Генри Филдинг - Подметные письма, или Новый способ удержать жену дома

Рейкл (Том).

Коммонс.

Мистер Уиздом.

Мистер Софтли.

Риск.

Джон.

Сниксби.

Миссис Уиздом.

Миссис Софтли.

Бетти.

Первая шлюха.

Вторая шлюха.

Первый скрипач.

Второй скрипач.

Констебль.

Клерк.

Слуги.

Факельщик.

Улица.

Рейкл, Риск.

Рейкл (читает письмо). «Сэр! В последний раз Вы вели себя так, что заставили меня принять решение никогда больше с Вами не видеться. И если Вы еще когда-нибудь проникнете в наш дом, так только против моей воли. Ибо, надеюсь, Вы навсегда забудете о некогда знакомой вам Лукреции Софтли». Так ты говоришь – это письмо выбросили в окошко?

Риск. Да, сэр. Едва взглянув на эту негодницу Сьюзен, я сразу понял, что вам нечего ждать добрых вестей. По лицу служанки я всегда узнаю, в каком настроении госпожа.

Рейкл. Что ж, будем надеяться, что с другим поручением тебе больше повезет. Отнеси это письмо миссис Уиздом, я подожду тебя здесь с ответом.

Риск. Но, сударь…

Рейкл. Что еще, милейший?

Риск. Такое предприятие, сударь, может окончиться подбрасыванием на одеяле [1], а я не охотник подвергаться подобной опасности на пустой желудок.

Рейкл. По мне, черт подери, если уж тебя подкидывают, лучше иметь в желудке поменьше! Но ты ведь эпикуреец, твои мысли всегда сосредоточены на собственном брюхе.

Риск. В этом нет ничего удивительного, сэр: я всегда голоден. Пока я был денщиком при вашей милости, мне нечего было рассчитывать на лучший провиант, но раз меня произвели в сводники, мне надлежит жить совсем по-иному. Просто за сердце берет, как подумаешь: бегаешь целый день, только ногти грызешь от голода, будто какой скелет заморенный, а твои жирные собратья по профессии в собственных каретах раскатывают.

Рейкл. Принеси мне желанный ответ, и тогда я…

Риск. Только не обещайте, сэр, а то я заранее буду знать, что ничего не получу. Если б вы богатством также походили на вельможу, как посулами, я получал бы в неделю на два или три обеда больше, чем теперь.

Рейкл. Займись лучше делом!

Риск уходит.

Счастье для родины, что этот малый сбежал от своего прежнего хозяина. Стань он стряпчим, он оказался бы не меньшим бременем для родного города, чем полк солдат на постое.

Рейкл, Коммонс.

Коммонс. Мое почтенье, капитан Рейкл!

Рейкл. Джек Коммонс! Рад тебя видеть в Лондоне, милый повеса! Ну как там наши полковые ребята?

Коммонс. По-прежнему. Обоих твоих дружков-однополчан я оставил в обществе парочки приходских священников и мэра, все пьяные в стельку.

Рейкл. Господин мэр на редкость добросовестный малый: с тех пор как вступил в должность, ни разу не протрезвился! В качестве чиновника он поощряет ту же добродетель, что приносит доход его трактиру [2].

Коммонс. Молодец! А если б мэр был стекольщиком, то, верно, поощрял бы битье стекол.

Рейкл. Однако скажи – что привело тебя в Лондон?

Коммонс. Главным образом – мои склонности. Я решил окунуться в водоворот манящих пороков. Словом, я прибыл, чтобы провести отпуск в этом милом вертепе среди знакомых мне распутников и шлюх, погулять с месяц, наслаждаясь женщинами и вином, а потом вновь забраться в глушь и принять сан.

Рейкл. Ха-ха-ха! И у тебя хватит наглости утверждать, что таково твое призвание?

Коммонс. У меня то же призвание, что у других, сэр: люблю хорошо пожить! Поверь, дружище, меня так же тянет к набожности, как тебя к славе. Ты отправишься воевать, а я – молиться, понуждаемые одним стремлением.

Рейкл. Если ряса не лишит тебя искренности, ты сохранишь хоть одну добродетель.

Коммонс. Люди отличаются друг от друга лишь степенью искренности – на большее нечего рассчитывать. У всех есть грехи, только многие их прячут. Пороки так же приросли к нам, как наша шкура, но первые мы скрываем лицемерием, а вторую одеждой.

Рейкл. Клянусь честью, твои проповеди доходят до сердца, и мысли в них самые что ни на есть праведные.

Коммонс. К черту проповеди! Не отправиться ли нам поглядеть одно или два действия из какой-нибудь новомодной трагедии?

Рейкл. Только не со мной! Я не любитель трагедий. Вот разве что сходить на «Мальчика с пальчик Великого» [3].

Коммонс. На «Мальчика с пальчик Великого»? Это что за штука, черт возьми?

