Ничего не понимая, Лестрейд подошел поближе, успев сердито подумать, что для шуток сейчас не время. Грегори отказывался верить своим глазам — на белой коже обнаженного живота был виден длинный, слегка лишь кровоточащий порез, но как такая пустяковая царапина могла дать столько крови – он понять не мог.
Врач, раздраженный ложным вызовом, осмотрел рану, стянул перчатки и с раздражением швырнул их в урну. Не менее сердитая медсестра наложила на рану квадратик из марли, закрепив его пластырем, и приказала им убираться.
— Я же тебе говорил, что со мной все в порядке, — слезая с кушетки, самодовольно произнес абсолютно здоровый Холмс, который еще каких-то двадцать минут назад чуть не сдох в подворотне.
В этот момент в помещение заглянула девушка, миловидная, но словно выцветшая — белоснежный халат, прозрачная светлая кожа, бледные узкие губы.
— Представляешь, Молли, инспектор привёз якобы раненного, а у него всего лишь царапина на животе, — посетовала женщина. Повернувшись, она добавила, кивком показывая на Молли:
— Вот с кем я посоветовала бы вам никогда не встречаться, так это с ней.
Девушка растерялась, покрываясь неровными пятнами румянца.
— Ох, прости, — смутилась медсестра, — я не имела в виду конкретно тебя, только твою профессию. Она у нас – патологоанатом, — обращаясь к мужчинам, добавила женщина, — а её пациентам далеко не так повезло, как вам, мистер, — сказала она Холмсу.
Шерлок окинул болтливую медсестру уничижительным взглядом и сделал шаг к Молли, представившись:
— Шерлок Холмс, — сказал он, протягивая руку. — Очень рад познакомиться с таким очаровательным патологоанатомом.
— Молли. То есть, доктор Хупер, — пролепетала патологоанатом и осторожно пожала его ладонь, пораженная оказанным вниманием.
Медсестры смотрели во все глаза на эту сцену, отчаянно завидуя невзрачной мышке Молли, но был еще один человек, который не мог прийти в себя от изумления.
Никогда раньше инспектор Лестрейд не видел, чтобы Шерлок Холмс хоть с кем-нибудь был настолько любезен. Да он же, чёрт возьми, флиртовал! Его улыбка и интерес были неподдельными, а уж голос и вовсе превратился в струящийся шёлк, лаская слух. Бедная девушка покраснела до корней волос и бросила на Шерлока такой восхищённо-бессмысленный взгляд, словно она была кроликом, гипнотизируемым удавом.
— Ну, ладно, — прокашлявшись, решился подать голос Грегори, — раз с тобой все в порядке, хоть я и не понимаю как, нам пора идти. — Потянув Шерлока за рукав, он с большим трудом разлучил сладкую парочку.
— Если вам будет интересно, можете как-нибудь заглянуть ко мне на работу, — дрожащим от волнения голосом сказала Молли Хупер на прощание, — у нас в морге иногда попадаются очень интересные экземпляры. Ой, что это я! Вы не слушайте меня, — всплеснув руками, она засмущалась еще больше.
— Я обязательно навещу вас, — пообещал Шерлок, увлекаемый к выходу твердой рукой инспектора.
Лестрейд сел в машину, задумался и принялся барабанить большими пальцами по рулю, выбивая какой-то бешеный ритм, похожий на ирландский рил. Шерлок сидел рядом, ожидая, когда приступ раздражения у инспектора закончится, и выльется в тщательнейший допрос.
— Чтоб вы знали, у меня плохая свёртываемость крови, поэтому любая пустяковая рана даёт такой эффект. Гемофилия* – не самый удобный для жизни диагноз, — решил сыграть на опережение Холмс.
— Да? – перестав барабанить, облегченно выдохнул Лестрейд. — А я уж было думал, что с таким-то ранением тебя продержат на операционном столе несколько часов, приготовился мерить шагами больничный коридор и сидеть ночь у твоего смертного одра, — Грег фыркнул, представив, как он, с опечаленным лицом держит Холмса за бледную безвольную руку. — Всего лишь порез, кто бы мог подумать! Тебе повезло.
Шерлок позволил себе лёгкую полу-улыбку и смешок, очевидно, тоже представив эту картину.
— А что с этой девушкой, Молли? – поинтересовался Грегори, заводя машину. — Не отрицай, она тебя явно заинтересовала, ты просто очаровал её!
Блаженно улыбаясь, Шерлок откинулся на спинку сидения:
— Трупы, — произнес он, многозначительно приподнимая бровь. Грегори фыркнул. У Холмса всё не как у людей.
