Бондесен. Вы часто бываете зимою в театре?
Элина. Я в театре? Почему это вас интересует?
Бондесен. Я думал, что если бы вы захотели… У меня есть билет. У меня всегда бывают билеты.
Элина (громко). Вы хотите меня взять с собой в театр? Все равно, хотя бы и на галерею. Я уж не помню, когда испытывала это удовольствии.
Карено (тихо жене). Послушай, Элина, — Ингеборг, наверно, еще не легла. Не может ли она теперь пойти спать?
Элина (смотрит на него секунду). Конечно, почему же нет? (Захваченная мыслью, обращается рассеянно к Бондесену.) Да, если бы вы дал мне билет… (Внезапно встает.) Я сама скажу Ингеборг. Если это так необходимо. (Поспешно проходит мимо Бондесена, говорит тихо в кухонную дверь; возвращается.)
Говинд и Йервен (говорят между собой; ищут свои пальто).
Карено. Неужели вы уже уходите? Куда вы спешите? Я только думал, что Ингеборг…
Говинд. О, пора.
Элина. Как, вы уже уходите? (К Бондесену, который тоже поднялся.) Вы тоже? (Бросив взгляд на Карено.) Ах, я забыла. Вы умеете гадать? (Протягивает ему руку, ладонью вверх.)
Бондесен (берет ее руку, рассматривая, пожимает). Нет, этого я не умею…
Элина (громко). Это неважно. Я сказала только для того, чтобы вы взяли мою руку. У вас такие теплые руки.
Йервен. Вот твое пальто, Бондесен. (Подает ему пальто.)
Элина. Подумайте, он вас отрывает от меня. (Помогает Бондесену надеть пальто.) Так. (Прощаются.)
Йервен (отводит Карено в сторону. Умоляюще). Не забудь, Карено: будь снисходителен к моей книге. Прошу тебя, дорогой.
Карено (шутливо). Буду снисходителен, насколько возможно. (Серьезно.) Перестань меня дурачить.
Все уходят через заднюю дверь, которая остается открытою; слышно, как гости еще раз прощаются. Э л и н а входит. Ставит чашки на поднос. Слышен стук калитки. Входит К а р е н о.
Карено (обнимает жену). Вот мы опять одни.
Элина (молчит).
Карено (вынимает деньги из кармана). Элина. Вот спасенье, — посмотри.
Элина. Тебе было весело?
Карено (прячет деньги). Да, но Йервен был такой странный… Скажи, ты его поняла?
Элина. Нет. Я о нем и не думала.
Карено. Он показался мне совсем другим, чем всегда. Но он очень добрый человек. Он дал мне денег взаймы… Одну лампу можно потушить. (Тушит.) Впрочем, я ее сейчас налью; возможно, что мне опять придется сидеть всю ночь и работать.
Элина (огорченная). Нет, не делай этого.
Карено (весело). Элина, право, мне совсем не хочется спать. (Потирая руки.) Я в таком прекрасном расположении духа. Ты это видела? (Вынимает кредитные билеты и рассматривает их.) Первое, что я сделаю — с утра пойду к судебному приставу и уплачý. (Прячет деньги и обнимает ее.) Ты притихла, Элина.
Элина. Зато ты, кажется, необыкновенно оживлен.
Карено. У меня на это есть основание.
Элина. Необыкновенно оживлен. Я уверена, что в глубине души ты возмущаешься мною; но не хочешь этого показать.
Карено. Почему мне возмущаться тобой?
Элина. Если ты находишь, что я сегодня слишком много говорила с Бондесеном, то скажи мне прямо.
Карено (удивленно смотрит на нее, качает головой). Сегодня я никого не понимаю. И ты становишься какой-то странной. Почему я могу находить, что ты с Бондесеном слишком много говорила? Разве он позволил себе что-нибудь?
Элина. Да, может быть, я действительно обращала на него слишком много внимания. Я сознаюсь. Он мне понравился; у него удивительная способность так… Ты заметил, как изящно он был одет?
Карено. Кто? Бондесен? Нет; я почти на него не смотрел. Разве он был изящно одет?
Элина. Вот как. Ты даже не смотрел на него!
Карено. Да, разумеется, я посмотрел на него. Даже несколько раз. Я заметил, что он был очень изящно одет, конечно. Если ты это находишь. Ну, да он должен так одеваться, потому что он постоянно бывает на людях… Пока я не забыл, надо налить лампу. Ингеборг, верно, уже легла. (Берет книгу Йервена, и рассматривает переплет.) Во какую книгу написал этот Йервен. Я заранее разуюсь тому, что буду ее читать. (Кладет книгу на стол, уходит в кухонную дверь, которая остается открытой.)
