постели.
Квартира учителя.
Учитель (доктору). С тех пор как умер ее сын, она все прихварывает. По дому-то она еще возится, ну а другую свою работу совсем бросила.
Врач. Она очень слаба. Вставать ей ни в коем случае нельзя. Возраст-то у нее не малый. (Уходит.)
Учитель идет в кухню и садится у кровати Власовой.
Мать. Что пишут в газетах?
Учитель. Война объявлена.
Мать. Война? А мы что делаем?
Учитель. Введено осадное положение. Из социалистических партий только большевики высказались против войны. Наша пятерка думских депутатов уже арестована и за государственную измену выслана в Сибирь.
Мать. Плохо дело. Если царь мобилизует, мы, рабочие, тоже должны мобилизовать свои силы. Я сейчас встану.
Учитель. Вам ни в коем случае нельзя вставать. Вы больны. И что вы можете сделать против царя и всех властителей Европы? Я сейчас спущусь за последним специальным выпуском. Теперь партию совсем прикончат. (Уходит.)
Хор (поет, обращаясь к матери).
Вставай! Ибо партия в беде.
Ты больна, но партия при смерти.
Ты слаба, но помоги нам!
Вставай! Ибо партия в беде!
Ты сомневалась в нас.
Брось сомнения,
Бьет час последний. Не раз ты партию бранила,
Оборви эту брань.
Над ней топор.
Вставай, ибо партия в беде!
Встань скорей!
Ты больна. Но ты нужна нам.
Не умирай, помоги партии!
Не отстраняйся! Партия идет в бой.
Вставай, партия в беде, вставай!
Во время пения мать с трудом встает, одевается, берет сумку и, шатаясь,
торопливо выходит из комнаты.
XII
Против течения
Перекресток.
Несколько рабочих уводят в кровь избитую мать за угол дома.
Первый рабочий. Что с ней такое?
Второй рабочий. Эта старуха была в толпе, которая приветствовала уходившие войска. Вдруг она крикнула: "Долой войну! Да здравствует революция!" Полицейские исколотили ее резиновыми дубинками. Мы ее оттащили за угол. Оботри ей лицо.
Рабочие. Уноси, старуха, ноги, а то тебя все-таки сцапают!
Мать. Где моя сумка?
Рабочие. Вот она!
Мать. Постойте! Тут прокламации. В них написана правда про войну и про нас, рабочих.
Рабочие. Иди домой, бабка! Правда пусть полежит в сумке. С ней пропадешь. Да и нас, если найдут ее, посадят за решетку. Неужто тебе еще мало?
Мать. Нет-нет, вы это должны знать! Невежество, вот что не дает нам подняться.
Рабочие. И полицейские.
Мать. Они тоже не знают.
Рабочие. Но наши вожди говорят нам: сперва надо помочь расколотить немцев и защищать родину.
Мать (декламирует).
Вот как! И это вожди?
Рука об руку с классовым врагом
Ведете вы рабочих на рабочих.
Ваши союзы, кропотно построенные
На грошики рабочих, уже разбиты.
Старый опыт борьбы забыт.
И забыто содружество рабочих всех стран.
Рабочие. Все теперь ни к чему: мы бастовали на многих заводах против войны. Наши стачки подавлены. Революции не будет. Иди домой, старуха. Бери мир таким, как он есть. Не бывать тому, чего вы хотите, никогда, никогда, никогда!
Мать. Прочтите хоть то, что мы говорим о положении дел. Ладно? (Предлагает им прокламации.) Даже прочитать не хотите?
Рабочие. Мы признаем, что вы нам добра хотите, но листовок больше брать не будем. Неохота в петлю лезть.
Мать. Да-а... Но подумайте: весь мир (кричит так громко, что перепуганные рабочие зажимают ей рот), весь мир живет во тьме кромешной, и доныне одни только вы были доступны голосу разума. Подумайте, что будет, если и вы сложите оружие!
XIII
1916 год.
Большевики неустанно борются против империалистической войны
Патриотический сбор меди.
Перед дверью, украшенной флагом и надписью "Патриотический сбор меди", стоят семь женщин с медной утварью; среди них мать с маленькой кружкой. Чиновник в
штатском отпирает дверь.
Чиновник. Последняя новость: наши храбрые войска, проявив беспримерное геройство, в четвертый раз отбили у врага крепость Перемышль. Убитых сто тысяч, пленных две тысячи. Главнокомандующий распорядился по всей России отменить занятия в школах и звонить в колокола. Нашей матушке России ура, ура, ура! Окошко для приема меди откроется через пять минут. (Входит в помещение.)
Мать. Ура!
Женщина Как хорошо, что наша война идет с таким успехом!
