Уильям Шекспир - Перикл

«Перикл» — произведение переломное для Шекспира. Если не требовать от Шекспира всякий раз художественного совершенства, а видеть в нем писателя, подверженного тем же законам, что и другие художники слова, то есть писателя, не всегда ровного, тогда мы найдем место для «Перикла» в творческой эволюции Шекспира. Мы признаем, что «Перикл» значительно уступает в художественной силе шедеврам Шекспира, но вместе с тем, смотря на это произведение без предубеждения, увидим в нем великого художника в состоянии поисков новых путей, и тогда эта пьеса привлечет наше внимание, хотя бы ради той ясности, с какой она обнаруживает идейные искания автора.

Новая идейная направленность Шекспира, отошедшего от трагического мировосприятия, в «Перикле» уже определилась. Наметилась и новая художественная форма. Однако Шекспир еще не в полной мере овладел ею. Ни в одной из драм Шекспира повествовательный элемент не доминирует в такой степени, как в «Перикле». Вся пьеса представляет собой как бы рассказ Гауэра, прерывающего речь для того, чтобы дать возможность актерам наглядно изобразить самые драматичные эпизоды в судьбах героев. Затем рассказ возобновляется и снова прерывается иллюстративным эпизодом. Рассматривая композицию «Перикла» под таким углом зрения, мы должны будем признать, что драматическая конструкция пьесы имеет свой стержень, определяющий ее единство. Однако обнаженность драматической конструкции свидетельствует о ее художественном несовершенстве. «Перикл» — первенец новой творческой манеры великого драматурга. Отсюда недостатки этого произведения, поражающие нас сочетанием зрелого шекспировского стиха с наивностью драматургической композиции.

Если многое в этой пьесе кажется не шекспировским, то это потому, что Шекспир и в самом деле писал это произведение в манере, не свойственной ему. Если несомненным шедеврам трагического периода от «Гамлета» до «Антония и Клеопатры» присуща монолитность и Шекспира мы узнаем как в композиции целого, так и в деталях, то здесь нет той цельности замысла, которая характеризует зрелые творения Шекспира. В «Перикле» только местами вспыхивают искры шекспировского гения, тогда как в целом пьеса едва ли доставит эстетическое наслаждение читателям и зрителям нашего времени. Современники иначе отнеслись к этой пьесе, чем последующие поколения. Дух романтики был жив в эпоху Шекспира. Публику лондонских театров того времени «Перикл» увлек. О популярности пьесы можно судить по количеству ее изданий. «Макбет» и «Отелло» такого количества изданий не имели. То, что Уилкинс даже написал повесть на сюжет «Перикла», также свидетельствует об интересе современников Шекспира к подобным историям.

Начиная примерно с 1607 г. в английском театре эпохи Возрождения начал утверждаться новый жанр — трагикомедия. Своей популярностью эта разновидность пьес была в значительной мере обязана младшим современникам Шекспира — Бомонту и Флетчеру. Своим «Периклом» Шекспир также внес вклад в развитие нового жанра и продолжил деятельность в этом направлении своими следующими пьесами, завершившими его творческий путь. Вкусы меняются. Я не хочу убеждать читателя, что «Перикл» хорошая пьеса. Мне самому как читателю в ней нравится только несколько сцен, те, в которых есть неприкрашенная жизненная правда. Богатых многосторонними чертами характеров в пьесе нет, но образы Перикла, Марины и Церимона очень выразительны и рельефны, так же как написанные в фальстафовской манере фигуры Пандара, хозяйки публичного дома и вышибалы.

Мы не раз сталкивались у Шекспира с тем, что отдельные произведения как бы предвосхищают мотивы последующих драм. Так было, например, в начальный период его творчества, когда в «Двух веронцах» воплотился ряд тем, получивших впоследствии разработку в других комедиях «романтического» типа. Точно так же в начале последнего периода творчества Шекспир в «Перикле» затронул ряд тем, к которым еще раз вернулся в написанных после этого драмах. Соединение супругов после долгой разлуки, правда, обусловленной разными причинами, мы находим также и в «Зимней сказке» (Леонт и Гермиона). В обеих пьесах сходным является мотив нахождения утраченной дочери. Эта тема является также общей для «Перикла» и «Цимбелина». Таким образом, не только идейная направленность, но и отдельные сюжетные мотивы «Перикла» теснейшим образом связаны с остальными пьесами, написанными Шекспиром в последние годы творческой деятельности.

A. Aникст.

«И благо чем старее, тем лучше. (Лат.)»

Луцина — древнеримская богиня родов, отождествляемая одними мифографиями с Юноной, другими — с Дианой.

Геспериды (греч. миф.). — В их саду, находившемся на «счастливых островах» на далеком западе, росли золотые яблоки, которые охранял огнедышащий дракон. Последний из двенадцати подвигов Геркулеса состоял в том, что он добыл эти яблоки.

…разумный человек был тот, кто на вопрос, чего бы он хотел от царя, ответил, что не хотел бы знать ни одной из царских тайн. — По-видимому, анекдот этот заимствован из сборника новелл Барнеби Рича «Прощание с военным ремеслом», где подобный ответ дает поэт Филиппид царю Лизимаху.

Твой свет — моя жизнь. (Лат.)

Нежностью больше, чем силой. (Исп., но слово piu — итал.)

Меня увлекла жажда славы. (Лат.)

Что меня питает, то и гасит. (Лат.)

Симонид дальше даст очень вольный перевод.

Так познается верность. (Лат.)

В этой надежде я живу. (Лат.)

…музыканты наши играют пусть пронзительно и скорбно. — Можно предположить, что музыка (действуя наподобие заклинаний) имеет в таких случаях цель призвать бога врачевания Эскулапа, Возможно, что вместо «пронзительно» («rough») надо читать: «slow» («медленно») или «soft» («нежно»).

Вероль (verole) — по-французски значит люэс.

Гарпии (греко-римск. миф.) — наполовину женщины, наполовину птицы, отличавшиеся крайней жестокостью.

Фетида, этой крестницей гордясь… — Фетида (греч. миф.) — богиня моря, поэтому «рожденная морем» Марина — ее дочь или «крестница».

Марина поет. — Песня Марины приводится у Туайна и (с небольшими отклонениями) у Уилкинса. Можно думать, что та же песня исполнялась на представлениях драмы. Приводим текст ее в дословном прозаическом переводе: «Я живу среди распутниц, но сама распутницей не стала: роза растет в терновнике, но неуязвима для терний. Разбойник, похитивший меня, наверно, давно погиб. Сводня купила меня, но я не осквернила себя плотским грехом. Для меня не было бы ничего отраднее, как узнать моих родителей. Я отпрыск царя, и кровь во мне царская. Надеюсь, что господь изменит мое положение и пошлет мне лучшие дни. Перестаньте плакать, воспряньте духом и прогоните тоску; исполнитесь радостью, глядите веселее, ибо жив бог, создавший из ничего небо и землю. Он не допустит, чтобы вы провели всю жизнь в тоске и печали, и все понапрасну».

Да станет он по воле неба новою звездою! — По представлениям древних греков и римлян, души особенно доблестных и добродетельных людей после их смерти боги иногда превращали в звезды.