Ванда Василевская - Бартош-Гловацкий

Шуйский — староста[1].

Жена старосты.

Травинский — управляющий.

Войцех Бартош.

Бартошиха.

Роза — их дочь.

Валек — их сын.

Ян — кузнец.

Хромой Шимон.

Владек Банах.

Приказчик.

Капитан.

Скуржевский — офицер.

Первый офицер.

Второй офицер.

Третий офицер.

Первый пленный.

Второй пленный.

Агата — соседка Бартоша.

Первая женщина.

Вторая женщина.

Третья женщина.

Первый крестьянин.

Второй крестьянин.

Третий крестьянин.

Гайдуки, австрийские солдаты.

Кузница. На скамьях, табуретках сидят крестьяне.

Бартош. Переменится все, до капельки переменится. Люди на ярмарке сказывали, что со всех сторон народ на эту войну идет.

Шимон. Сказывали, что крепко этот пан Костюшко за простой народ стоит.

Первый крестьянин. Диковинно, что мужика на войну зовут. Не бывало того.

Бартош. Мало ли чего не бывало. Потому и говорю — все до капельки переменится.

Второй крестьянин. Всегда бывало: паны — шляхта — воевали!

Бартош. А теперь повоюем и мы! Что, не выдюжаем? У нас ли руки не сильны?

Первый крестьянин. А как вы, Ян? Вы вот ничего не говорите, а вам бы первому надо… Вы повидали белый свет, не из одной печки хлеб едали, не то что мы, — все тут да тут.

Шимон. И правда. Сказывайте, Ян, какова ваша думка?

Ян. Что тут говорить! Оно, правда, приходилось бывать и тут и там… И одно вам скажу — всюду простому человеку горе.

Третий крестьянин. А конечно, всюду плохо… Как и у нас…

Ян. Когда я мальчонкой в деревне скотину пас, когда потом в городе в ученье был — все одно…

Шимон. Сказывали, сам пан кастелян Дембовский с паном Костюшкой идет.

Ян. Сам пан Дембовский… А вы откуда знакомы с паном кастеляном, кум?

Шимон. Ну, вот еще! Куда мне до таких знакомств… Так, сказывали… будто пан кастелян Дембовский мужиков сзывает, чтобы на войну шли.

Ян. Диковинно мне это! Был когда пан кастелян Дембовский в вашей, Шимон, избе? Поглядел хоть глазком пан кастелян на вашу халупу, на ваших детишек? Сходил ли хоть разок в поле, посмотреть, как там приказчик покрикивает, как управляющий с нами разговаривает? Как у людей пот с лица льет и поясница от работы трещит?

Бартош. Пустое говорите, Ян! Какой ему интерес по избам ходить или там в поле идти! У него другие дела есть!

Ян. Так ведь и я не что другое говорю — свои, мол, у пана кастеляна дела, свои у мужика. А тут пан кастелян Дембовский, в городе сказывали, к простому человеку с этой войной кинулся.

Первый крестьянин. Так как же вы смекаете, Ян?

Ян. Смекаю я так — с каких это пор мужику одна дорога с паном?

Бартош. Пан Костюшко — это другое, Ян. Тут великое дело решается. Не приелись вам еще казаки по деревням? Не приелись вам ихние чиновники, что у нас на шее сидят?

Шимон. Справедливо говорите, Бартош!

Ян. Я казака раз в год, чиновника раз в месяц вижу. А панского приказчика — с утра до вечера, да и управляющего каждый день.

Бартош. Чудно вы говорите. Еще ничего не известно, а вы уж…

Ян. Известно, восстание будет, пан Костюшко мужиков зовет, чтобы воевать шли.

Бартош. Ну да. Вот и надо идти.

Шимон. Верно, верно, надо!

Ян. Это кто как рассудит.

Бартош. Чудно мне, как вы, Ян, рассуждаете! Сами говорили, простому человеку всюду плохо. А раз уж такой день приходит, что все может перемениться, так что ж вы хотите? В избе сидеть, в поле работать, вечно одно и то же горе мыкать? Вот вы вроде и умный и ученый, а как дошло до дела…

Ян. А до какого тут дела дошло?

Бартош. До войны дошло! На войну надо идти, добиваться лучшей доли с оружием в руках!

Шимон. Справедливо Бартош говорит!