Мать. У меня только совсем махонькая кружечка. Что из нее выйдет? От силы пять-шесть патронов. А сколько из них попадет в цель? Ну два из шести. А из этих двух разве что один - насмерть. Вот из вашего котелка выйдет не меньше двадцати патронов. А вон кофейник той дамы, что стоит впереди, - это целая граната. Такая граната убивает сразу пять, а то и шесть человек. (Пересчитывает посуду.) Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь... Постой, у одной дамы две кастрюли, значит - восемь. Восемь. Значит, небольшая атака обеспечена. (Тихо смеется.) А ведь я чуть было не пожалела своей кружки. Встретилось мне двое солдат - следовало бы донести на них, - и говорят: "Неси свою медь, старая дура, чтобы войне совсем конца не было". Как вам это нравится? Ужас! Вас, говорю, надо просто-напросто расстрелять. Кружечку стоит отдать хоть на то, чтоб заткнуть ваши поганые глотки. Два патрона-то из нее выйдет. Зачем я, Пелагея Власова, отдаю свою кружечку? Для того чтобы война не кончалась!
Женщина. Что вы болтаете? Войне не будет конца, если мы сдадим медь? Наоборот, мы сдаем, чтоб война кончилась.
Мать. Нет, мы сдаем медь, чтоб война не кончалась!
Женщина в черном. Нет! Наши победят скорее и война окончится, если будет медь для гранат.
Мать. Ах, что вы! Если будут гранаты, война, конечно, не кончится. Наоборот, тогда-то ее можно будет продолжать. Пока хватает снаряжения, войну будут вести. Ведь и на той стороне небось тоже сдают медь.
Женщина (показывает на плакат). "Кто сдает медь - приближает конец войны". Вы что? Читать не умеете?
Мать. Кто сдает медь - затягивает войну! Не верьте надписи. Это для шпионов.
Женщина в черном. Почему ж вам хочется, чтоб война велась подольше?
Мать. А потому, что мой сынок за полгода станет фельдфебелем. Еще две атаки, и смотришь - он уже фельдфебель. И тогда у него будет двойное жалованье. А кроме того, мы получим Армению и Галицию. А Турция нам не нужна, что ли?
Женщина в черном. Кто нам нужна?
Мать. Турция! А деньги, которые мы взяли у Франции взаймы, их отдавать не надо, что ль? Это же, так сказать, освободительная война.
Женщина. Натурально. Еще бы не освободительная! Но из этого не следует, чтобы ей конца не было.
Мать. С полгода еще протянется.
Женщина в черном. И вы думаете, что она будет длиться, если подбавить меди?
Мать. Конечно. А солдат раздобудут бесплатно. У вас тоже кто-нибудь там?
Женщина в черном. Сын.
Мать. Видите, сына вы уже дали, теперь подбавите еще меди. Смотришь полгодика обеспечены.
Женщина в черном. Я больше ничего не понимаю. То выходит, будто война укорачивается, то будто удлиняется. Чему же верить? Муж убит. Сын под Перемышлем. Пойду домой. (Уходит.)
Начинается колокольный перезвон.
Женщина. Звон победы!
Мать. Да, мы побеждаем! Мы отдаем свои кружечки, свои котелки и кофейники, но мы побеждаем! Есть нам нечего, но мы побеждаем! Либо ты за царя и за его победу, либо ты против него. Мы побеждаем, да иначе нам и нельзя! Не то будет революция, это уж наверняка. И что тогда будет с нашим возлюбленным царем? В такое время мы должны крепко стоять за него. Поглядите на немцев. Они уже листья с деревьев жрут ради своего кайзера!
Женщина. Что вы плетете? Вот только что одна женщина убежала со своим котелком, а все из-за вас.
Работница. Зря вы ей сказали, будто она хочет затянуть войну. Никто же этого не хочет!
Мать. Как? А царь? А генералы? Вы думаете, им война с- немцами страшна? Только и знают: вперед, на врага! Победа или смерть! Так и надо. Слышите, как звонят колокола? Они же трезвонят только о победе или о смерти. А вы почему против войны? Что вы за птица? Тут, как я погляжу, собралась публика почище. А вы кто? Из рабочих? Да или нет? Лучше уж признавайтесь! Вы только примазываетесь к нашему делу. Не забывайте, что есть еще разница между нами и такими, как вы!
Прислуга. Зачем вы ее так грубо? Она ведь тоже пришла помочь родине.
Мать (работнице). Вы здесь - от чистого сердца? Этого быть не может. Да разве вам нужна война? Одно притворство! Отлично обойдемся без вас. Это наша война! Конечно, вы, рабочие, можете участвовать, никто не против этого, ни все-таки война не для вас. Лучше ступай-ка на фабрику и позаботься, чтоб тебе прибавили жалованья, и не суй носа не в свое дело. (Прислуге.) Вы можете взять ее барахло, если ей так приспичило сдать его.
Работница уходит в сердцах.
Вторая женщина. Кто она такая? Много себе позволяет.
Третья женщина. Я уже с полчаса наблюдаю, как она разгоняет народ.
