настолько сильно, что через темноту даже не проглядывался соблазнительный женский силуэт. Я пошарил руками впереди себя, что бы нащупать девушку, но она убрала мои руки подальше от себя и стала медленно и глубоко вздыхать. Я понимал, что ей нелегко это делать, так как чувствовал в ней туже тягу, что и чувствовал в себе к ней, но желание поцеловать меня в ней билось сильнее.
Мне хотелось успокоить её сказать, что это необязательно, сказать, что я подожду и что никуда не денусь. Но все слова сейчас были бессмысленны. Ева была в себе настолько глубоко, что достать её из внутреннего транса было проблематично. Даже для меня, для человека, что вытащил её из собственных предрассудков и самоненависти. По крайней мере, я пытался это сделать.
-Ева,- Позвал её я. – Тебе сложно сейчас решиться, и я тебя понимаю. Если ты не желаешь…- Я не успел договорить, так как она меня прервала.
