ЭММА. Он — без ума. Вот это пожалуй правда!
Они смеются. АРИАНА делает несколько шагов.
АРИАНА. Честно говоря, я не уверена, что горы — моя стихия. Я чувствую, здесь что-то давит...
СЮЗАННА. Где?
АРИАНА. Просто давит... Нигде... Давит.
СЮЗАННА. А не принять ли тебе ванну?
АРИАНА. А не выпить ли мне чай с лимоном?
СЮЗАННА. Вот-вот.
АРИАНА. У меня угнетенное состояние, а ты предлагаешь мне чай с лимоном!
СЮЗАННА. Она меня выматывает.
АРИАНА. Ты хоть купила мне билет на вечерний концерт?
СЮЗАННА. Да. Но не говори мне, что ты передумала.
АРИАНА. Плохая мать. Ты — плохая мать. (Целует ее). До скорого, Эмма.
СЮЗАННА. Куда ты ?
АРИАНА. Принять ванну с успокоительными травами.
ЭММА. Вы мне кажетесь очень даже бодренькой, несмотря на угнетенное состояние.
АРИАНА. Это и есть угнетенное состояние. Скажите своему брату, что я очень сожалела... Он поймет.
ЭММА. Конечно.
Когда стареешь... какое облегчение...
СЮЗАННА. Вы полагаете?
ЭММА. Разве нет?
СЮЗАННА. Не знаю.
ЭММА. У меня такое впечатление, что я вас знаю давным-давно...
СЮЗАННА кивает и улыбается. Пауза. Слышится смех АВНЕРА.
АВНЕР (БАЛИНТ, за ним АВНЕР появляются на веранде). ...А у моего сына, ирония судьбы, нет никакого таланта. Никакого, никакого. Это трогательно. Он записывает мои остроты, бедняга. Я для него просто кладезь.
БАЛИНТ смеется. Они подходят к СЮЗАННЕ и ЭММЕ, на них прогулочные костюмы.
АВНЕР. Он хочет, чтобы я купил ему машину для обработки текстов. Я сказал: "А что обрабатывать ? Сначала напиши, а потом будешь обрабатывать." (Обращаясь к ЭММЕ и СЮЗАННЕ). Может быть это была самая прекрасная из прогулок! Скажите им, Балинт. Скажите.
БАЛИНТ. Мы видели сурков буквально в двух шагах.
АВНЕР. Как вот вас сейчас вижу.
БАЛИНТ. И целое семейство серн...
АВНЕР. На гребнях. Какое изящество!...
БАЛИНТ. И необыкновенные цветы...
АВНЕР. Неведомые цветы... И в довершение ко всему, настоящий подарок — малина на обочине дороги, великолепная малина, как награда, у нее такой вид, будто она говорит, я отдаюсь вам. Женщины не так великодушны... Скажи, Эмма, я по дороге взял на стойке вечернюю программу... Струнный квинтет. Прекрасно. Но какой?... Эмма, ты уверена, что нет другой программы?
ЭММА. Есть только та программа, которая у тебя в руках.
АВНЕР. Эти идиоты не уточняют, что там за номера. Струнный квинтет. И все.
ЭММА. Ариана просила сказать тебе, что она очень сожалела.
АВНЕР. Вот если бы они играли пятьсот шестнадцатый!... Балинт, вы представляете, что это будет за день? Прогулка в Льезер и пятьсот шестнадцатый, королевский день!
ЭММА. Они обязательно будут играть пятьсот шестнадцатый.
АВНЕР. Знаешь, что меня больше всего раздражает в Страттене? Они с каким-то упорством все усложняют. (Обращаясь к БАЛИНТУ, развязывающему ботинки). В прошлом году они на одного Баха сыграли трех Хиндмитов, пять Эльгаров...
БАЛИНТ сочувственно качает головой.
ЭММА. Ты вовсе не обязан идти.
АВНЕР. Вообще-то мне все равно, пятьсот пятнадцатый тоже хорош... А в субботу — Вивальди. Стабат Матер... А если это так, я буду уже по дороге на Буэнос-Айрес, и это мне противно. Сюзанна, я надеюсь, вы пойдете сегодня вечером?
СЮЗАННА. Мы идем. Ариана тоже.
АВНЕР. Значит она сожалела ?...
ЭММА. А знаешь, по-доброму, вам надо было бы взять с собой и Курта Бленска, он ведь остался один.
АВНЕР. Не хватало еще тащить с собой Курта Бленска! Кто вообще способен выговорить это имя? Этот тип — сплошное недоразумение!
СЮЗАННА (ЭММЕ). А ведь вам представляется прекрасный случай побыть с ним наедине ...
ЭММА. Вот почему я и хотела подсунуть его вам...
Ладно, мне что-то стало холодно... (Она поднимается). До скорого, дорогие друзья...
БАЛИНТ. Я тоже пойду... (АВНЕРУ). Спасибо за этот великолепный день.
Они выходят. СЮЗАННА и АВНЕР остаются вдвоем. Молчание.
СЮЗАННА. Значит вы послезавтра уезжаете?
АВНЕР. В субботу в Женеве у меня возможно будет встреча. В таком случае я улечу, да, прямо туда.
