СТИВЕНСОН (заикается): П-петр Мартыныч… я хотел… в день В-вашего юбилея… позвольте преподнести…
ДЕД: А? что? зачем? заберите… не люблю!
Стивенсон выкатывается, уронив по дороге щенка. Щенок трусит за ним, сильно отставая. Входит парижаночка в щегольском фартуке и чепчике, похожа на шоколадницу Лиотара.
ПАРИЖАНОЧКА: Петр Мартыныч, свеклу как – с чесноком или с орехами?
ДЕД: Нина! над нашей семьей тяготеет проклятье.
ПАРИЖАНОЧКА (задумчиво): Лучше всё же с орехами.
Входит Пол Ньюмен, подтянутый, вполне овладевший собой.
ПОЛ НЬЮМЕН: Ах, Нина, какие запахи с кухни!
ПАРИЖАНОЧКА (с гордостью): Это тебе не breakfast number two.
ПОЛ НЬЮМЕН: Мы с тобой толком не поговорили об ее браке… не пора ли пресечь?
ДЕД (поворачивается к ним всем корпусом): Смотря какова альтернатива…
ПОЛ НЬЮМЕН (с безоблачным челом): Приглашены ведь двое юнцов!
ПАРИЖАНОЧКА: Прелестные мальчики, один другого милей. Конечно она нуждается в молодежном окруженье.
ДЕД: Пока вы оба здесь, сделайте милость, объясните мне, почему она оказалась беспризорной, не достигши восемнадцати?
ПОЛ НЬЮМЕН (со смехом): Убежала из дому! ревновала меня к Сьюзи. (Становится серьезным.) Но со Сьюзи покончено… я позвал Ксеньку обратно… займусь всерьез ее карьерой. Потормозит и согласится.
ДЕД: Слепой сказал – посмотрим.
Входит Наталья Николавна.
НАТАЛЬЯ НИКОЛАВНА: Нина, сколько нас за праздничным столом?
ПАРИЖАНОЧКА: С Ноутбуком или без него?
ДЕД: С ним, с ним! не срамитесь!
ПАРИЖАНОЧКА: Тогда одиннадцать.
ДЕД: Кого-то не хватает. Нужна дюжина.
НАТАЛЬЯ НИКОЛАВНА: А мы накроем на двенадцать персон и посмотрим, не придет ли кто к лишнему прибору.
ДЕД: Ага. Пошли, я произведу смотр.
Уходит с двумя женщинами, Пол Ньюмен остается. Входит мадам Смородинская.
МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ (бросается к нему): Павел Петрович! Вы несчастный отец, я несчастная мать.
ПОЛ НЬЮМЕН (поспешно отстраняется): Вы не преувеличиваете, Эстер Борисовна? Неудачный брак моей дочери – беда поправимая.
МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ: Но сад на макушке… отличаться от окружающих… так явно, с вызовом! нет ничего страшней.
ПОЛ НЬЮМЕН: Мне кажется, отклоненье в хорошую сторону… живая метафора состояния мыслей… у Стефана Семеныча на голове тоже что-то крутится… покрутится и перестанет. Ваша-то трагедия в чем?
МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ (с заминкой): Алексей Сеннов… тихий юноша… но ведь это тоже отклоненье… не такое заметное… и всё же я боюсь… их лучше развести подальше.
ПОЛ НЬЮМЕН: Развести… я как раз собираюсь развести одну неравную пару.
МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ: Понимаю… Ваш батюшка даже назначил приз тому, кто сумеет…
ПОЛ НЬЮМЕН: Вот как… цифр можете не называть… не суть важно… и кому он достанется?
МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ: Ксения такая серьезная… и Алексей Сеннов тоже… они подошли бы друг другу… Арсений шалопай.
ПОЛ НЬЮМЕН: Ваша позиция ясна – подальше от цветущих деревьев. Вы зря волнуетесь: второй брак моей дочери – не сразу и не вдруг. Она нуждается в длительной реабилитации после пережитых потрясений. Кандидатуру буду тщательно подбирать. Ее психическое состояние нормализуется, и все странности исчезнут. Разрешите откланяться.
Кланяется и остается на месте. Мадам Смородинская выметается. Входит Стивенсон.
СТИВЕНСОН (гневно): Должен Вам сказать… гипноз без согласия… при столь тонкой нервной организации… сами можете видеть последствия…
ПОЛ НЬЮМЕН: Да нет… Алексей Сеннов не въехал и вас переполошил… всего лишь игра.
СТИВЕНСОН (угрюмо): Хороша игра… на них обоих лица нет… на Ксении и Плейбое.
ПОЛ НЬЮМЕН (поднимает брови): Плейбой? Вы так называете отца? метко, метко. И за кого Вы больше беспокоитесь? (В голосе его появляются металлические нотки.) Не доверяйте фантазиям Петра Мартыныча… я не собираюсь выдавать дочь сразу после ее развода.
СТИВЕНСОН (резко): Развода? Вы разводящий? у Ксении есть и своя воля.
ПОЛ НЬЮМЕН (спокойно): Не собираюсь… ни за Вас, ни тем более за Алексея Сеннова… вовсе абсурдный вариант… да и Вы в роли жениха выглядите сомнительно. Так что деньги Петра Мартыныча вас обоих минуют. Можете быть свободны.