Рейкл. Трагедия, над которой нельзя не смеяться, сэр. И если таковыми же окажутся твои проповеди, я охотно стану одним из твоих прихожан.

Коммонс. А знаешь, пойдем в таверну!

Рейкл. Не могу, я обещал быть в одном месте.

Коммонс. В каком же? В непотребном доме, да? Так я с тобой.

Рейкл. Ни в коем случае, мой юный левит [4]. Это частное заведение, и тебя туда не впустят даже в рясе.

Коммонс. Если твои дела потерпят, пойдем со мной: я тебя представлю одной очаровательной молодой особе, моей родственнице.

Рейкл. По-твоему, я такой дурак, что соглашусь быть представленным порядочной женщине ее родственником? Уж не собираешься ли ты меня женить?

Коммонс. Нет, сударь, она уже замужем. У меня здесь две тетки, красивые – загляденье! И обе за стариками.

Рейкл. Что ж, тогда с ними стоит познакомиться. Как-нибудь ты меня представишь им.

Коммонс. Пойдем к одной чай пить, это поблизости. Я обуздал там нынче, дядюшки нет дома. Их дом в двух шагах. Отсюда рукой подать: на площади, где два фонаря.

Рейкл. Два фонаря?!

Коммонс. Вот именно. Ее мужа зовут Уиздом.

Рейкл (в сторону). Вот так история! Та самая женщина, к которой я послал Риска!

Коммонс. Давай навестим ее прямо сейчас, а завтра я свожу тебя к тетушке Софтли.

Рейкл (в сторону). Другая моя возлюбленная, черт возьми! (Коммонсу.) А больше у тебя в Лондоне нет родственниц?

Коммонс. Больше нет! Тебе что же, двух мало? Ишь, как разохотился!

Рейкл. Ты так щедр на них, что, для блага общества, я желал бы, чтобы ты был в родстве со всеми красотками на свете. Надеюсь, Джек, твои тетки не из самых добродетельных?

Коммонс. Ха-ха-ха! Я же тебе сказал: они молоды и хороши собой, а мужья у них старики.

Рейкл. Ты ведь не примешь за обиду, если кто-нибудь украсит рогами одного из твоих дядюшек?

Коммонс. Послушай, Том, если бы ты прочел с мое, ты бы знал, что звание рогоносца не столь уж обидное, как принято думать. Половина великих людей была рогоносцами – в истории сказано. Эко выдумал! Ха-ха-ха! Дядюшка и тот не примет за обиду. Весь свет знает, что он рогат.

Рейкл. Неужто?!

Коммонс. Разумеется, сэр. Когда старик при всем честном народе отправляется в церковь с молоденькой, он открыто признает, что он рогоносец. Итак, пойдешь ты к моей тетке?

Рейкл. Прости меня на сей раз.

Коммонс. В следующий раз ты не устоишь. Я полагал, что ради интрижки ты отложишь любое дело.

Рейкл. Но у меня уже есть интрижка: я ухаживаю за другой. А после, сударь, я к услугам вашей семьи.

Коммонс. Что ж, дай тебе бог удачи во всех твоих каверзах. Я буду искать тебя в Тилт-Ярде [5]. Ваш слуга, сударь!

Рейкл. А я – ваш.

Коммонс уходит.

Славный малый! Пожалуй, если он и узнает про мои похождения, то не будет им помехой.

Рейкл, Риск.

Рейкл. Ну, что слышно?…

Риск. Сударь, я с большой ловкостью передал письмо вашей милости и с не меньшим удовольствием вручаю вам ответ.

Рейкл (читает). «Будьте у меня в указанное время. Благо, мужа нет дома. Мне хотелось бы верить, что Ваше счастье, как Вы пишете, всецело в руках Елизабет Уиздом». На этот раз ты и в самом деле выполнил поручение наилучшим образом, и поощрения ради я отдам тебе все, что есть у меня в кармане. Черт возьми! У меня при себе только шесть пенсов! Забирай их и будь усерден. (Уходит.)

Риск. Ну и поощрение, нечего сказать! Вот что значит служить бедняку, вшивому нищему! Кабы я в половину так же усердно служил какой-нибудь важной особе, я давно был бы капитаном или судьей в Мидлсексе [6]. А я тут должен тянуть, что можно, из пустого кошелька этого потрепанного прапорщика, который и оклада-то никакого не получает. Чума его забери! И чего ждать оборванцу, состоящему при другом оборванце?

Миссис Уиздом, Рейкл.

Миссис Уиздом. Право, ничто еще не оказывало нам такой услуги, как это угрожающее письмо. Пока муж боялся, что я куда-нибудь отлучусь, его из дому было не выманить. Теперь он не балует меня своим обществом – все равно, думает, не решусь выйти на улицу.

Рейкл. Как отплатить мне за вашу доброту, за то, что ради меня вы мужественно переносите затворничество…

Миссис Уиздом. Женщина лишь тогда соглашается посидеть взаперти, когда уверена, что общество любовника сторицей вознаградит ее за это.