Девочка. Ой… (садится)
Маша. Елистратов Женя?
Ученики (вразнобой). Нету его сегодня…
Маша. Жаль… Зуева Вероника.
Встаёт очень неловкая девочка, одетая, в отличие от остальных, в повседневную форму — и без галстука.
Вероника. Я…
Маша. А почему ты не в парадной форме?
Вероника. Ну… Так…
Маша. И без галстука? Ты что, не пионерка?
Один из учеников (с места). Она, Марья Иванна…
Маша. Пусть скажет сама. Я слушаю, Вероника.
Вероника. Да, я… нет… — смотрит в пол.
Маша. А почему?
Вероника (почти шёпотом). Мама не велит…
Маша. А кто твоя мама?
Вероника. Моя мама — ведьма.
И класс, что характерно, не хохочет, а так — слабо вздыхает.
Маша. Садись…
В классе неловкая тишина.
Маша растерянно трёт лоб и смотрит в журнал.
Маша. Ну… допустим… да. Продолжим!
Титры.
Наши дни.
Интерьер небольшого выставочного помещения: застеклённые и открытые стеллажи с разнообразным оборудованием: дрели, механические пилы и молотки, станочки, всякого рода приспособы для них… Обстановка телесъёмки: камера на штативе, оператор, звукооператор, интервьюер — Зоя, дама в кремовом костюме.
Напротив неё — всё та же Маша, только постарше и куда более ухоженная — совершенно западного вида бизнес-вумен. У неё опять икота. Согнувшись под 90 градусов, пьёт воду. Отставляет стакан, осторожно глубоко вдыхает, ждёт. Да, икота прошла. Подбегает ассистентка, проводит Маше кисточкой по щекам, подкрашивает губы.
Маша. Кажется, готово, Зойка.
Зоя (давая знак оператору). Продолжаем?.
Маша. Давай.
Зоя. Так… Где мы остановились?.. Ага, вот: «Мария Ивановна, в нашей стране женщина в бизнесе всё ещё остаётся белой вороной. Как по-вашему, когда нам удастся преодолеть это ненормальное состояние?»
Маша. А я бы не сказала, что это состояние ненормально. Если мы посмотрим на картину в тех странах, которые нам предлагают считать образцовыми, на которые мы стремимся равняться, то увидим — женщины и там занимаются в основном мелким, иногда средним и практически никогда — крупным бизнесом. Ну, назовите мне в списке богатейших людей мира хоть одну женщину? В первой сотне, во второй? Разве что английская королева… А ведение бизнеса в наше стране — всё ещё довольно рисковое дело, этакий русский экстрим, бессмысленный и беспощадный, и понятно, что занимаются им в основном наши отважные мужчины…
Зоя (в камеру). Ну что ж, на этой мажорной ноте мы и закончим наш разговор с госпожой Кулагиной, директором сети магазинов «Молоток». С вами была Зоя Пучко — в программе «Всё пучком!» И — всяческих вам успехов!
Оператор выключает камеру.
Зоя (устало). Вау. Мы бы повеселились ещё, но кончились патроны… Слушай, Машка, как я сегодня устала, ты не представляешь! Ты домой? Отвезёшь меня?
Маша. Конечно, Зайка. Только до нашего дома, а то нам через полтора часа надо уже быть на причале, а ещё продуктов купить…
Зоя. Что за?..
Маша. А! Решила я тут своему морскую прогулку устроить. Да и сама хоть проветрюсь… затхлая я какая-то стала…
Голос у нее нерадостный.
Едут по городу. Вялотекущая пробка. Зоя пьёт джин-тоник из банки, Маша нервничает, завистливо смотрит.
Зоя. А как вообще он — твой отважный мужчина? Сто лет его не видела.
Маша. Да еще бы сто лет… (машет рукой) Не понимаю я, Зайка, чего ему не хватает?..
Маша в супермаркете. Бросает в тележку покупки — всякую еду, в основном полуфабрикаты, фрукты. В какой-то момент замечает неловкую долговязую девушку в вязаной шапочке (хотя на улице жарко). Девушка тоже с тележкой, продукты она берёт, глядя в список. Движения девушки осторожны и неловки, её словно окружают невидимые нам препятствия, острые углы, колючки — а может быть, что-то хрупкое, что нельзя задеть и поломать.