Бартош. Неужели вам не надоело, не опостылело до последнего? Сидят у нас чужие, чужие хозяйничают, а ты с ними не заговаривай, они я речи твоей не поймут!

Первый крестьянин. Как у себя дома хозяйничают…

Бартош. Над нами пан, а над паном-то царский слуга! Другое дело будет, когда их прогоним. Неужто у мужика силы мало?

Шимон. Конечно!

Ян. Сила есть… Его силой господа веками живут, а теперь вы, Бартош, хотите и на войну за господ идти.

Бартош. Кто вам говорил, что за них? За себя, за всех! Война так война!

Ян. А после войны…

Бартош. Рано хотите медвежью шкуру делить, медведь-то еще в лесу! Что после войны будет, то будет после войны. Только и мы уж тогда не те будем, что были, когда дома сидели да о своей жизни думали. А вот пошли, мол, когда надо было, ничего не жалея.

Третий крестьянин. Не простое это дело — война.

Бартош. А хоть бы и смерть принять, что там! Дорога тебе твоя жизнь? Много тебе от нее радости? Да ведь не все же и сгинут, ворочаются люди и с войны! А тут все зашевелилось, как еще и не бывало! И паны и хлопы — вместе!

Шимон. Всем миром — большая сила!

Ян. Только какой же это мир будет — мужик и пан?

Бартош. Мудрите вы, Ян, и мудрите! А тут мудрить нечего. Война есть, пан Костюшко есть — так за паном Костюшкой! Освободим землю от москалей, польская ведь земля-то!

Третий крестьянин. Вроде справедливо…

Бартош. Мало, что ли, было от них обиды, мало было кривды, когда они шли сюда?

Ян. О панской кривде вы уж и забыли!

Бартош. Как это забыть? А только не время теперь, когда война идет, свои счеты сводить. Вот когда будем одни, у себя дома, тогда разберемся.

Ян. Да только тогда пан кастелян Дембовский и говорить-то с вами, кум, не захочет…

Третий крестьянин. Может, и так…

Бартош. Мусор один такие слова! А по-моему, надо иначе! Пусть-ка двинутся мужики по деревням, да всем миром! Да за паном Костюшкой на войну! Крови, здоровья не жалеть! За свою землю! Прогнать тех!

Третий крестьянин. Баба у вас, как-никак, Бартош, баба, ребята…

Бартош. А пусть! И за них воевать будем, и их доля лучше станет!

Ян. Отпустят ли вас только управляющий да приказчик с барщины?

Бартош. А я их и спрашивать не стану! Прямо к пану старосте пойду, чтобы дозволил идти… И дозволит, а то как же? Эх, мужики, что вам слушать Янову болтовню! Отравили ею там, в городе, когда он невесть где шатался по белу свету, никакого в нем жару нет! Ну, и пусть сидит в своей кузнице, коли ему не нравится! А мы на войну! С паном Костюшкой! Чужих от себя выгонять!

Ян. Оружия не хватит, коли вы всех так распалите, Бартош!

Бартош. И без оружия обойдемся! Косы на торец и айда!

Шимон. А конечно!

Второй крестьянин. Правильно говорите, Бартош!

Бартош. А вы, Ян, еще мне в своей кузнице хорошенько косу на торец поставите!

Один из покоев в усадьбе старосты Шуйского. Староста за столом, перелистывает бумаги, жена старосты вышивает у камина.

Жена старосты. Нет ли каких писем?

Староста. Из Кракова мне пишут…

Жена старосты. Ах, бог мой, из Кракова!

Староста. Экзальтация, сударыня, экзальтация!

Жена старосты. Пан Костюшко?

Староста. То-то вот… Пан Костюшко сбирает войско, крестьян к оружию призывает.

Жена старосты. Подумать только! Против вражьей силы, против царской узурпации вновь поднимаются польские знамена!

Староста. Весьма благородно, без сомнения… Но не надлежит забывать, в какие времена мы живем. Малый камешек влечет за собой великую лавину. И к нам уж эхо из Франции доносится… С чего началось?! А вскоре и королевские головы по эшафоту покатились. Подлая чернь кровью благороднейших людей руки обагрила.

Жена старосты. Во Франции! У нас того никогда не бывало. Да и что нам до тех дел? Тут народ восстает против насилия, против чужеземного нашествия, лишь за вольность идет борьба.