ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Какая… мм… откровенность!
ПОГОРЕЛОВ. Отбросим иллюзии – любовь дело практическое. Любить – это значит рубить дрова и продавать их в три раза выше себестоимости. Я так понимаю.
ЕЛЕНА ИВАНОВНА (вдруг хихикает). Вы… невозможный фантазер!
ПОГОРЕЛОВ. Так вот…
ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Я хотела вас спросить. Маша меня отвлекла… Вы сказали, жена – это помощница, так я вас поняла?
ПОГОРЕЛОВ. Боевая подруга рецидивиста.
ЕЛЕНА ИВАНОВНА. А дети? Их ведь надо растить, воспитывать!
ПОГОРЕЛОВ. Что?.. Не больше двух. Воспитывать их, к сожалению, надо, чтобы не выросли ротозеями… Теперь… Зачем я женюсь на вашей дочери? Ваша дочь мне, признаться, нравится. Она… ничего себе… шик, экстра, прима. Но дело, конечно, не в этом. Мы знакомы всего две недели. Но этого достаточно для того, чтобы почувствовать взаимную выгоду. Маша – художник. Мне нужна жена художник… с другой стороны, мне необходима связь с людьми культурными, с запросами. Я артист, но я могу быть и швейцаром в ресторане, и директором бани, и на прочих, так сказать, смежных профессиях – только заплатите мне больше.
ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Какая непосредственность!
ПОГОРЕЛОВ. Я такой человек, что мне никогда и ничего не дадут, если сам я не возьму. Но сам я возьму обязательно. Как только мы поженимся, я уйду из театра. В театре не развернешься. Я перейду в какое-нибудь солидное учреждение с дебетом-кредитом. Например, в комиссионный магазин – на простор!
ЕЛЕНА ИВАНОВНА (учтиво). Вы давно в театре?
ПОГОРЕЛОВ. Давно. Пора уходить. Меня в театре считают, как бы это сказать… ну… непорядочным человеком. Это пустяки. Мне завидуют. Завидуют моему умению жить… Я выкладываю вам все начистоту потому, что уверен, что вы умная женщина, любите свою дочь и, значит, по мере ваших возможностей будете нам помогать. Вы продавали когда-нибудь чужие вещи?
ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Что-то не припомню…
ПОГОРЕЛОВ. Будете продавать. У вас благообразный вид… У вас какое образование?
ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Как вам сказать… можно сказать, ниже среднего.
ПОГОРЕЛОЕ. Ничего. Даже лучше. Будете писать анонимные письма. Этим занималась моя бывшая жена, но она писала так складно и доказательно, что этим письмам никто не верил.
ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Вы были женаты?
ПОГОРЕЛОВ. Да, был женат. Так вот, если вы желаете, чтобы ваша дочь была счастлива, сегодня же вы сделайте мне небольшую услугу. Мне нужны деньги. Для одного дельца. И вы их мне дадите. Если вы мне откажете… Между прочим, у нас с Машенькой все зашло уже очень далеко. Вы можете поздравить нас чисто формально… постфактум, так сказать, – вы меня понимаете… если вы не дадите мне сейчас денег, я могу не жениться на вашей дочери.
ЕЛЕНА ИВАНОВНА. О!.. Не надо меня убеждать!..
ПОГОРЕЛОВ. Я все могу.
ЕЛЕНА ИВАНОВНА (любовно). Сколько вам надо?
ПОГОРЕЛОВ. Что?! (В замешательстве.) Двести рублей.
ЕЛЕНА ИВАНОВНА (с готовностью). Конечно, я вас выручу! Минуточку… (Уходит.)
ПОГОРЕЛОВ (вслед). Но… Елена Ивановна!..
Она ушла.
Что за чертовщина!.. Как это понять?
Вбегает Машенька.
МАШЕНЬКА. Ты – умница. Она от тебя в восторге! «Это, говорит, то, что тебе надо! С таким мужем сто лет жить можно! Он – прелесть!» Признавайся, чем ты ее так очаровал?
ПОГОРЕЛОВ (ошеломленно). Очаровал?!
МАШЕНЬКА. Ну, как тебе мамка? Забавная, правда? Она говорит: «Романтичный мужчина. Но скажи ему, чтобы он был осторожнее. Он, говорит, молод, горяч». Так что же такое ты ей говорил? Признавайся!
ПОГОРЕЛОВ. Что я ей говорил!..
МАШЕНЬКА. Ты что, недоволен?
ПОГОРЕЛОВ. Машенька, сейчас сюда придет твоя мамаша… она принесет двести рублей… Маша, дорогая, купи ты ей на эти деньги билет на обратную дорогу.
Занавес
