Входит О л ь г а.
(Повесив трубку, идет навстречу.) Пожалуйста. Садитесь. Сережа будет с секунды на секунду. Вы так посвежели, Ольга Федоровна. Нет, я не то сказал. Расцвели! Да, да. На сцену бы вам. Изображать девушек-героинь, этаких русских красавиц, о которых некий классик сказал: «Посмотрит — рублем подарит». Честное слово, Ольга Федоровна. Скажите, а вас не тянет на сцену?
О л ь г а. Нет. То есть театр я люблю, а работать — школа и школа. Сказать откровенно, я даже во сне видела свою школу. Виталий Маркович, скажите мне, пожалуйста, кто отсюда вышел, вот только что?
В и т а л и й (делая удивленное лицо). Откуда?
О л ь г а. Ну, отсюда. От вас.
В и т а л и й. Никто. Я был дома, но я, как видите, не уходил. Да. Так, значит, во сне видели школу? Это бывает. Я, знаете, частенько вижу во сне сцену. Театр.
О л ь г а. Виталий Маркович, вы не поняли меня. Я видела Надежду Марковну, мужчину и двух женщин. Я их не знаю и раньше нигде в районе не встречала.
В и т а л и й. Ах, вот вы о чем! Это знакомые. Из Москвы. Вы знаете, Ольга Федоровна, о чем я сейчас подумал? Вот начнется учебный год, и о вас снова газеты заговорят. Учительница-отличница! Приятно, должно быть, черт возьми, когда о тебе в газетах пишут.
О л ь г а (прерывает). А Сергей Григорьевич говорил, что в Москве у вас нет знакомых.
В и т а л и й. Да они, собственно, не знакомые, а так… дальние родственники. Приехали погостить. У меня есть племянник, так это его жена с отцом и матерью. Вот в «Гамлете» есть такая сцена…
О л ь г а. Разве у Сергея Григорьевича есть брат?
В и т а л и й. Нет, что вы! Он — мой племянник. Нет, Ольга Федоровна, я все напутал, все! Вы что-нибудь поняли?
О л ь г а. Нет.
В и т а л и й. Иначе и не могло быть.
Входит С е р г е й.
А вот и он, явился наш маляр. От маляров не отходит, вторую профессию хочет приобрести.
С е р г е й. Здравствуй, Оля.
В и т а л и й. Оставайтесь, а я исчезаю.
С е р г е й. Подожди…
В и т а л и й. Не могу. Ни минуты! Меня ждут! (Скрывается за дверью.)
О л ь г а. Он какой-то странный сегодня. Я спросила, кто гостит у вас, видела сейчас незнакомых, когда подходила к дому, он так и не объяснил, стал путать, сбиваться.
С е р г е й. С ним бывает.
О л ь г а (пристально смотрит на него). Сережа, скажи, что произошло?
С е р г е й. А что? Я не понимаю.
О л ь г а. Не понимаешь? Мы условились писать, ты мне писал очень редко. И письма были какие-то торопливые. Коротенькие. А на последние мои письма ты даже и по ответил. Почему это? Почему ты сейчас ведешь себя так странно? Как провинившийся школьник.
С е р г е й. Может быть. (Садится у стола, опустив голову.) Видимо, так и есть.
О л ь г а (бросается к нему). Сережа, что случилось? Какое-нибудь несчастье? Да? Ну, что же вы молчите, Сергей Григорьевич?
С е р г е й. Да. Случилось. Иные люди, когда у них горе, плачут. А у меня нет слез.
О л ь г а. Но что же, что, Сережа? Может быть, чем-нибудь я сумею помочь? Ты только скажи!
С е р г е й. Какай ты хорошая. Необыкновенный человек. А я? (Резко поднявшись.) Оля, скажи, ты веришь мне?
О л ь г а. Верю.
С е р г е й. И любишь?
О л ь г а. Ну, разве я пришла бы сюда! Ведь к санатории все время мечтала о нашей встрече.
С е р г е й. Я люблю тебя одну. Только тебя… (Обнимает ее.)
На пороге показывается Семен Андреевич. Увидев Сергея и Ольгу, он отшатывается и неслышно уходит.
Но лучше бы тебе забыть меня. Лучше бы и не знать.
О л ь г а. Сергей!
С е р г е й. Я недостоин тебя, твоей любви. Оля… Мне страшно произнести это слово, но молчать… не могу… Я… женат.
О л ь г а. Как? Женат?! Значит, ты все время обманывал меня…
С е р г е й. Нет, Оля, я не лгал… Это случилось всего лишь три дня назад.
О л ь г а. Три дня назад? Нет-нет, я не верю.
С е р г е й. Это правда, Оля. Выслушай меня и пойми. Я знаю, ты не будешь ни обвинять, ни проклинать меня, когда поймешь, что я несчастнее других, несчастнее тебя. Рассказывать много и долго, но ты пойми одно, я женился потому, что так сложились обстоятельства. Да, да. Я оказался их рабом. Меня словно ураган закружил и швырнул на землю.