Элина (устало падает на стул).
Карено (входит с жестянкой для керосина). Ты бы легла, Элина. Уже поздно.
Элина. Мне показалось, что Бондесен тебе не понравился. Мне кажется, ты его возненавидел за то, что он так много говорил со мной.
Карено (наливает лампу). Нисколько. Этого недоставало! (Смеется.) Подумай: возненавидел!
Элина. А когда ты предложил Йервену спичку, чтобы зажечь сигару, ты Бондесену не дал. Разве ты сделал это не нарочно?
Карено. Я это сделал? Я не дал ему спичек? Разве он не курил?
Элина. Он закурил о лампу.
Карено. Это, действительно, было невежливо с моей стороны. Но он не обиделся. А потом я ему одолжил журналы. (Уносит жестянку, оставляет дверь открытой.)
Элина (встает, ломает руки; подавленно). Нет! Тут ничто, ничто не поможет. (Разражается слезами.)
Карено (из кухни). Что ты говоришь?
Элина (не отвечает).
Карено. Мне показалось, ты что-то сказала.
Элина (овладевая собой). Я сказала: покойной ночи. (Медленно направляется в спальню.)
Карено (входит). Да, ты права. Ложись, Элина. Я думаю еще немного поработать, но сперва почитаю книгу Йервена.
Элина (медленно уходит).
Карено (садится у письменного стола, прибавляет света в лампе, берет книгу Йервена и читает. На его лице появляется выражение все усиливающегося изумления. Раскрывает книгу в середине; читает). Нет, — но!.. (С возрастающим волнением перелистывает и читает то здесь, то там.) Нет, он изменил! Йервен изменил! (Вскакивает, бегает по комнате, снова заглядывает в книгу.) Предатель!
Следующее утро. Комната Карено. Одна лампа догорела и потухла. Другая догорает. Дневной свет. К а р е н о сидит за работой, бледный и усталый.
Карено (встает, отворяет кухонную дверь и зовет). Ингеборг! (Услышав ответ.) Пожалуйста, на минута.
Ингеборг (входит).
Карено. Ты можешь сейчас сходить по одному делу?
Ингеборг. Да.
Карено. Отнеси ему это письмо. (Берет со стола заготовленное письмо.) Можешь идти так.
Ингеборг (протягивает руку).
Карено. Подожди. Я вложу деньги. Смотри. (Вкладывает пачку кредитных бумажек и заклеивает конверт.) Он вчера забыл здесь эти деньги.
Ингеборг. Хорошо. (Протягивает руку.)
Карено. Ты его вызовешь и отдашь письмо в собственные руки. Ты это сделаешь?
Ингеборг. Да. (Берет письмо.) Потушить лампу? Уже совсем светло.
Карено. Разве? (Тушит лампу, идет к двери на веранду, отдергивает гардину; врывается солнечный свет. К Ингеборг, которая хочет ему помочь.) Нет, ты иди. Письмо у тебя?
Ингеборг. Да. (Идет по направлению к кухне).
Карено. Подожди немного, Ингеборг. Если Йервен тебя о чем-нибудь спросит… Если он спросит, велел ли я ему кланяться, ты можешь сказать: да, я велел ему кланяться.
Ингеборг. Да.
Карено. Но если он не спросит, то ничего не говори.
Ингеборг. Нет, нет. (Уходит.)
Слышен стук калитки.
К а р е н о садится снова за работу, перелистывает свои бумаги, книгу. Опять стук садовой калитки. Вслед затем раздается стук в кухонную дверь. Потом еще раз, громче.
Карено. Это ты? Ингеборг?
Чучельный мастер (входит, несет с собою большой пакет в газетной бумаге. Кланяется). Прошу извинить, в кухне никого не было.
Карено. Вы принесли хлеб? Пожалуйста, положите туда.
Чучельный мастер. Нет; барыня…
Карено. Барыня еще не вставала. (Берется за боковой карман.) Вы пришли за деньгами?
Чучельный мастер (кланяется). Я должен был принести вот это. (Снимает бумагу и высоко поднимает чучело птицы.)
Карено (с неудовольствием). Уф, что это такое?
Чучельный мастер. Чучело птицы, которое мне заказала барыня. Сокол.
Карено. Это, очевидно, ошибка. Вы говорите — сокол?
Чучельный мастер. Нет, это не ошибка.
Карено (подходит). Жена заказала это?
Чучельный мастер (кланяется). Совершенно верно.
Карено (берется за боковой карман). Я не знаю, есть ли у меня… Сколько это стóит? Может быть, вы его возьмете обратно? (Ищет в карманах.) Потому что, к сожалению, у меня сейчас нет денег. Я зайду за этим после.