Вскоре патрульная машина притормозила возле дома Шерлока. Лестрейд настоял, чтобы проводить шатающегося от усталости детектива до квартиры, полностью игнорируя любые отговорки и вялые попытки Шерлока заставить отвязаться настойчивого инспектора.
Поднимаясь по узкой лестнице на третий этаж, Грегори удивлялся: зачем Шерлок живет в таком убогом месте? Ободранные стены со слезающими струпьями краски, застарелый запах кошачьей мочи и расшатанные перила... Если судить по дизайнерским шмоткам, которые таскал Холмс, тот совсем не нуждался в постоянной работе, а значит и жильё мог подобрать куда уж приличней.
В маленькой квартирке под самой крышей неразобранные коробки стояли повсюду, и нужно было сильно постараться, чтобы их обойти — многие, зачастую неожиданные, вещи лежали в самых не подходящих для того местах, а половину крошечного дивана занимал открытый футляр со скрипкой.
А уж кухня представляла собой вавилонское столпотворение из колб и реторт, микроскопа и армии пузырьков с химическими реактивами. Грегори готов был поклясться, что где-то здесь видел человеческий череп.
— Ты что, опять взялся за старое? — сурово спросил Лестрейд.
— Никакого криминала, инспектор, — поднимая руки в сдающемся жесте, отрицательно покачал головой Холмс, — можете проверить.
Сбросив на кресло пальто и размотав шарф, он снял пиджак и рубашку, оставшись обнаженным по пояс и сунул испорченные вещи в пакет для мусора.
Лестрейд взглянул на худощавого Холмса — рёбра можно было пересчитать не глядя, как, впрочем, и остро выступающие позвонки на спине. Такого Шерлока уже не хотелось отчитывать за безрассудство и упрямство, а, скорее, нормально накормить, даже если это придётся сделать насильно.
— Господи, — в притворном ужасе воскликнул Лестрейд, — да по тебе можно изучать анатомию. Когда ты в последний раз досыта ел?
— Сытость отупляет, — равнодушным тоном произнес Шерлок, надевая чистую рубашку. Застегнув пуговицы и подвернув манжеты, Холмс остался доволен своим внешним видом и плюхнулся в кресло.
— Я так не думаю, — строгим тоном не согласился инспектор, доставая из кармана телефон и ища номер доставки китайской еды на дом. – Можешь сопротивляться, но тебе придется составить мне компанию.
Шерлок продолжал молча сидеть в кресле у окна даже когда Грег сделал заказ, и он решил разбавить тишину вопросом:
— Почему ты живёшь в этой дыре? Ты же можешь найти себе что-нибудь более подходящее, — наконец выказал Грег свое недоумение.
— Потому что я неудобный квартирант, который проводит химические эксперименты. А они имеют обыкновение взрываться. Или дурно пахнуть. Или всё вместе взятое, плюс прожигать ковёр насквозь. Это – четвертая квартира за последние полгода, да и отсюда меня скоро выгонят, как только хозяйка увидит, во что превратилась ее кухня. Поэтому и не распаковываю коробки — нет надобности, — Шерлок саркастично улыбнулся. — Кому хочется жить на пороховой бочке?
Спустя сорок минут аромат горячего риса, мяса и овощей сделал маленькую квартирку гораздо уютнее. Лестрейд расчистил кухонный стол от колб и баночек («Это что, глаза?! Шерлок, зачем тебе человеческие глаза?!»), а потом в окружении картонных коробочек с едой наблюдал за Шерлоком, ловко орудующим палочками и поглощающим лапшу с тофу.
Холмс с аппетитом жевал, не забывая при этом упоминать, что еда ему ни к чему и что во время расследований он вообще не ест, дабы стимулировать работу мозга. Грегори молча ковырял рис, выкапывая из него кусочки курицы, и прятал улыбку.
После сытного ужина Грегори проследил, чтобы Шерлок сел на диван отдыхать, а сам с интересом принялся изучать стеллаж с книгами: в основном на полках преобладали труды по химии и анатомии, а также, к удивлению Лестрейда, встретилась пара книг по пчеловодству.
Инспектор даже хотел спросить об этих книгах, ведь пчелы и Холмс в его воображении не имели ничего схожего, ну, разве что ответы Шерлока жалили порой ничуть не меньше, но вовремя промолчал — Холмс уже мирно спал.
Спал прямо на маленьком диванчике, трогательно подтянув колени к груди и по-детски приоткрыв рот, а сон будто скинул ему с десяток лет, настолько молодым и беззащитным выглядело его лицо.
