Вольф. С кем? Может быть, со мной? С вашими друзьями по военным забавам?
Иаков. Да, да… Что вы пристали ко мне? Убивайте, если вы пришли это сделать…
Вольф. Друг мой, вы давно убиты… Вы давно разложились… Что касается до души, то у вас ее никогда было — были одни сердобольные начинания… Впрочем, в этом вы не одиноки со всеми людьми…
Иаков. Вот видите? Я полностью с вами согласен. Оставьте мне мою полу-жизнь, как вы ее называете, и…
Вольф. Полу? Это было бы слишком много… Никакой нету… Ясно? Разрази меня гром, если вы вообще когда-нибудь рождались…
Иаков. Неправда, я помню свое детство!
Вольф. Ха-ха… Эх, вы надоели мне своей установкой на ничто все время… Повторите про себя картины своего детства подряд, потом еще раз, еще раз — что с ними станет? Или примите внутрь какой-нибудь чудодейственный порошок — увидите, что будет с тем, что вы так любите…
Иаков (в сторону). Я не люблю…
Вольф. Или не любите… Просто вас нет, как такового, и все тут…
Иаков. Прекрасно! Отстаньте!
Вольф. Я просто хочу пробудить в вас…
Иаков. Не можете пробудить и отстаньте. Что касается моего тела…
Вольф… которого нет…
Иаков. Ну нет и нет… А мне плевать!
Вольф. О, вот это мне уже нравится… Первые человеческие слова за столько времени…Ведь вы не боитесь Папу?
Иаков. Я не хочу… Не хочу об этом говорить. Что вы мне тут выкладываете то, что я сам могу сказать?!!!
Вольф. Голубчик, каждый человек может сказать все что угодно. Каждый человек все знает. А если не знает, то узнает… Но все равно его нет… Я хочу, чтобы вы все послали… Хочу оправдания вашего, хочу рождения вашего и смерти!!! Я убить вас хочу, но я жажду человечьей крови…
Иаков. Человечья кровь — это дряблое химическое соединение… Однако, вы — идеалист…
Вольф. Да, но мой идеализм отличается от вашего… Вы видите иногда, что вы… как это у вас называется, прах, и хотите, ничего не делая, стать кем-нибудь… хотя бы даже человеком… Глупая надежда!
Иаков. Дорогой, сколько раз вам повторять — вы ошиблись номером. Вы принимаете меня не за того, кто вам нужен… И вообще — кто вы такой?
Вольф. Я? О… Я — человек. Предположим, я выбираю в качестве Бога вашего отца… Сыграем?
Иаков. Я ничего не хочу. Прах, говорите вы? Отлично… Я согласен…
Вольф. Идиот, вы хотите потерять последнюю надежду — жить хотя бы секунду.
Иаков. Не мне восставать против природного хода вещей… Что вы возомнили про нас черт знает что… Но и у вас ничего не выйдет.
Вольф. Выйдет, голубчик вы мой ненаглядный… Что за черт — вы хотите, чтоб я пистолет вынул и заставил вас под ужасом смерти подчиниться мне…
Иаков. Я торжествую… Вы проиграли! Вы противоречите сами себе — у меня не может быть ужаса смерти… Я — прах!
Вольф. Иногда, участвуя в пытках, я чувствовал себя Пигмалионом… Я хотел создать то, что нужно уничтожить… И не видел даже зародышей для Создания… Вы — первый, из кого можно что-то сделать… У вас есть ваше имя… Сыграем?
Иаков. Я не намерен с вами играть.
Вольф. Так я вас убью… Подумайте — идиот!!! — что я вам предлагаю… Ведь вы сгинете непонятно куда и не будете ничего значить… Вы — просто капля, вас вспоминать даже не будут… У вас нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего… Я хочу вам это дать. Да что же это за черт… Да я души вашей прошу, которой все равно нет, — неужели вы откажете мне?!!!
Иаков. Вы хотите, чтобы я сотрудничал с вами?
Вольф. Сотрудничал… Милый мой мальчик, ничего я не хочу… Я — старый, законченный мертвец… Я просто хочу друга. Я не хочу быть одиноким. Мне… Мне вас всех жалко ужасно. Мне жалко вашей пустоты… Мне жалко, когда вы не можете возмутиться, ну просто хотя бы задуматься… Я хочу вам дать смысл. Впрочем — не хотите, не надо. А жаль. Понимаете, что вы хотите не реализовать ваше имя? Еще раз повторяю, что вас ожидает… ничего! Вы думаете, вас спасет ваш папа? К черту! Ваш папа мудрее вас. Он вас не любит. Он вас не любит, потому что вы никогда не стремились реализоваться… Даже то, что вы — сын, уже должно много значить…
Иаков. Не стоит об этом. Мой папа сам слишком много реализовал. Уж лучше я буду прахом.
