Офицер Всех император приказал пустить!
Народ заполняет сцену.
Первый горожанин (который вместе с соседом пробился сквозь толпу на авансцену)
Здесь будет ладно, здесь и постоим!
Второй горожанин Когда он выйдет, мы его увидим.
Женщина (ребенку) Держись при мне. Возьми свои цветы!
Солдат-ш вейцарец
Где тут наш Руди? Мы с ним земляки! Я просьбу к императору имею.
Офицер Терпение! Ну, вот и открывают.
Шатер раскрывается. Император Рудольфе кожаной одежде, без доспехов сидит за походным столом. Перед ним шлем, на котором он молотком выправляет вмятины. Закончив свою работу, удовлетворенно рассматривает шлем.
Рудольф Ну уж теперь он долго мне послужит.
(Оглядывается.) Уже народ? Георг, эй, помоги-ка! Слуга помогает ему надеть парадное платье. Первый горожанин
Что, кум кузнец, видал, чтоб император Держал бы молоток! Vivat Rudolphus!
Второй горожанин Молчи, молчи! Гляди, он к нам выходит! Император спускается по ступенькам.
Зайфрид фон Меренберг (становясь на колени) Мой государь!
А, Меренберг! Не так ли? Свободен будет, верьте, ваш родитель. Я обещаю вам. В имперских землях Господня милость навела порядок, Придет и вашей Австрии черед. Король Богемский к нам прибудет ныне, Я раньше дел других о вас помыслю. Меренберг отходит. Девочка с букетом цветов подбегает к императору.
Ты чей ребенок?
Женщина
Катарина Фройлих, Дочь горожанина из Вены.
Рудольф
Детка,
Смотри, не упади! Как ты прелестна! И как смиренно смотрят эти глазки! И как лукаво! Ты уже кокетка? Так что же вам угодно?
Женщина
Милосердья! Сожгли наш дом богемцы, государь, И муж лежит в беспамятстве от горя!
Рудольф (одному из своей свиты) Внимание на это обратите!
(Женщине.) Там, где помочь возможно, вам помогут.
Солдат-швейцарец (выступая вперед, за ним еще трое или четверо) К тебе с почтеньем, дорогой земляк!
Рудольф
С чем прибыл, Вальтер Штюсси из Люцерна? (Девочке.)
Ты, Катарина, к матери ступай! Скажи ей, что отцу окажут помощь!
Девочка бежит к матери.
Швейцарец Да вот со мной пришли еще швейцарцы К вам, государь: быть может, ваша милость Пожалует нам денег.
Рудольф
Деньги, друг мой. Вещь превосходная, коль их имеешь.
Швейцарец У вас их, что ли, нет? А ведь война!
Рудольф
Ты, вероятно, знаешь с малолетства, Что иногда крестьянин запасется И мясом и кормами на всю зиму, Да вот беда — весна придет не в марте, А только в мае. Снег лежит в полях, Где надо бы пшенице колоситься. И если тут кончаются припасы, Мы вправе ли сказать, что плох хозяин?
Швейцарец
Помилуй бог! Такое каждый знает! Но вы! Ах, так?
(Землякам.) Он, стало быть, крестьянин, А долгая зима — война, выходит, А хлеб, что съеден, это, значит, деньги. Ну, государь, мы подождем, уж ладно; Быть может, что найдется в закромах.
Рудольф
Коль не хотите воевать — ступайте! А остаетесь, знайте, что солдата, Который мародерствовать начнет,
Когда ему не хватит рациона, Повесят, будь он трижды храбрецом.
Швейцарец Ну, что уж сразу так! Спросить-то можно. Мы только и спросили, чтобы знать. Денечка мы четыре погодим, Авось наладится за это время.
Рудольф
Вот так! Привет Люцерну передайте! (Поворачивается, чтобы уйти.)
Оттокар фон Хорнек (выйдя из толпы на авансцену) Внемлите мне, внемлите, император!
Рудольф
Кто вы такой?1
X о р н е к
Я Оттокар фон Хорнек, Служу у доблестного Лихтенштейна, Которого, как и других, бесправно В темнице держит Оттокар Богемский. Его спасите и страну спасите! Он благороден, и страна прекрасна, Она достойна справедливой власти. Где вы страну чудеснее видали? Она, взгляните, светится улыбкой — Точь-в-точь невеста, жениха встречая, Украшенная золотом полей, И зеленью полян, льном и шафраном, Пучками голубых и желтых трав, Струящих благовонное дыханье, Долиной простирается она, Подобная громадному букету Живых цветов, который опоясан Дунаем, словно лентой серебра. Она уходит в высоту холмами, Где виноград под благодатным солнцем
Ждет в гроздьях созреванья своего, А цепь ее лесов — венец всего. Над ней витает дуновенье бога, И сердце здесь стучит, как никогда В степях холодных сердце не стучало. Поэтому австриец прям и весел, Когда неправ-открыто признается, Коль рад — открыто радуется счастью; Завидовать — другим предоставляет, И с бодрым духом предается делу. В Саксонии да где-нибудь на Рейне, Быть может, больше толку знают в книгах, Но обличают благодать господню Открытый взор и праведная совесть, И никому он в этом не уступит. Он зову сердца следует свободно, И пусть о нем судачат как угодно. О наша несравненная отчизна, Ты словно юноша розовощекий; А с двух сторон Италия — ребенок И зрелый муж — Германия стоят. Так сохрани свой юношеский дух, Исправь то, в чем другие оплошали!