А вы?
СЮЗАННА. Вы знаете, я живу только в Лозанне... Это совсем рядом, туда-обратно...
АВНЕР. Лозанна... А что вы делаете в Лозанне?
СЮЗАННА. У моего мужа в Лозанне была керамическая фабрика, после развода я там осталась. Мне уже нечего было делать в Париже.
АВНЕР. Вы работаете?
СЮЗАННА. Да, ничего интересного.
АВНЕР. Хорошо.
Пауза.
Во время этой сцены свет меняется и постепенно опускаются сумерки.
АВНЕР. Мне совсем не хочется уезжать...
СЮЗАННА. Я вас понимаю.
АВНЕР. Мне никогда не хочется покидать эти места, а в этом году — еще меньше, чем всегда...
Они оба неподвижно сидят и вглядываются в пейзаж. Через какое-то время АВНЕР берет плед с соседнего шезлонга и кладет его на уже укрытые ноги СЮЗАННЫ.
СЮЗАННА. Спасибо...
— 2 —
Ночь.
В саду полумрак, светит луна. Под навесом веранды за столом в одиночестве сидит КУРТ БЛЕНСК и играет в скрэббл. Видно, как он сосредоточенно, методично ставит буквы, считает, записывает счет, закрыв глаза роется в маленьком мешочке. Затем также серьезно он пересаживается и становится собственным противником.
Входит ЭММА.
БЛЕНСК. А, вы здесь!... Я спросил у господина Мюллера, он сказал мне, что вы на концерте, а я ему сказал "мадам Мильштейн никогда не ходит на концерты в Статтен" — вы отдыхали?
ЭММА. Я почитала у себя в комнате... Играйте, играйте, не прерывайте ваш скрэббл... (Она уютно устраивается в кресле, раскрывает "Трибюн" и принимается за кроссворд).
КУРТ БЛЕНСК неохотно возвращается к своей игре. Пауза.
ЭММА. Вы должны знать, швейцарский философ на "С"...
БЛЕНСК. На "С"... Сколько букв?
ЭММА. Восемь.
БЛЕНСК. Швейцарский философ на "С" ...
ЭММА. У вас в Швейцарии есть какие-нибудь философы?
БЛЕНСК. Конечно у нас в Швейцарии есть философы. Почему же им не быть?
ЭММА. Кто?
БЛЕНСК. Кто?...
ЭММА. Так кто?
БЛЕНСК. О! Это удивительно! У вас просто дар сбивать меня с толку...
ЭММА. Один у вас точно есть.
БЛЕНСК. Кто?
ЭММА. Кто-то на "С". Скажите, господин Бленск, а вы не поправились? Мне кажется, вы поправились.
БЛЕНСК. Когда?
ЭММА. В последнее время. В последние несколько дней.
БЛЕНСК . Да?
ЭММА. Разве нет?
БЛЕНСК . Я не заметил...
ЭММА. А вы что, не взвешиваетесь?
БЛЕНСК. Взвешиваюсь...
ЭММА. Весы врут, они сбесились, вы можете себе представить, что я набрала три килограмма, меньше чем за неделю...
БЛЕНСК. Да-а, это как-то...
ЭММА. Это просто абсурд. Я знаю, что много ем, но в конце концов, как же на отдыхе, и не есть? В этой гостинице нас пичкают. Конечно, у них только мы и остались, им надо расходовать продукты. Вы тоже поправились, взвесьтесь-взвесьтесь, вы раздобрели, я вижу.
КУРТ БЛЕНСК беспокойно себя осматривает.
ЭММА (надевая снова очки и возвращаясь к кроссворду). Ну так, что, мне кажется мы забыли об этом философе.
БЛЕНСК. Нет-нет. Дайте же мне сосредоточиться.
ЭММА. Вот-вот. Сосредоточьтесь.
Небольшая пауза. Появляется АВНЕР. В брюках, блейзере и пальто. Он садится на ступеньку, ведущую в сад, и смотрит на ночной пейзаж.
АВНЕР. Пятьсот шестнадцатый и Квинтет для кларнета. Ты — дура.
ЭММА. Каждому — свое, малыш. А где все остальные?
АВНЕР. Пошли переодеваться.
ЭММА. Ты не должен в таком тоне говорить о своем сыне.
АВНЕР. А что я сказал?
ЭММА. Ты не должен говорить неизвестно кому, что у него нет никаких талантов, и вообще, откуда ты знаешь?
АВНЕР. Это очевидно.
ЭММА. Так не говорят о своих детях.
АВНЕР. У него нет никакого таланта, ничего, ноль, а он жаждет стать писателем, не плакать же по этому поводу.
ЭММА. По крайней мере, веди себя сдержанно. Не делай из этого сюжет для шуток.
АВНЕР (с притворно виноватым видом). Хорошо.
БАЛИНТ. Добрый вечер.
ЭММА. Добрый вечер...
Пересекает веранду, спускается по ступенькам и прохаживается по саду.
АВНЕР не двинулся с места.
Через какое-то время их глаза встречаются.
БАЛИНТ. Королевский... (АВНЕР кивает и улыбается). Я забыл принести вам газету...