Вольф. Неужели вы в самом деле на что-то надеетесь? Извините, но я не вижу причин вашего поведения… Я могу дать вам все, и вы отказываетесь…
Иаков. Я упорно не понял, что вы от меня хотите…
Вольф. Я хочу… Я хочу… Чтоб вы были моим врагом. На старости лет я хочу поверить в себя. Я хочу сделать вас настоящим врагом — сыном вашего отца, а затем победить вас и убить.
Иаков. Вы плохо разобрались… Мой отец — вам не враг.
Вольф. К черту! Говорю вам, я выбираю Бога для себя — пусть будет ваш отец. Вы — его сын, понимаете? Это старая-старая игра, но она никогда не надоедает людям. Вы — сын, я — человек. Я покажу вам свои взгляды на все и свои претензии… И я уничтожу вас. Я покажу вам, что я прав. Все дело за мной. Ваша задача — быть во всем против меня, активно против. Ваша задача — поднять за себя всех ваших друзей… прах. Я один встречу ваше сопротивление и убью вас. Сыграем?
Иаков. Что я буду иметь взамен?
Вольф. О — это мне уже нравится… Вы станете человеком! Я вам это гарантирую… И умрете человеком, испытывая живой человеческий ужас. Вы будете испытывать настоящую человеческую ненависть. А если вы поймете меня, я убью вас так… Я убью вас, как убивают самого дорогого друга. Заметьте — вам представляется случай что-то сделать… За всю жизнь у вас не было ничего подобного…
Иаков. Ладно. Я — ваш. Я — ваш враг до глубины души. Действуйте. Дайте мне тело, личность и чувство «я». Я испытаю своего отца.
Вольф. Спасибо вам за участие!.. Будь прокляты те, кто бросает карты на стол, еще не посмотрев в них…
Немцы. Вольф!!! Сталин уже знает о том, что его сын находится у нас…
Вольф. Надейтесь, Иаков, живите на славу… Вы чувствуете, как вам больно? Проснитесь… Я создал вас, чтобы убить…
Иаков. Я чувствую все, что не чувствовал… Я испытаю…
Вольф. Вперед! Да здравствует Человек!!!
И вот Иаков идет через площадь — сияет солнце, играют медные трубы, люди падают ниц, увидав его счастливое молодое лицо. Его кожаная куртка хранит смысл убийства животных и людей — и девушки не имеют ничего против этого приятного молодого человека. Вольф подглядывает в дырочку на счастливое детство своего героя. Он смотрит, как Иаков моется в ванной, его тело лоснится, цветет, дышит розовой сексуальностью и наслаждается само собой. Прекрасная новогодняя елка, детские свечи, девочки в синих платьицах, папа в парадной форме надуто ворчит — и все смешивается в ласковую, красочную, пирожную кутерьму. Но папа не любит — и Вольф потирает руки за занавесом — ура!! — и отчаяние, отчаяние, отчаяние… И детство отпадает само собой, словно изобретение вечного двигателя.
Иаков. Все это — вранье, вранье!!! Все же я люблю еще вас… Я люблю послушать радио, попеть песню про папу, лечь в кровать, где тебя ждет теплая, ласковая, ночная жена.
Вольф. Правильно, ты нормально пока выходишь из тупика. Как твой Отец?
Иаков. Ты — мой отец, я не перестану это повторять, хотя ты, наверное, и не существуешь… И все же, я — сын Сталина!!!
Вольф. А я?
Иаков. А ты — сволочь, все время хочешь, чтобы мне было хорошо… Непонятно почему… (Смеется.) А может, это плохо, а, Вольф?
Вольф. Ничего, мой мальчик. Запомни, если кто-нибудь тебе скажет, что то, от чего тебе хорошо, — плохо, плюнь этому человеку в глаза!
Иаков. Я тоже так думаю, а вот папа считает, что я — плохой… Я помню, еще в детстве, когда я мылся в ванне и становился таким чистым, душистым, маленьким, с подстриженными ногтями, он смотрел на меня с деланной улыбкой, а то и вообще посылал меня к черту… Я приходил к нему, как к последнему убежищу, а он все время не любил меня и все время создавал мне какие-то идиотские испытания… Зачем? В детстве я думал, что он хочет, чтобы я был крепким и сильным, а теперь я уже не знаю… Он вообще не хочет меня видеть…
Вольф. И все же ты должен обращаться к нему… Ты должен надеяться. Я — твой создатель, но не у меня ты должен искать защиты… Меня ты можешь проклинать и доказать Его правоту.
Иаков. Я помню это прекрасно, Вольф, но я же не могу бесконечно обращаться в стенку… Я бы разрушил бы ее с удовольствием! Всю жизнь мне это омрачает… Так я даже еще в детстве не мог просто с девушками…
