почему Куликовский? Я вообще-то старше по званию.
ФЕЛИКС. Сандро, это разумно. Вы всей авиацией России командовали, а здесь речь идет об охране одного дворца. Николай Александрович с этим лучше справится.
КУЛИКОВСКИЙ. Петр Николаевич, нужна карта дворца «Дюльбер». Принесите, пожалуйста.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Да, конечно. Сейчас принесу.
Он уходит.
ЗАДОРОЖНЫЙ. У меня еще есть два прожектора. Но беда в том, что никто не умеет с ними обращаться.
КУЛИКОВСКИЙ. Доверьте это мне. Я хорошо разбираюсь в таких вещах. Я настрою прожекторы на дорогу в Ялту. Доставайте их, я сейчас к вам подойду. И приготовьте мешки с песком, если они, конечно, есть.
Степан приносит два ящика патронов и кладет их на пол. Степан и Задорожный уходят. Женщины подходят к сумке с оружием и начинают внимательно рассматривать ее содержимое.
Так, прошу всех женщин немедленно покинуть помещение и закрыться в спальне. В случае опасности ни в коем случае не подходите к окнам. Ложитесь на пол.
ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА. А кто вам будет ружья заряжать?
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Как-нибудь сами справимся. Уходите немедленно.
Женщины уходят. Приходит Петр Николаевич с картой. Офицеры раскладывают карту на столе и внимательно на нее смотрят.
КУЛИКОВСКИЙ. Так, на эту ночь посты надо будет выставить здесь, здесь и здесь (показывает на карте красным карандашом). В качестве наблюдательного пункта предлагаю выбрать ванную комнату, из окна которой хорошо просматривается дорога на Ялту. Там и пулемет поставим.
ФЕЛИКС. А как же мыться?
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Ничего, граф, в тазике помоетесь.
КУЛИКОВСКИЙ. Сторожевую службу будем нести двадцать четыре часа, посменно. Эту ночь, как самую опасную, дежурят все.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. А согласитесь, господа, моя вилла «Дюльбер» имеет много преимуществ с военной точки зрения. Во дворце толстые и высокие стены.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Да, мы, признаться, смеялись, когда Петр Николаевич начал ее строить. Глядя на высокие стены, мы высказывали предположение, что он, вероятно, собирается начать жизнь Синей бороды.
Все смеются.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. «Дюльбер» — здание столь же удачное, столь и необычное. Это дворец арабский, вернее, сарацинский. Это стиль оригинальный, полный поэтического изящества. Он как будто воссоздан по сказкам Шахерезады.
КУЛИКОВСКИЙ. Полноте восхищаться вашим дворцом, Петр Николаевич. Главное — у него толстые стены. Давайте разбирать оружие. За мной будет пулемет.
Куликовский переносит пулемет в ванную. Уходит к Задорожному. Александр Михайлович и Феликс выбирают оружие. Петр Николаевич отходит в сторону.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. А ты что, Петр Николаевич, в сторонку отошел? Выбирай себе оружие. Вот револьвер хороший, почти новый.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Не хочу. Я в оружии ничего не понимаю. Я человек миролюбивый. Я на военную службу поступил скорее по традиции, чем по призванию. И оставил ее в связи с болезнью. Я всю жизнь увлекался живописью, искусством, архитектурой. Ты же знаешь.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Слушай, Петр, не глупи. Возьми револьвер.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Я не могу и не хочу. Потому что мне унизительно от высшей природы переходить к низшей, от высшей силы к револьверу. И, кроме того, ты даешь мне револьвер, из которого я не умею стрелять.
Входит Куликовский.
КУЛИКОВСКИЙ. Все, прожекторы готовы. Сейчас включим. Что у вас тут происходит?
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Да вот, Петр Николаевич отказывается стрелять по красным.
КУЛИКОВСКИЙ. Хорошо, будете заряжать оружие. Давайте встанем у окон. Нужно погасить свет. Я к пулемету.
Петр Николаевич выключает свет. Куликовский уходит в ванную. Каждый встает у своего окна. Петр Николаевич начинает разбирать ящики с патронами.
Пауза.
ФЕЛИКС. Интересно, как сейчас поживают мои карлики.
ПЕТР НИКОЛАВИЧ. Какие карлики?
ФЕЛИКС. Как-то я, господа, скучая за шампанским в парижском ресторане «Пале-Рояль», заметил за соседним столом двух карликов. Я подошел с бутылкой к их столику, представился и предложил выпить за французских мужчин, независимо от их роста. Тост был принят, шампанское выпито, и у нас завязался разговор.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. И что же было дальше?
ФЕЛИКС. Они мне сказали, что им решительно нечего делать в Париже и они не знают, чем заняться. И я им предложил поехать со мной в Петроград и работать в местном цирке. Они согласились, мы выпили еще одну бутылку и уже вместе вернулись в Петроград. Благодаря моим связам их приняли по контракту в цирк, и их номер пользовался большим успехом. Где они сейчас, что с ними?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Наверное, стали маленькими красными большевиками.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Феликс всю жизнь коллекционирует полубезумцев.
ФЕЛИКС. А здесь Библия есть?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Маленькая есть. Большевики при обыске не забрали.
ФЕЛИКС. А дайте мне ее.
Петр Николаевич берет в шкафу Библию и отдает ее Феликсу.
ФЕЛИКС. Мы в детстве с братом так играли, когда нам было страшно. Открывали ее наугад на любой странице и читали, что готовит нам судьба (листает книгу.) Так, открываю. Глава двадцать восемь, стих второй.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Что, что там написано?
ФЕЛИКС. Написано: «И дам ему звезду утреннюю». Вот видите, господа, все будет благополучно. Ночью с нами ничего не случится.
В это время включаются прожекторы. Они ярко освещают местность за окном.
Через несколько секунд раздается громкий выстрел. Сразу за выстрелом слышна беспорядочная стрельба. Из ванной слышен голос Куликовского.
КУЛИКОВСКИЙ. Это отряд Задорожного стреляет. Готовься. Огонь.
Слышен звук подъезжающих автомобилей. Офицеры стреляют из окон. Раздается стрельба из пулемета. За окном крики, голоса солдат. В темноте мелькают лучи прожекторов.
КУЛИКОВСКИЙ (кричит.) Кажется, попал в автомобиль, и он врезался в отвесную скалу. А вторая машина перевернулась и свалилась в пропасть. Это работа людей Задорожного. Думаю, что сейчас им будет не до штурма.
Слышна стрельба, а потом крики: «Отбой!» «Уходим!» Голоса отдаляются. Пауза.
В комнату входит Куликовский. Он в расстегнутом кителе, волосы взъерошены, по лицу струится пот.
КУЛИКОВСКИЙ. Кажется, в этот раз пронесло. Отдыхайте, господа.
В комнату вбегает Степан.
СТЕПАН. Фу… ялтинцы уехали. Все живы? У нас трое ранены.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Да живы, живы. Все хорошо. Я пойду проведаю наших дам.
Картина четвертая
Спальня Александра Михайловича и Ксении Александровны. Раннее утро. Александр Михайлович в расстегнутом кителе сидит в кресле и курит. У него потрепанный вид. Ксения Александровна стоит за ним, положив ему руки на плечи.
КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА (нежно.) Ты мой бесстрашный рыцарь. Защитил нас от этих красных дьяволов. Люблю тебя.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ (снимает ее руки со своих плеч). Прошу тебя, Ксения, не надо. Давай без этой сентиментальности.
Ксения отходит от него