Рудольф Он славный человек!
Первый горожанин
И ведь ученый! Он составляет хронику в стихах, И, государь, он вас там поминает.
Рудольф
Добром, надеюсь! Господин твой, верь, Свободен будет. Т ы же цепь прими, Носи ее об этом часе в память. Я наградить хочу твои заслуги. (Снимает с шеи цепь и надевает на Хорнека, который становится на колени. Одному из стоящих поблизости.) Вам кажется чрезмерной эта милость? Когда бы я его мечом коснулся,
Он встал бы рыцарем, подобно многим, Которых я не знаю, чем коснуться, Чтобы они, как он, стихи слагали.
(Хорнеку.) Об этом в хронике писать не надо, Иначе я бы сам хвалил себя!
Офицер (входит)
Король Богемии подходит, государь! Рудольф
Ну, господи, ты вел меня сюда, Так начатому помоги свершиться!
Справа на авансцене устанавливается походный стул. Император садится, его окружает свита. Входит король Оттокар в сияющих доспехах, поверх которых доходящая до пят богато расшитая мантия; вместо шлема на голове корова. За ним канцлер и
свита.
Оттокар (выходя из глубины сцены) Ищу, ищу, все не могу найти, Где, господа, ваш славный император? Вы, Меренберг? Вас можно встретить здесь? Еще надеюсь встретиться я с вами. Ну, где же Габсбург? А!
(Замечает его и идет к нему.)
Привет вам, Рудольф!
Рудольф (встает, обращаясь к своему окружению) Вы почему, скажите, шапки сняли? Раз к Рудольфу явился Оттокар, Как человек к другому человеку, Кто голову при этом обнажает, — Он человек, как все. Наденьте шапки! Но если же вассал пришел к сеньору И ленник наш, богемский князь, с почтеньем (подойдя к ним)
Явился к императору, несчастье Тому, кто почестей нам не окажет! (Твердыми шагами направляется к нему.) Ну, Оттокар? Как вы сюда попали? Оттокар (смущенно делает шаг назад) Меня позвали для переговоров!
Рудольф Ах, так! Вы говорить пришли о деле? Я думал, погостить у нас хотите. Тогда за дело! Что же, князь Богемский, Вы до сих пор на зов не откликались? Вас трижды звать к себе мне доводилось, То в Нюрнберг, после в Вюрцбург, после
в Аугсбург,
Чтоб приняли вы лен на ваши земли. Вы не являлись. Лишь в последний раз Почтенный фон Зекау за вас явился И вел себя не слишком-то почтенно.
Оттокар Лен на Богемию вручал мне Ричард!
Рудольф Да, Ричард Корнуэльский. Было время. Когда у нас за звонкую монету И большее, чем лены, продавали. Но это время кончилось. Я клятву Принес всевышнему, что буду править Отныне и вовек в немецких землях По справедливости! Да будет так! Да, в качестве имперского вассала Вы худо поступали, князь Богемский. Архиепископ Зальцбургский был вами Подвергнут нападению, как недруг, И так бесчинствовали ваши люди, Что нехристи и то бы устыдились.
Оттокар
На бой он вызван был как подобает!
Рудольф Подумаем не о войне — о мире! И Австрию, и Штирию, а также Каринтию и Крайну и все земли, Удержанные вами не по праву, Вы сызнова верните в наши руки! У нас найдутся перья и бумага, Дабы согласье письменно скрепить.
Оттокар
Всесильный боже! Кто же я такой? Не Оттокар? И не при мне мой меч, Что говорят со мной подобным тоном?
А если, сударь, я, не дав ответа, Через Дунай широкий переправлюсь И спрашивать начну, подняв оружье?
Рудольф
Два месяца назад, решившись встать На путь войны, со мной могли вы сладить. Кто спорит — вы испытаны в боях, И ваше войско побеждать привыкло, И золотом казна у вас набита, А мне ведь многого недостает, И все же, видите, не пал я духом. Когда бы все оставили меня, Солдат последний армию покинул, Я к вашему направился бы стану-, В короне и со скипетром в руках И повелел: «Имперское верните!» Уж я не тот, которого вы знали, Не Габсбург больше я, да и не Рудольф, Лишь кровь империи, вливаясь в сердце, Отныне по моим струится жилам. Все смертное в себе я прочь отбросил, Лишь император я и тем бессмертен. Когда пал на меня священный выбор, И на главу мою, до той поры Не помышлявшую об этом благе, Корону возложил властитель мира,
И тек елей по волосам моим, Я осознал, что совершилось чудо, И в чудеса я научился верить. Не гоже князю быть сильней, чем кесарь, И ныне мне князья мои послушны; Утихомирил голос мой смутьянов, Где было мне невмочь, господь помог. Пять шиллингов имея в кошельке, На корабли я в Ульме погрузился. Мне воспротивился баварский герцог, Он был разбит. Пришел я в эти земли, Совсем не много воинов имея, Но сами земли воинов мне слали, Из ваших войск мои войска рождались, И Австрия над Австрией победу Сама я одержала для меня. И триединым богом я поклялся Мир защищать и справедливо править. Поэтому чужой земли ни пяди Ты за собой удерживать не будешь, Тебе, перед землей и небесами, Я говорю: «Имперское верни!»