СТИВЕНСОН (не уходит): Начинаю догадываться о положении вещей…
Пол Ньюмен наотмашь дает ему пощечину, на глазах у входящей в дверь Ксюши. Стивенсон пошатнулся от неожиданности и силы удара. Ксюша одним прыжком становится рядом с ним, поддерживает, крепко обнимает за плечи.
КСЮША (отцу): Ты оскорбил моего пасынка… моего друга… ты опять оскорбил меня… оскорбил нас троих… мы будем драться с тобой на картонных шпагах и убьем на фиг. (Уходит в обнимку с побитым Стивенсоном.)
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
В стороне от столика, на котором стоит всё еще открытый Ксюшин ноутбук с погасшим экраном, разложен и накрыт стол на двенадцать персон. Никого. Щебечут птицы. Солнце еще довольно высоко, но сосны уж поймали его и не отпускают. Ксюшин ноутбук оживает, подмигивает зелеными лампочками. С экрана сходит то самое которое, только выглядит оно теперь несколько иначе, и сразу садится во главе стола.
ТО САМОЕ КОТОРОЕ: Мое место… мой прибор… сто пудов. Их обуревают страсти – я холодно. Они верны себе – я готово к изменениям. Я многовариантно… глюкоустойчиво… без понтов!
Входит Ноутбук.
НОУТБУК (к Тому самому которому): Было весьма любезно с их стороны позвать меня к столу… редко когда перепадут такие деликатесы… собственно, я не знал о дне рожденья Петра Мартыныча… приперся без подарка… ах, как стыдно… но я сочинил ему стихи!
Входит дед.
ДЕД (к Тому самому которому): Откуда? какими судьбами?
ТО САМОЕ КОТОРОЕ: Из своевольного, глючного, издевательского компьютера.
ДЕД: Ну ладно… всё повально виртуально… и черт с тобой… сиди, коли сидишь.
Входят Наталья Николавна с парижаночкой.
ДАМЫ (в один голос): Вот и двенадцатое!
Двенадцатое придвигает к себе салатницу и начинает трескать, даже не накладывая в тарелку.
ДАМЫ: О-о!
ДЕД: Терпите! это наше будущее.
Входит Пломбум. То самое которое перестает трескать, сидит тихо, мигает зелеными глазами.
ПЛОМБУМ: Петр Мартыныч, Вы не видали Ксюшу-Арсюшу?
ПОЛ НЬЮМЕН (появляется в середине этой фразы): Молодо-зелено, погулять велено. Старое старится, молодое растет.
ТО САМОЕ КОТОРОЕ: Пять секунд до их появления.
Входят Ксюша со Стивенсоном, держа с двух сторон корзинку весенних сморчков.
ДАМЫ: Где? где?
КСЮША СО СТИВЕНСОНОМ (хором): В березняке.
Дамы подхватываются.
ДЕД: Стоять! плевать на сморчки! собрались юбилеить – так юбилейте.
Ксюша со Стивенсоном ставят перед дедом наземь корзинку и целуют его в обе щёки. Дед милостиво поднимает корзину, отдает Наталье Николавне.
ДЕД: Спасибо, дети.
НОУТБУК: Собственно, я… я хотел… я сочинил к Вашему юбилею… не длинно… четыре строфы…
ДЕД (рявкает): Отставить! не переношу стихов на случай! (Ноутбук пятится к флигелю.) Нет, сами Вы, сделайте одолжение, садитесь, будьте дорогим гостем! Только без стихов.
Гладит Ноутбука по спине, он бесстрашно садится рядом с Тем самым которым. Ксюша со Стивенсоном подсаживаются к Ноутбуку, Пломбум еще стоит. Входит мадам Сеннова с сыном. Сеннов-Арсеньев ладит сесть возле Стивенсона, тот его отпихивает. Сеннов-Арсеньев садится напротив, ест друга глазами.
СТИВЕНСОН: Садись, Пломбир.
Усаживает отца рядом с собой. Вбегает щенок, вертится у ног деда. Дед приветливо дает ему со стола кусочек ветчины, щенок ест. Входит мадам Смородинская.
МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ (тыча в Того самого которого): Что это? как это? почему?
ДЕД (садясь в другом торце стола): Глюки компьютерной цивилизации… приходится терпеть.
То самое которое, ободренное сим словом, берет откупоренную Полом Ньюменом бутылку вина, достает из кармана воронку, деловито заливает вино в пасть. Пол Ньюмен садится по правую руку от отца, Наталья Николавна по левую, парижаночка рядом с ней. Мадам Смородинская, не имея выбора, с опаскою села между сыном и Тем самым которым. Итак, сидят за столом в следующем порядке:
Ноутбук Ксюша Стивенсон Пломбум Пол Ньюмен
То самое которое Дед
мадам мадам Сеннов- парижаночка Наталья Николавна Смородинская Сеннова Арсеньев
ОБЩИЙ НЕСВЯЗНЫЙ ХОР: Попробуйте… положите себе… Вам какого? благодарю Вас… хватит…
СЕННОВ-АРСЕНЬЕВ (подняв глаза от тарелки, громким фальцетом): Стивенсон! что у тебя на голове?
СТИВЕНСОН (ощ упывает себя): Надеюсь, не рога?
Все поворачиваются к Стивенсону – на голове у него проросло раскидистое дерево.
ПЛОМБУМ (заикаясь): Э-это хороший знак! У тебя в голове всё выстроилось…
СЕННОВ-АРСЕНЬЕВ (шепотом, в наступившей тишине): Куда ты, Стивенсон, уходишь?