О л ь г а (сдерживая слезы). Значит, вы несчастнее других?! Так, так. Остроумно сказано. А я… Э, да что обо мне говорить.
С е р г е й. Оля, я прошу тебя…
О л ь г а. Не заботиться ли обо мне хотите, Сергей Григорьевич? Не надо. Будьте счастливы. (Быстро уходит.)
С е р г е й (вздохнув). А все-таки тяжело. (Идет к окну.)
Входит С е м е н А н д р е е в и ч.
Вы дома?!
С е м е н А н д р е е в и ч. Да, дома.
С е р г е й. Вы разве не ходили со всеми?
С е м е н А н д р е е в и ч. Нет. Я был на почте.
С е р г е й. Вид у вас усталый. Не сердце ли снова пошаливает?
С е м е н А н д р е е в и ч. Нет. Ничего. Просто прошелся по жаре.
С е р г е й. А я ремонтом школы занят. Не могу кое-как делать, хочется получше… Вот и сейчас — не школа будет, а, как говорят, картинка. Всюду приходится самому поспевать. Я, откровенно говоря, привык. Правда, иногда обидно станет — трудишься, работаешь, а никто не видит, не замечает. Иным людям везет — посредственные работники, делают меньше, но они живут в городе, а то даже в столице. Дали бы мне возможность выбраться из этого захолустья, я показал бы, как надо работать, воспитывать советских детей.
С е м е н А н д р е е в и ч. Работать надо везде. Хорошую работу повсюду одинаково ценят… Скажите, Сергей Григорьевич, с вами сейчас была девушка. В расшитом полотняном платье. Кто она?
С е р г е й. Это… учительница.
С е м е н А н д р е е в и ч. Из вашей школы?
С е р г е й. Нет, не из моей. У нас в районе есть совхоз. Так вот, Ольга Федоровна заведует там начальной школой. Ко мне отовсюду ездят за советом. Даже из других районов.
С е м е н А н д р е е в и ч. Я стал невольным свидетелем того, как эта девушка была в ваших объятиях… Что это значит?
С е р г е й. Я… я вам все открою, и думаю, что вы меня правильно поймете, как мужчина мужчину. Но прошу, чтобы Аня ничего не знала, когда-нибудь я сам ей обо всем… Эта девушка — моя бывшая… ну, почти невеста. Да, я любил ее. Очень любил. Но я увидел Аню, и жизнь моя началась снова. Можете не верить мне, но это было именно так.
С е м е н А н д р е е в и ч. Почему же вы не сказали этой девушке правду?
С е р г е й. Да, конечно, это дурной поступок. Не смог. Растерялся, хотелось смягчить удар.
С е м е н А н д р е е в и ч. Я думаю, что одну из них, а возможно, обеих, вы обманываете. Я буду говорить с Аннушкой.
С е р г е й. Умоляю вас, не говорите. (Взглянув в окно.) Идут Аня и Мария Григорьевна. Я вас еще раз прошу — пусть это останется между нами.
С е м е н А н д р е е в и ч. Я не хочу об этом больше говорить с вами! (Уходит.)
Входят А н я и М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Мария Григорьевна идет в соседнюю комнату.
А н я (бросается к Сергею). Ты уже дома!
С е р г е й. Да, Анечка, но я должен уйти.
А н я. Уйти?
С е р г е й. На несколько минут. Я быстро вернусь. Может быть, ты проводишь меня?
А н я. До калитки. Нет, за калитку. Хорошо? (Берет его под руку.)
Уходят.
Входят С е м е н А н д р е е в и ч и М а р и я Г р и г о р ь е в н а.
М а р и я Г р и г о р ь е в н а (смотрит вслед ушедшим). Возможно, и правда — Аня здесь нашла свое счастье. Нам он не нравится, но жить-то ей? Они, мне кажется, любят друг друга.
С е м е н А н д р е е в и ч. Ну, а я считаю, Маша, что нам уезжать отсюда нужно. Всем троим. Бежать от этого страшного счастья. И чем скорее, тем лучше.
М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Послушай, Семен Андреевич! Ты понимаешь, что ты сейчас сказал?
С е м е н А н д р е е в и ч. Я еще не потерял рассудок! Так слушай, Маша. Полчаса назад, вот на этом самом мосте, он обнимал другую девушку.
М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Кто?
С е м е н А н д р е е в и ч. Сергей. Я сам видел. Аннушке ни дня здесь оставаться нельзя. В другую область, край, но не здесь. Я все ей расскажу.
М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Подожди. Не спеши. Нужно помочь ей разобраться в этом.
С е м е н А н д р е е в и ч. У меня голова идет кругом, когда я подумаю, что с таким человеком ей предстоит жить…
М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Аня идет. Пока что помолчи, а там придумаем что-нибудь.