Маша скользнув по ней взглядом, отворачивается и сразу забывает, и тут девушка в свою очередь замечает Машу — и на несколько секунд буквально столбенеет. Потом идёт за Машей, торопится, тележка вихляет, Маша уже проходит кассу, девушка сначала автоматически встаёт в коротенькую очередь, потом бросает тележку, идёт налегке… и вдруг останавливается, словно оробев, к Маше не подходит, смотрит издали. Маша с пакетами выходит из магазина, идёт к дому — он рядом. Девушка идёт за ней. Со стороны кажется, что она ковыляет по очень скользкому льду.
В магазине.
Кассирша. Клава! Вон ту тележку поставь пока в сторонку…
Продавщица в зале. А что?
Кассирша. Да эта, немая — бросила вдруг и выскочила. Вернется.
Продавщица в зале. Которая в шапочке-то? Ты её знаешь?
Кассирша. Да, так. В нашем доме живёт, встречаемся.
Маша входит в свой подъезд. Девушка подходит к захлопнувшейся двери, смотрит на домофон. И вдруг на экранчике домофона сами собой начинают слабо светиться три цифры — номер квартиры. Девушка хочет их набрать, рука её тянется к кнопкам, но не дотягивается, повисает. Она пытается сделать это ещё и ещё, но всё равно ничего не получается. Тогда девушка поворачивается и идёт обратно к магазину — теперь ей уже ничто не мешает идти. Лицо её неподвижно, не выражает никаких эмоций, но из глаза вытекает слеза.
Кулагин и Коля, старый его приятель, вваливаются к Коле в квартиру.
Кулагин. Старый, вот без балды: у меня двадцать минут, ну, двадцать пять. Иначе ты меня больше никогда не увидишь живым.
Коля. Блин, что за жизнь. Есть время — нет повода. Появился повод — нет времени…
Кулагин. Ну, чёрт, ну, тороплюсь. Моя решила устроить мне морской променад. Нанята яхта, место и время встречи изменить нельзя… Потом точно будем кого-нибудь ждать три часа, но на сей минут за опоздание — расстрел на месте. Из поганого ружья.
Коля. Не везёт тебе. Вот увидишь: оба дня будет штиль и дождь, а если нет — то противная мелкая девчонка всем проест плешь, а потом кто-нибудь выпадет за борт. Это если сильно повезёт. А главное — никакого уединения…
Коля вталкивает Кулагина на кухню. На столе бочонок пива, полуразобранный огромный до полупрозрачности завяленный лещ, какие-то копчёности-нарезки во вскрытых пакетиках. Чувствуется, что мужик — в меру своих сил — пытался подготовить торжественный прием.
Кулагин. Так. И что празднуем? «Зенит» сегодня не играл…
Коля. Угадай!
Кулагин. Не буду, а то вообще ни фига не успеем. Колись и наливай — быссстро!
Коля (выпаливает). Повысили!
Кулагин. Серьёзно?
Коля. Святой крест в зубы и барабан на шею! А ты не верил! Я, можно сказать, уже три часа как не мальчик. Сегодня на работе обмыли, теперь с тобой — святое дело.
Кулагин. Святое. Поздравляю. Я, признаться, думал, тебя так и запинают под стол — всю жизнь ключи будешь подавать.
Коля (разливает; торжествующе). А вот!
Кулагин. А подробности?
Коля. Ты выпей сначала.
Кулагин. Для храбрости?
Коля. Для храбрости — это мне надо. А тебе — для решительности…
Кулагин. Что, опять деньги нужны?
Коля. Блин, ну ты пошляк!
Кулагин. Значит, не нужны.
Коля. Да погоди ты! Нужны, да. Только давай я тебе всё с самого начала расскажу. Но ты не подумай, что я тебя из-за этого тащил.
Кулагин. Старик, расслабься. У нас ещё осталось четырнадцать минут. Медленно, однако без лишних подробностей.
Коля. Без подробностей не выйдет… Понимаешь, это больше всего на бред похоже, только, ты ж пойми, с головой у меня в порядке, чертей не гоняю, и по колёсам — только аспирин…
Кулагин. Ты говори просто, а не кота за хвост.
Коля. В общем… Ты нашего, прости господи, мудилу Стоеросова помнишь?
Кулагин. Который тебя и гнобил?
